Чужая в чужом море - Александр Розов

— Нехо, что ты докопался до коммунистов, а? — перебил худощавый креоло–китайский метис лет 20, одетый только в болотно–зеленый килт с кучей карманов.

— Я не докопался, я просто к слову. Ваша шайка кажый отпуск так проводит, ага?

— …И вообще, у нас рафт другой модели.

Юн Чун, зацепилась взглядом за татуировку на левом плече метиса: силуэт флайки и короткая надпись в ромбическом контуре.

— «HRAFO Morotau VD19». Что это значит?

— Это «Humans rescue air–force operation», — ответил он, — Моротау это вулканический островок в 40 милях от восточного угла Папуа. Там есть золото, отсюда и проблемы.

— А VD21 это 14.02.19 года Хартии, — добавил Керк, — Операция «Valentine day».

— 14 февраля у наших католиков праздник влюбленных, — добавил Рон.

— У наших католиков, представь себе, тоже, — сказал Олаф, — А в чем суть операции? Спасали несознательных папуасов от дурного влияния золота?

Лю Тайпо улыбнулся, покачал головой и поправил.

— От дурного влияния золотоискателей. Те почему–то решили, что местное население обязано вручную мыть для них золото. Это очень выгодно, если не платить за работу.

— А почему местные парни потребовали оплату через вас, а не через суд?

— Там не было суда, — ответил Лю, — Там была колючая проволока и пулеметные вышки. Ими мы и занимались. Ну, и машинами. Типа, подавить с воздуха огневые точки. Наше звено там даже не лэндилось. Мы все это расстреляли и вернулись на Луизиаду, мы там базировались. А потом нас перевели сюда. Сказали, что за инициативность.

— А что, в итоге, с золотом? – спросила Фрис.

— Да ничего. Наши коммандос зачистили золотоискателей и передали объект властям. В смысле, полиции Папуа, которая вспомнила, что это, вообще–то их остров.

— И как полиция отнеслась к тому, что ваши парни кого–то шлепнули на их территории?

— По ходу, спокойно, — ответил Лопе Молино, отхлебнув пива, — За дело же шлепнули.

— Лю, а твой приятель, коммунист, тоже служит в вашем звене? – спросила Юн Чун.

— Капрал Ромар Виони? Нет, просто у нашего авиа–звена и у его двойки экранопланов оказались похожие взгляды на отдых. 4 летчика плюс 6 моряков. Хорошая компания.

— Шайка, — твердо сказала Ахети.

— Сводная тактическая группа, — поправил ее Аги Табаро.

Юн Чун звонко щелкнула ногтем по пустой жестянке и поинтересовалась:

— А можно с ним познакомиться?

— С Ромаром? – переспросил Лю, вынимая из кармана woki–toki, — Легко. Вряд ли он расстроится, если мы его оторвем от эксцентрик–тенниса. Шарик можно погонять и завтра… Hei, Ром, это Лю. Хочешь, познакомлю с африканкой, шведской шведкой и китайской китаянкой?… В секторе B2T3… I don’t fuck your mind!… Viti–viti…

Ромар был примерно ровесником Лю, но другой расы (видимо, мезоамериканской) и совсем другого телосложения. Он вошел на террасу совершенно голым (если не считать браслета с коммуникатором) и его фигуру можно было разглядеть детально. Эллинские скульптуры героев казались бы рядом с ним неуклюжими и диспропорциональными. В них не существовало такого четкого единства скорости, гибкости, функциональности и соразмерной системы мышц, рационально распределенной по телу.

— Ни фига себе, — сказала Фрис, — Парень, ты правильно делаешь, что не носишь одежду.

— Просто мне так привычнее, — Ромар обаятельно, открыто улыбнулся, — я с Элаусестере, там практически не пользуются одеждой, и я к ней не очень привык. А ты из Швеции?

— В данный момент я с Пелелиу, а вообще–то да, мы с Олафом из Гетеборга.

— А с Пелелиу мы с Роном, да, — добавила Пума, — Керк с Понапе, а Юн Чун с Хайкоу.

— Ты похожа на африканскую африканку, на банту, — заметил Ромар.

— Ага, я родилась на Замбези. Потом была всякая херня… Короче, я живу на Пелелиу.

— Эти девчонки, Фрис и Пума, просто звери, — сообщил Лю, — Пума подстрелила нашего лейтенанта Лопе, в «dark–hunting», прикинь? Так что, мы пьем пиво за его счет.

— Ты гонишь, — возразила Фрис, — Мы белые и пушистые.

— Ты белая и пушистая, а я черная и пушистая, — педантично уточнила Пума, — а Юн Чун классная, ее дядя мастер–повар, она умеет готовить такие штуки. Короче, china food.

— Вообще–то я геолог, — уточнила китаянка, — Кухня это хобби. А что такое Элаусестере?

— Это 4 атолла примерно на пол–пути от Таити до Мангарева.

— Там коммунизм, — вставил суб–лейтенант Ниера, — Странная штука, вот что я скажу.

— Нехо, я тебя спрашивал: чем странная, — весело сказал Ромар, — Ты ведь не ответил.

— Я тебе ответил: всем странная. Просто всем. Ну, не понимаю я ваших порядков!

— А я тебе предлагал: давай объясню. Это же очень просто!

— Да ну тебя. Заплетешь мне извилины, на ночь глядя. Потом кошмары будут сниться.

— Вот так всегда, — констатировал Ромар, разводя руками.

— Объясни мне, — предложила Юн Чун.

— Так, Ромар, — сказал команданте, глянув на часы, — Объяснять про коммунизм будешь утром, в перерывах в спортивно–прикладных занятиях с резерв–матросом Уи. Вот эти ребята (Табаро указал на Рона и Керка) вам помогут. Не с объяснениями, а со спортом.

…

60 — ТРАТТО и ТИРЛИ. Авиа–рейнджеры.

Дата/Время: 17 сентября 22 года Хартии. День. Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу. Гостеприимное африканское небо.

Наблюдение за «Фальконом» летящим из Сарджи в Центральную Африку, оказалось ужасающе скучным занятием. На экране, отображающем картину со спутника, очень медленно полз над желто–зеленым ландшафтом самолет, похожий на серую букашку. Затем он приземлился и исчез на полтора часа. Только мигающий квадратик на экране отмечал место посадки. Репортеры с трудом глотали кофе, курили, и от нечего делать рассказывали друг другу бородатые анекдоты. Потом «Фалькон» снова взлетел, лег на обратный курс, и тут темп развития событий внезапно и очень резко изменился.

«Если Тратто и Тирли работают в паре, то гаси свет и спасайся, кто может», — именно так прокомментировал Виго Рэдо эту сцену (очень странную, если не понимать толком, что происходит). Юноша и девушка, оба лет 25, заняли места в креслах спиной друг к другу, надели глухие шлемы–сферы, и каждый взял в руки по предмету, похожему на небольшой мячик с пупырчатой поверхностью.

— Старт? — спросил Тратто.

— Старт, — подтвердила Тирли.

Движения пальцев на мячиках были почти невидимы, но их результат вне помещения было трудно не заметить. Крышки двух стоящих на улице контейнеров, больше всего похожих на вульгарные мусорные баки, отлетели в стороны, почти синхронно раздались оглушительные хлопки, и в небо взлетели два серебристых предмета, разглядеть начало полета которых, не представлялось возможным – так невозможно разглядеть снаряд, вылетающий из ствола артиллерийского орудия.

— Это и есть дроны «Glip»? – тихо спросил спецагент Босуорт.

Виго утвердительно кивнул, поднес палец к губам, затем указал на обоих пилотов и на 2 экрана параллельных мониторов. Ну, понятно: «соблюдаем тишину, не мешаем ребятам работать, если интересно, то смотрим параллельную трансляцию оперативных действий».

Разогнавшись до 5000 метров в секунду, «глипы» отбрасывают полностью выгоревшие твердотопливные ускорители, похожие на пустые трубки, свернутые из тонкой фольги, и некоторое время летят по пассивным баллистическим траекториям, с верхними точками почти в ста милях над землей. «Фалькон», с его внушительной скоростью 500 узлов, или 260 метров в секунду, по сравнению с ними еле–еле ползет над лоскутным желто–бурым одеялом саванны. Чуть больше минуты требуется, чтобы догнать его, уравнивая высоту, демонстративно проскочить крест–на–крест в нескольких сотнях метров перед его носом, чтобы затем, пройдя в пологом пике интервал высот от 10.000 до 2.000 метров, взлететь обратно на 10.000. Теперь два гротексно–маленьких вызывающе–серебристых самолетика ромбовидной формы, болтаются в воздухе в миле впереди–справа и впереди–слева от его курса. Скорости тоже уравнены. Пора объясняться с сарджийским пилотом.

Капитан Рэдо, откашлявшись, взял со стола микрофон.

— Контрольный пункт ВВС Мпулу – борту «Фалькон» 27,02 ЮШ — 9,12 ВД, следующему курсом 46,22. Приказываю выполнить правый разворот и перейти на курс 119,55. После этого вы получите инструкции для захода на посадку. Повторяю, контрольный пункт…

— Он увеличил скорость до 520 узлов, — отрапортовал Бонго.

— Вижу на мониторе, — буркнул Виго, — нарисуйте ему что–нибудь поперек курса.

— Решетку, — предложила Тирли.

Серебристые ромбики легко переворачиваются в воздухе. Через мгновение, перед носом «Фалькона» вспыхивают два скрещенных веера из алых следов от трассирующих пуль. Пилот сделал какой–то рефлекторный рывок, «Фалькон» едва заметно рыскнул носом, и продолжил движение вперед, прежним курсом, увеличив скорость уже до 540 узлов.