Потерянные и забытые воспоминания - Эстрелла Роуз

ее под руку и против воли уводят за собой, несмотря на тихие протесты девушки. Питера, Эдварда и Терренса также уводят насильно, как бы они тому ни противились. Да и Сэмми порывается остаться, но вынужден следовать за блондином, который держит его за ошейник.

Уже через несколько секунд гостиная освобождается. Пока резко побледневший Даниэль изо всех сил скрывает то, как он сейчас напуган, Джулиан и Норман хитро улыбаются, с гордо поднятыми головами уверенно переглядываются между собой и ехидно смеются.

— Надо же, какой благородный поступок! — иронично усмехается Джулиан. — Пожертвовать собой, чтобы спасти других! Хотя тебе миллион раз сказали, что ты никак не спасешь этих людишек.

— Я знаю, — развернувшись к Джулиану и Норману, спокойно отвечает Даниэль. — Поэтому я сделаю все, чтобы вы и близко к ним не подошли.

— Без своих прихвостней ты как без рук.

— Думайте что хотите. Мне плевать.

— Ты проиграл, парень, смирись с этим, — уверенно говорит Норман. — Тебя уже никто не прикроет.

— Я умею постоять за себя. — Даниэль гордо приподнимает голову. — Даже против таких ядовитых гадюк, как вы и ваш сыночек.

— Как сказал твой белобрысый дружок, не надо недооценивать других, — хитро улыбается Джулиан. — Ты играешь с огнем, пытаясь идти против нас.

— Приходиться примерять костюмчик Супермена, когда всякие гниды смеют вредить кому-то, кто мне дорог.

— О да, мы уже поняли, что ты это любишь, — презрительно усмехается Джулиан. — Любишь, когда тебя считают героем.

— Ничего, твари, вы надолго сядете. Будете отвечать за все свои преступления.

— А девчонка-то как тряслась и боялась! — восклицает Джулиан. — Руку даю на отсечение, что эта пигалица предпочла бы и дальше терпеть побои и оскорбления, лишь бы мы ничего не сделали тебе, твоим дружкам и ее мамочке с папочкой.

— Даже и думать об этом не смейте! — сухо отвечает Даниэль, угрожая Норману и Джулиану пальцем. — Ни вы, ни ваш больной сыночек больше не посмеют приблизиться к ней. Я готов хоть целыми сутками находиться возле нее и защищать от таких мерзких гадюк, как вы.

— О, надо же… — громко смеется Джулиан и начинает наматывать круги вокруг Даниэля, который не дает тому оказаться у него за спиной. — Сначала ты сделал гадость, а теперь решил искупить вину. Совесть замучила, когда ты узнал, как эта девчонка страдала. Она и видеть тебя не хотела и целыми днями сидела в своей комнате. Хотя сейчас эта пигалица сейчас была готова броситься тебе на шею прямо на глазах у своих родичей.

— Моей главной целью было не желание вернуть ее, а сделать все, чтобы она снова начала жить спокойной жизнью. В которой не будет места таким гадюкам, как ты.

— А я уже черт знает сколько лет мечтаю сделать все, чтобы ты всегда исчез из ее жизни. — Джулиан резко разворачивается к Даниэлю лицом и приподнимает его лицо с помощью ножа, острие которого впивается ему в горло. — Я бы грохнул тебя намного раньше. Если бы эта курица отвергла меня из-за того, что втюрилась бы в тебя. Из-под земли достал бы и разорвал бы тебя, тварь, в клочья.

— Не будь ты таким мерзким козлом, она бы и могла обратить на тебя внимание, — сухо отвечает Даниэль. — Только вы бы долго не прожили вместе. Потому что у вас разные понятия счастья. Для Анны важны не размер кошелька и связи, а любовь и забота. Даже если бы ты каждый день задарил бы ее золотыми побрякушками, мехами и прочей ерундой, она бы не любила тебя по-настоящему.

— Эта девчонка была бы моей в любом случае! — грубо бросает Джулиан. — Мне плевать, любила она меня или нет! Эта девчонка принадлежала мне! МНЕ! Я ТАК РЕШИЛ! Сеймур должна была стать МОЕЙ ЖЕНОЙ!

— Не забывай, что она в любой момент могла бы подать на развод.

— Запугал бы ее и врезал пару раз по роже — мигом бы выкинула глупости из своей пустой башки.

— У всего в этом мире есть лимит. Она в любом случае нашла бы способ избавиться от тебя.

— Она — баба! — грубо бросает Норман. — А у бабы нет никакого права решать, что ей делать! На это есть отец, брат, муж или любой родственник мужского пола!

— Слушайте, а вы вообще в каком веке живете? Алло, гараж! Сейчас женщина имеет те же права, что и мужчина. Она больше не его тень. Не бесправная рабыня. А рабство уже давным-давно отменили.

— Я на своей шкуре убедился в том, что может случиться, если вовремя не указать своей бабе на ее место и перестать угрожать кнутом.

— Если вы стали подкаблучником рядом со своей женой, это не значит, что надо срывать зло на всех женщинах.

— Я НЕ ПОДКАБЛУЧНИК! — взрывается Норман. — Я — МУЖИК! МУЖИК, ЧЬЕ СЛОВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОСПОРЕНО!

— Вы смейте называть себя мужиком после того, как подсыпали яд для животных в чашку своей жены?

— Если бы эта стерва не грозила нам с Джулианом кнутом и знала бы свое место, она бы осталась жива.

— Вы озлоблены, потому что одним командовала жена, а второго отвергла девушка, — с гордо поднятой головой отмечает Даниэль. — Вы сами несчастны и хотите, чтобы другие страдали.

— Если бы эта девчонка полюбила бы меня или дала бы мне шанс, то она жила бы как королева, — заявляет Джулиан. — Я бы все дал Сеймур, если бы она стала моей. Но она отказалась! Даже если была на тот момент свободна. Эта пигалица принимала ухаживания ото всех оборванцев! А на состоятельных ей было плевать!

— Ей не нужны твои шмотки и побрякушки, Поттер. Анне нужна любовь и забота. А ты и знать не знаешь, что это такое! И наивно думаешь, что можешь завладеть ею с помощью денег и подарков. Которые надо делать от души. А не для того, чтобы от тебя отвязались.

— Любая баба душу продаст за дорогущие меха и чистые бриллианты, — уверенно отвечает Норман. — Сеймур сто процентов завидовала бабам, у которых они есть, и злилась, что у тебя нет денег для того, чтобы подарить ей что-то, купленное не на барахолке.

— Если бы Анна захотела, я бы подарил ей любую вещь. Я часто дарил ей украшения, которые она с радостью носила. И ей было плевать, сколько они стоили.

— Да, и сколько же кредитов ты успел взять? — ехидно усмехается Норман. — Скольким людям ты сейчас должен? И какое имущество ты заложил, чтобы порадовать эту пигалицу?

— Никаких кредитов.

— Эту девчонку всегда тянуло ко всякому дерьму. Всегда была принцессой, но мечтала стать нищенкой.

— Наверняка она вообще