Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Сколько во время нашествия погибло людей в Смоленской губернии, с достоверностью неизвестно. При сравнении народных переписей, бывших за год до Отечественной войны и через четыре года потом, в 1816 году, видно, что в податном состоянии было в 1811 году 480 948, а в 1816 году 423 366 мужеского пола душ[530]. Убыль, превышающая 57 000 душ мужеского пола, в одном податном состоянии, произошла от убийств и истязаний, коим жители подвергались со стороны неприятеля, от изнурения и недостатков всякого рода, печали о потере имущества и родных, влияния сырой и холодной погоды, скитанья по лесам и болотам, питания сырыми огородными овощами, сшибок с Французами, даже от самого воздуха, который, смешавшись с гнилыми испарениями человеческих и животных трупов, соделался проводником злокачественного действия их в тела. Все сии причины породили повальные болезни, свирепствовавшие после изгнания неприятелей, как в Смоленской, так и в Московской губерниях, где зараза обходила города и селения. Через несколько дней после бегства Французов из Смоленской губернии появились в городах и селениях во множестве собаки и волки. В виду жителей, неся руку, ногу, голову или часть человеческого тела, спокойно доедали они свою добычу или убегали с нею в поля и леса. Жители ездили и ходили без разбора прямо по человеческим телам. Когда началась уборка тел, то, положа их на подводы, свозили в назначенные для сожигания места возами, как дрова, что продолжалось более 3 месяцев. Для сожжения неприятельских тел и скотских трупов были назначенные городов места, например, в Смоленске за Казанской горой, недалеко от Королевской крепости, над Чертовым рвом и на Воздвиженской горе. Трупы клали скирдами, имевшими пространства более чем на полверсты каждая и вышиною слишком в 2 сажени. На открытом месте, сверх сделанных печей, устроены были железные решетки, длиною около 4 и шириною до 2 саженей. На них стлали рядами тела человеческие и скотские трупы и предавали их огню, для чего, вместо дров, употребляли Французские фуры и лафеты. Пепел трупов ссыпали в особые вырытые тут же ямы. Когда не стало дров, вырывали большие могилы, и в них по нескольку сот тел клали рядом, пересыпая известью через каждый третий ряд. Когда снег растаял, явились вновь из-под снега тела и началась новая уборка: опять повезли их возами на сожжение, из садов, огородов, погребов, колодезей. При оттепелях оказался воздух заразительным. В предохранение от болезни перед каждым домом по улицам наметывали кучи навоза, зажигали его и производили курение денно и нощно. В городах и уездах Смоленской губернии сожжено 61 886 и закопано в ямы 107 188 человеческих тел; скотских трупов сожжено 27 752, закопано в ямы 81 902.

Всякого рода оружия оставлено было неприятелями великое множество. В первые недели после возвращения несчастных Смольян на родные пепелища торг неприятельским оружием составлял их промысел, а в некоторых местах единственный способ пропитания. Крестьяне ссыпали порох в мешки и бочки и изобрели особенный способ расчинивать бомбы. Одних пушек, тотчас после изгнания неприятелей, найдено в губернии 423. В последовавшие за войною годы отыскивали орудия в прудах, болотах, реках, зарытые в землю. Поля были покрыты ядрами, картечами и пулями. Долго топили дома Французскими обозами. Доныне Французские ядра служат для нагревания воды при мытье белья и топлении бань, а Французские сабли и тесаки вместо поварских ножей.

Бегство неприятелей чрез Смоленскую губернию или, лучше сказать, проводы их, от Вязьмы за Красной, были ужасны. Уже перед Вязьмой оказался между ними недостаток в продовольствии, потому что взятые из Москвы запасы были съедены. Страх попасться в плен удерживал сперва Французов на дороге, но еще до Дорогобужа голод заглушил в них всякую другую мысль. В обе стороны от столбовой дороги кинулись многие из неприятелей за хлебом, потянулась часть обозов, в надежде найти фураж, и туда же потом устремились беглые после Красненских сражений. Тогда на неприятелей обрушилось мщение народа. В лесах дремучих, где жители целыми селениями стояли временными таборами, за древесными засеками, под защитой болот, появлявшиеся из засад толпы крестьян бросались на мародеров, останавливали кареты и ряды экипажей, в которых сидели раненые или истомленные Французские чиновники, часто с прелестными женщинами и детьми невинными. Сверкающие ножи, топоры и рогатины были первым вступлением к страшной судьбе, ожидавшей врагов среди темных, осенних ночей, в стране, для них неизвестной. Напрасны бывали слезы, убеждения, напрасны обещания богатого выкупа, клятвы прислать из Отечества еще богатейшие. Неприятели говорили языком чуждым: их мольбы были непонятны. Напрасно отпрашивались на родину, под ясное небо Италии, на цветущие долины Лангедока, на берега Тибра, Лоары, Рейна. Им суждено было лишиться жизни под холодным дыханием севера и лежать под снегами, на замерзлой земле, добычей хищных зверей. Иногда, смягченные воплями и отчаянием, старейшие в селах дозволяли неприятелям бросать между собою жребий, черный и белый – на жизнь и смерть, и оставляли жизнь, кому выпадал белый. Случалось, что детство и красота находили пощаду. Вообще же общим голосом против врагов было: «Зачем пришли вы топтать наши поля, разорять и позорить домы? Разве не вы, злодеи, пожгли города и села? Не вы ли, нечестивцы, ставили коней в Святые церкви Божии?»

От Красного до переправы через Днепр главных воюющих армий

Распоряжения для преследования неприятелей. – Опасение Государя насчет Графа Витгенштейна. – Русский авангард занимает Дубровну и Ляды. – Отступление Наполеона к Орше. – Состояние неприятельской армии. – Соединение Нея с Наполеоном. – Бегство неприятелей за Днепр. – Движение Князя Кутузова из Красного к Копысу. – Его приказ при вступлении в Белоруссию. – Высочайшее за то благоволение. – Приказ Князя Кутузова по прибытии к Днепру. – Причины совершенного расстройства неприятельской армии.

Князь Кутузов не мог тотчас идти с армией из Красного за разбитым 5 Ноября Наполеоном, потому что надлежало сперва управиться с Неем, поражение которого и последовало 6-го числа. Во время сего невольного и необходимого промедления нашего Наполеон поспешно ушел из Ляд, через Дубровну в Оршу. За ним, немедленно после поражения его 5-го числа, посланы были отряды Бороздина, Барона Розена, Графа Ожаровского и несколько партизанов. Всем велено: «Тревожить французов, как можно более, наипаче в ночное время». Тогда же Фельдмаршал составил большой отряд, из 12 батальонов и 2 казачьих полков, названный авангардом армии, и поручил его Ермолову[531]. В состав сего авангарда вошел также отряд Барона Розена. Ермолову приказано было преследовать Наполеона и находиться в связи с Платовым, шедшим по правому берегу Днепра, из Катани на Дубровну и Оршу, добивая остатки Неева корпуса. Платову поставлено было главной обязанностью употреблять все способы для открытия настоящего направления Наполеона: пойдет ли он на Борисов или Сенно? Ибо из Орши неприятелю предстояли две дороги: одна через Борисов на Минск, другая на Сенно, для соединения с Виктором и Сен-Сиром. Князь Кутузов сомневался, чтобы Наполеон решился избрать последний из сих путей, но, однако, на всякий случай писал Платову: «Крайнее положение Наполеона может побудить его на отчаянные меры, дабы очистить себе путь в Литву, и для того, если переправился он при Дубровне, то, конечно, в том намерении, чтобы идти на Сенно и, соединясь там с Виктором и Сен-Сиром, напасть в превосходных силах на Графа Витгенштейна. Держитесь беспрестанно вправо от неприятеля. Не имея более нужды переправляться через Днепр, вы можете с удобностью, выиграв марш над Наполеоном, атаковать и, без сомнения, привести его в то же отчаянное положение, как и Вице-Короля Италийского, вами пораженного. Всего важнее есть то, чтоб вы уведомили, как можно наискорее, о действительном направлении Наполеона с остальными его войсками, дабы армия, сходно направлению неприятеля, могла сделать свое движение»[532].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});