Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

поощряет вкладчиков вкладывать капиталы в её развитие. Еврейское агентство занимается мобилизацией денег на гуманитарной основе, «для спасения ишува». По его мнению, это сейчас единственное средство открыть карманы еврейских жертвователей во всём мире. Рединг считает, что следует прекратить пока любые действия по продвижению этой идеи.

— А что Вы ему ответили?

— Я сказал, что в Палестине такое положение почти всегда. Чтобы изменить его к лучшему, я потому и предложил план реформ и принял на себя должность главы Национального комитета.

— Я думаю, корпорация — хорошее дополнение к Вашему плану. Давайте-ка выпьем «Бордо» за Ваши успехи. Красное сухое вино, на моём предприятии его производят из купажа сортов винограда Каберне Совиньон и Мерло.

— Хорошее вино, я пью его иногда. А первый раз пил у Вас в гостях. Тогда я приехал в Бордо, куда перебралось правительство Франции в начале войны.

— Да-да, я помню, Пинхас. Тогда Вы были на пятнадцать лет моложе.

Эдмон наполнил два бокала и один протянул Пинхасу. Половину он выпил сразу. Вино наполнило его рот приятной терпкостью.

На следующий день в дверь его номера постучали. Стоявший у входа администратор гостиницы сообщил, что в вестибюле его ждёт господин Бурцев. Рутенберг поддерживал отношения с ним, как и со многими его приятелями-эсерами, и время от времени помогал ему деньгами. Бурцев вёл в Париже крайне нищенское существование. Газета «Общее дело», которую он издавал, не давала никакого дохода. До Февральской революции Владимир Львович неистово разоблачал провокаторов царской охранки в рядах своей партии. А потом с головой ушёл в борьбу с большевизмом.

Рутенберг нашёл его сидящим в кресле в дальнем углу вестибюля. На нём был видавший виды серый костюм и стоптанные ботинки. Да и весь его облик говорил о полном безразличии к вещам. Умные, горящие каким-то потусторонним светом глаза выражали фанатическую страсть и неутолённую ненависть. Увидев Пинхаса, он поднялся и, широко разведя руки, обнял друга.

— Как ты меня нашёл, Владимир Львович?

— Так у меня везде своя агентура, — засмеялся Бурцев. — С кем поведёшься, от того и наберёшься.

— Ты не голоден? — спросил Рутенберг.

Он знал о бедности, которую стоически, порой даже не замечая её, переносил Бурцев.

— Перекусить не откажусь, — усмехнулся Владимир.

— Есть тут недалеко таверна, — произнёс Пинхас. — Так неплохо готовят.

Таверна в это время была полна, и администратор с трудом нашёл для них столик. Официант принял заказ и удалился.

— Спасибо, Владимир, за статью. Ты назвал её, помнится мне, «Русские большевики добрались до Палестины». Я с ней полностью солидарен. В ишуве все жители хорошо знают, что действия коммунистов направляет рука Москвы. Речь, конечно, не идёт о вооружённых столкновениях. Это дело самих арабов. Но пропагандой и организацией занимаются агенты Коминтерна.

— Я вижу, Пинхас, палитру Ближнего Востока так. Советский Союз создаёт невыносимую обстановку обосновавшейся там Британии. Это стратегия. А расшатывание империи осуществляется путём подстрекательства арабов к нападению на еврейское меньшинство. Это уже тактика. Коминтерн подводит под палестинский конфликт марксистскую методологию и интерпретирует эти беспорядки как проявление борьбы арабского национально-освободительного движения с еврейской буржуазией. А на самом деле его цель — сеять систематическую вражду к англичанам и парализовать их деятельность в этом регионе.

— Я пытаюсь доказать это Верховному комиссару и лондонскому правительству, — произнёс Ретенберг. — Требую выслать из страны всех коммунистов. Но для них демократия — священная корова. По-моему, власти всё понимают и пытаются тайно использовать коммунистическую партию в своих политических целях. Они, к моему глубокому сожалению, делают всё, чтобы помешать созданию в Палестине еврейского национального очага.

— Коминтерн посылает туда огромные деньги. Я писал тебе, Пинхас, об инструкциях из Москвы. Они учат разжигать ненависть между арабами и евреями.

— Но я не получил на руки текст. Мне мои люди передали только опись всех этих документов, которые они видели. Но я не мог показать это мандатному правительству. Обязательно нужен именно полный текст. Секретные службы только тогда получили бы указания провести аресты. Эти большевики хорошо обучены. Резиденция одного из их руководителей находилась в расположенной неподалеку от Иерусалима арабской деревне Бейт-Цафафа. Там же была и типография коммунистов. Когда в августе начался погром, его сразу оттуда перевели в безопасное место. Они прекрасно понимали, если его задержат, ему придётся давать тяжелые объяснения, и тень подозрения падет на Коминтерн.

— Их всего-то несколько сотен, — вздохнул Бурцев. — Всех можно взять за пару дней. Уверен, англичане их знают. Но решили пока не трогать.

— Английская администрация была осведомлена не только о готовящейся акции, но и о том, кто за ней стоит, — подтвердил Рутенберг. — Списки арабских активистов оказались в руках английской полиции ещё в июле, за месяц до того, как пролилась первая кровь. Однако она и пальцем не пошевелила, чтобы предотвратить предстоящую бойню.

— Надо смотреть правде в глаза, дорогой Пинхас. Какой интерес Британской империи защищать горстку евреев, когда в Палестине большинство арабов?

— Это верно, Владимир Львович. Жаботинский призывает чуть ли не к вооружённой борьбе с англичанами. Но у евреев Эрец-Исраэль нет ни оружия, ни достаточного числа обученных людей. Их просто сотрут в порошок.

— Но всё, однако, началось с того, что в Петрограде произошёл переворот, — нервно произнёс Бурцев. — Недооценил Александр Фёдорович коварство и жестокость большевиков.

— Он не желал кровопролития и насилия, но не понимал, что Россия ещё не готова к демократии и свободе, — попытался оправдать его Пинхас.

— И получил кровопролитие и насилие, — едва сдерживая гнев, произнёс Бурцев.

— Ну, как тебе еда? — решив сменить тему разговора, спросил Рутенберг.

— Прекрасная, Пинхас.

Когда они вышли из таверны, Париж уже погрузился в сумерки. Тёплый