Путь королей - Брендон Сандерсон

Грабить мертвых было строго запрещено, однако Каладин рассудил, что, если Амараму нужны трофеи, пусть, забери его буря, сам убивает врагов. Каладин уважал маршала больше многих – ну, больше всех светлоглазых. Но взятки – удовольствие не из дешевых.

Турим подошел к нему:

– Пусто, сэр. Или он не взял сферы на битву, или они спрятаны где-то под доспехом.

Каладин резко кивнул, не сводя глаз с поля битвы. Силы Амарама брали верх; вскоре они победят. Вообще-то, маршал уже должен был повести войско в лобовую атаку на врага. Он обычно вступал в битву под конец.

Каладин вытер пот со лба. Надо будет послать за Норби, их капитаном, чтобы доказать факт убийства. Сначала нужно, чтобы лекари…

– Сэр! – вдруг вскрикнул Турим.

Каладин снова посмотрел на вражеские ряды.

– Буреотец! – закричал Турим. – Сэр!!!

Турим смотрел не в сторону противника. Каладин развернулся к собственному войску. Там сквозь ряды солдат верхом на лошади цвета самой смерти неслось нечто невероятное.

Это был человек в блестящем золотом доспехе. Совершенном золотом доспехе, походившем на образец, которому подражали все прочие латы. Каждая часть соединялась с другой безупречно, нигде не было ни зазоров, ни кожаных ремней. От этого всадник выглядел громадным и невероятно могучим, словно бог. Вооруженный великолепным мечом, слишком большим, чтобы быть настоящим оружием, покрытым гравировкой, а само лезвие по форме напоминало танцующее пламя.

– Буреотец… – выдохнул Каладин.

Осколочник пропахал борозду в рядах Амарама, кося людей налево и направо. На миг разум Каладина отказался поверить, что это божественно прекрасное создание может быть врагом. Тот факт, что осколочник надвигался с их стороны, подпитывал иллюзию.

Растерянность Каладина исчезла одновременно с тем, как всадник растоптал Кенна, и осколочный клинок, взметнувшись, одним легким и плавным движением прошел сквозь голову Даллета.

– Нет! – заорал Каладин. – Нет!!!

Тело Даллета упало на землю, его глаза словно вспыхнули, и от них пошел дым. Рыцарь сразил Сюна и наехал на Линделя, а потом понесся дальше. Все это он сделал с небрежностью торговки, что мимоходом вытирает пятно на прилавке.

– Нет!!! – крикнул Каладин, бросаясь к своим павшим соратникам. Он не потерял ни одного человека в этой битве! Он собирался их всех защитить!

Каладин упал на колени перед Даллетом, уронил копье. Но серд це сержанта не билось, и эти выжженные глаза… Он был мертв. Скорбь почти захлестнула Каладина с головой.

«Нет! – сказала та его часть, которую обучал отец. – Спасай тех, кого можешь!»

Он повернулся к Кенну. Удар копытом сломал парнишке несколько ребер. Тот лежал, глядя в небо, и дышал тяжело, с хрипом и свистом. Каладин вытащил бинт, потом замер, глядя на свои руки. Бинт? Чтобы перевязать раздавленную грудную клетку?

Кенн притих и конвульсивно дернулся. Его глаза все еще были открыты.

– Он смотрит! – хрипло проговорил парнишка. – Черный дудочник в ночи. Мы на ладони его… и он играет мелодию, которую ни один человек не может услышать!

Потом его глаза остекленели, и он перестал дышать.

Лицо Линделя было раздавлено. Глаза Сюна обуглились, и он тоже не дышал. Каладин стоял на коленях в луже крови Кенна, застыв от ужаса, и собравшиеся вокруг него два звена вместе с Туримом выглядели столь же потрясенными.

«Это невозможно. Я… я…»

Крики.

Каладин вскинул голову. С южной стороны неподалеку развевалось зелено-пурпурное знамя Амарама. Осколочник рассек отряд Каладина, направляясь к этому знамени. Копейщики бросились врассыпную, крича и спасаясь бегством от человека в золотом доспехе.

Каладин вскипел от гнева.

– Сэр? – окликнул его Турим.

Юноша подобрал свое копье и встал. Колени были испачканы в крови Кенна. Его люди смотрели растерянно и встревоженно. Они не поддались хаосу; насколько можно судить, лишь его отряд не сбежал. Воин с осколочным вооружением превратил войско Амарама в обезумевшую толпу.

Каладин вскинул копье и кинулся вперед. Его отряд, издав боевой клич, построился и побежал следом за ним по плоской каменистой равнине. Копейщики в мундирах обоих цветов бросались прочь с дороги, роняя копья и щиты.

Он набрал скорость, да так, что отряд едва за ним поспевал. Впереди – прямо перед атакующим рыцарем – группа солдат в зеленом дрогнула и побежала. Личная гвардия Амарама. При виде осколочника они забыли о своем долге. Амарам остался один, его лошадь поднялась на дыбы. Маршал был в серебристых латах, которые по сравнению с осколочным доспехом казались такими… никчемными.

Отряд Каладина шел в атаку навстречу течению армии. Лишь они направлялись не в ту сторону. Кое-кто из убегавших медлил, увидев их, но ни один не присоединился.

Впереди чужак нагнал Амарама. Взмахнув мечом, рассек шею лошади светлорда; ее глаза превратились в черные ямы, и животное рухнуло, судорожно дернувшись. Амарам еще оставался в седле.

Осколочник круто развернул боевого коня и выпрыгнул из седла на полном ходу. Он ударился о землю со скрежетом, каким-то чудом не упал, проехался и резко остановился.

Каладин удвоил скорость. Он бежал, чтобы отомстить или чтобы защитить своего главнокомандующего? Единственного светлоглазого, который однажды продемонстрировал подобие человечности? Имело ли это значение?

Амарам, в громоздких латах, пытался выбраться из-под трупа лошади.

Осколочник вскинул меч, держа его обеими руками, чтобы прикончить врага.

Приближаясь к воину со спины, Каладин закричал и низко взмахнул тупым концом копья, вложив в удар всю скорость и силу. Древко ударилось о ногу осколочника, разбилось, и во все стороны полетели щепки.

Каладина отбросило на землю – его руки, сжимавшие обломок копья, сотрясала дрожь. Осколочник споткнулся и опустил клинок. Забрало шлема повернулось к Каладину, и по осанке его врага стало ясно, что тот изумлен до глубины души.

Миг спустя двадцать оставшихся людей Каладина прибыли и яростно бросились в атаку. Юноша, шатаясь, поднялся и побежал за копьем павшего солдата. Вытащив нож из ножен, привязанных к древку, он выбросил сломанное копье и подобрал с земли новое, потом повернулся и увидел, что солдаты атакуют, как он их и учил. Они приближались к врагу с трех сторон, целясь копьями в сочленения доспеха. Осколочник растерянно озирался, точно человек, которого окружила стая тявкающих щенков. Ни одно копье, похоже, не смогло пронзить его броню. Он покачал головой в шлеме.

И ударил.

Осколочный клинок совершил несколько размашистых смертельных взмахов, поразив десятерых копейщиков.

Каладин оцепенел от ужаса, когда Турим, Ачис, Хамель и еще семеро рухнули с выжженными глазами; их доспехи и оружие были рассечены насквозь. Оставшиеся копейщики ошеломленно подались назад.