Кир Торсен против Черного Мага - Александр Абердин

Однако, положение обязывало и он бежал всю ночь по безлесной степи и вскоре добрался до просёлочной дороги, справа и слева от которой лежали огороды железнодорожников Нордштейна. Поскольку он мог запросто напороться на ночной патруль солдат, Кир предусмотрительно придал своему парику вид башки светлейшего лорда-инспектора, хотя перед Ворком и его домочадцами он предпочитал появляться в образе обычного светлейшего лорда. В таком виде совчелы его не видели даже в упор. В город он вбежал как раз в то время, когда солнце только начало всходить и через четверть часа так никем не замеченный, перемахнул через невысокую калитку и пошел по мощёной каменными плитами дорожке к большому, трёхэтажному дому Ворка, стоявшему за роскошным, ухоженным палисадником уже добрых триста или четыреста лет, вдыхая ароматы жасмина, к которым примешивался какой-то новый запах то ли ландышей, то ли гиацинтов. Кажется, всё-таки именно гиацинтов, но Киру было непонятно откуда он взялся, ведь гиацинты в палисаднике отцвели больше недели назад.

Глава восьмая

Кирилл остановился у большого куста жасмина, притянул к себе охапку ветвей и вдохнул в себя этот бодрящий, чистый аромат, пытаясь отвлечься от запаха гиацинтов, который он счёл просто небольшим наваждением и это ему удалось. Он посмотрел на дом Ворка и улыбнулся. Именно ради такого парня, как Джек Браун, который стал Ворком, а теперь вновь ощутил себя прежним человеком, простым работягой обслуживающим дамбу, ради семи его сыновей и двух дюжин внуков Кир был готов вычерпать до дна море, лишь бы не лишить его памяти о том, как они всего лишь за полгода построили и новую дамбу и три дороги на ней, перекрыли их камнем так добротно, что даже зимой по новой дамбе ходили поезда и автомобили. Он и Корбелла вошли в эту семью, как добрые друзья, как родственники и то, что все женщины и девушки стали его любовницами всего на одну ночь, так же как и все мужчины стали любовниками его золотой девушки, практически ничего не изменило в их отношениях. Об этом никто даже и не вспоминал, хотя на Ворка и его сыновей произвело очень большое впечатление, что уже наутро каждая из них, по очереди, рассказывала своему супругу о том, какой удивительный мужчина Кир Торсен и какие волны тепла, добра, нежности и заботы исходят от него. Эти парни его не возненавидели. Наоборот, получив от него по два листка, исписанных аккуратным, мелким почерком, уже на следующий день они забыли об этом или просто не хотели вспоминать. Они и раньше любили своих жен, но теперь просто боготворили их, ну, а то, что вот уже целую неделю через день, строго по графику в доме ночевала только половина его обитателей, они считали своей святой обязанностью. Поэтому уже почти четыре сотни мужчин и женщин Нордштейна стали возвращенными и знали о том, кто именно живёт в доме Джека Брауна, которого, ради конспирации, они по прежнему называли Ворком. С этой стороны подвоха можно было даже и не ожидать.

Кира и Корбеллу они поселили во флигеле, стоящем в большом апельсиновом саду, в котором уже созрел второй урожай. Каждое утро они завтракали в нём вдвоем, хотя только последние две ночи провели вместе. Это стало для них своеобразным ритуалом, покинуть возвращённого и вернуться в свою постель. Завтраки эти сблизили их настолько, что они, порой, спорили до хрипоты, но всё равно вставали из-за стола друзьями. Корбелла во что бы то ни стало хотела, чтобы он представил её как своим женам, так и в обществе, именно как свою любовницу, хотя не так уж и много ночей они провели вместе. Она гордилась этим и говорила, что всегда будет об этом помнить. Кирилл же, в свою очередь, просил её не делать из этого позы, чтобы не отпугнуть от себя того единственного, чьей золотой девочкой она станет. В конце концов они сошлись на том, что, по возвращению в Барилон всё как-нибудь разрешится само собой.

Думая о Корбелле, он осторожно выпустил из рук ветви жасмина и бесшумно пошел по дорожке к дому. Стоило ему пройти каких-то двадцать метров, как из-под большой, конической туи метнулась какая-то черная тень и, шлёпая босыми ногами по мощёной камнем дорожке, быстро помчалась к дому и исчезла за кустами. Кто это был такой, Кир даже и не разглядел толком. Вскоре снова послышался топот, но теперь уже обутых ног. По дорожке к нему с вилами наперевес мчался Бронкс, один из сыновей Ворка, широченный парень, одетый не в обычный наряд трудовиков, а в светлые домотканые портки и такую же рубаху. От него пахло навозом. Видно, он встал пораньше, чтобы до работы прибраться в коровнике. Позади него, с топором в руках, быстро семенил один из семи чёрных летунов, которые жили в доме Ворка и помогали ему по хозяйству. Бронкс воткнул вилы в землю и радостно воскликнул:

— Кир, так это ты? Вот радость-то. Ну, здравствуй, дружище. Ты же говорил, что вернёшься только через три дня. — Повернувшись к черному летуну, о пожурил его — Дум-Дум, у тебя что, зрение не в порядке? Где ты видишь здесь чужого? Это же Кир, а вовсе никакой не дьявол. Пора бы тебе уже запомнить, парень, что антенны он себе может выкрасить хоть в зелёный цвет, а хоть в полосочку.

Машинально пожимая протянутую руку Бронксу, Кир похвалил черного сторожа:

— Молодец, Дум-Дум. Не слушай Бронкса, старина, ты отличный часовой, а он просто ворчун и зануда.

Машинист электропоезда Бронкс, вдруг, воскликнул, крепко вцепившись в руку Кирилла:

— Кир, что с тобой? Ты не заболел? У тебя рука просто огнем горит. Пойдём-ка скорее в дом, парень.

Вот тут-то Кира действительно, словно кипятком ошпарило, и он испуганно спросил парня:

— Бронкс, у тебя всё в порядке с рукой? Жжет? Покажи.

Тот недоуменно глядя на него, протянул ему сразу обе свои мозолистые руки и сказал каким-то неуверенным голосом:

— Да, нет, вроде всё в порядке. Мне, сначала, ожгло правую руку, будто я за горячий утюг схватился, а сейчас я прохладу ощущаю, словно положил её на грудь своей Мирны.

Грудь Мирны интересовала Кира в данный момент в самую последнюю очередь, хотя она и была восхитительной. Внимательно осмотрев руку Бронкса, с ней, похоже, ничего страшного не случилось, он даже понюхал её и снова учуял запах гиацинтов. Вот тут-то его и осенило. Он схватил железнодорожника за вторую руку и тот её даже не отдернул, а только спросил его сердитым, ворчливым голосом:

— Да, что с тобой, в самом-то деле, Кир? Ты можешь мне объяснить, почему твои руки сначала горячие, а потом прохладные. Ты что, намазал их чем-то?

Вместо ответа Кирилл поднял глаза к небу и прошептал:

— Благодарю тебя, Мастер Миров за то, что ты защитил своих дочерей от серой напасти. — Стукнув своего друга по плечу, он весёлым, насмешливым голосом сказал ему — Ничего страшного, Бронкс. Поверь, всё действительно в полном порядке, старина. Я навел на Калемане такого шороху, что эти мудаки там не скоро придут в себя. Ладно, я пошел спать, а ты попроси ребят прибраться в амбаре, ближе к вечеру я вам занятную фильму покажу по небесному голосу, как только ты с работы вернёшься. Обхохочетесь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});