Око Мира - Роберт Джордан

Какое-то время в библиотеке царило безмолвие, нарушаемое лишь мурлыканием кошки подле стула Морейн да сухим потрескиванием огня в камине, выщелкивающим искры из поленьев. Затем гневно взорвалась Найнив:

— И вы ждете от нас, чтобы мы отправились за вами туда? Вы, должно быть, с ума сошли!

— А что вы можете предложить взамен? — тихо спросила Морейн. — Белоплащников в Кэймлине или троллоков за его стенами? Помните, мое присутствие само по себе дает некоторую защиту от Темного.

С раздраженным вздохом Найнив уселась обратно.

— Вы до сих пор не разъяснили мне, — сказал Лойал, — почему я должен нарушить указ Старейшин. И желания входить в Пути у меня нет. Пусть зачастую и грязные, но дороги, которые проложили люди, хорошо служили мне с тех пор, как я покинул Стеддинг Шангтай.

— Род людской и огир, все живое, мы все — в войне с Темным, — сказала Морейн. — Большая часть мира об этом даже и не подозревает, а большинство из тех немногих, кто сражается в войне, участвует в мелких стычках и полагает, что именно они-то — битвы. Мир пока отказывается верить в эту войну, а Темный тем временем может оказаться в шаге от победы. В Оке Мира достанет мощи, чтобы уничтожить узилище Темного. Если Темный найдет способ подчинить Око Мира своему замыслу...

Ранду захотелось, чтобы в комнате горели лампы. На Кэймлин наползал вечер, и света от пламени в камине было маловато. Юноше нестерпимо хотелось разогнать сгустившиеся в комнате тени.

— Что мы можем? — выкрикнул Мэт. — Почему мы так важны? Зачем нам нужно идти в Запустение? Запустение!

Голоса Морейн не повышала, но он заполнил библиотеку, став повелительным. Стул возле камина неожиданно стал похож на трон. Вдруг даже сама Моргейз могла бы отступить на задний план в присутствии Морейн.

— Одно мы можем сделать. Можем прилагать все силы. То, что представляется случайностью, — зачастую и есть сам Узор. Три нити сошлись вместе, каждая предупреждая: Око. Это нельзя назвать случайностью; это и есть Узор. Вы, трое, не выбирали; вас выбрал Узор. И вы тут, где стала известна опасность. Шагните в сторону — и, возможно, обречете мир на гибель. Убегайте, прячьтесь, — это не спасет вас от плетущегося Узора. Или же можете постараться что-то сделать. Вы можете идти к Оку Мира, три та'верен, три центра Паутины, и оказаться там, где находится опасность. Дайте Узору сплестись вокруг вас троих, и вы можете спасти мир от Тени. Выбор — за вами. Заставить вас идти я не могу.

— Я пойду, — произнес Ранд, стараясь говорить твердым голосом. Как бы настойчиво он ни искал пустоту, в голове у него продолжали мелькать образы. Тэм, и дом на ферме, и стадо овец на пастбище. Это была простая и хорошая жизнь; по правде говоря, ему никогда и не хотелось ничего другого. Поддержкой — правда, слабой поддержкой — было услышать, как Перрин и Мэт прибавили свои слова согласия к его речам. Они тоже едва шевелили сухими губами.

— Думается, ни для меня, ни для Эгвейн иного выбора тоже нет, — промолвила Найнив.

Морейн кивнула:

— Вы, в каком-то роде, тоже часть Узора, обе. Вероятно, не та'верен, я думаю, но весьма существенная часть. Я знала об этом еще с Байрлона. И нет сомнений: теперь Исчезающим об этом тоже известно. И Ба'алзамону. Однако у вас такой же большой выбор, как и у юношей. Можете остаться здесь или отправиться в Тар Валон, как только остальные уедут.

— Остаться! — воскликнула Эгвейн. — Позволить другим уйти навстречу опасности, а самим прятаться под одеялами? И не подумаю! — Девушка поймала взгляд Айз Седай и чуть подалась назад, но не вся ее дерзость угасла. — Я так не поступлю, — тихо, но упрямо произнесла она.

— Думаю, это означает, что мы обе будем сопровождать вас. — Найнив произнесла это смиренно, но глаза ее вспыхнули, когда она присовокупила: — Вам до сих пор нужны мои травы, Айз Седай, если только у вас вдруг не появилось дарование, о котором я не знаю.

В голосе Мудрой слышался вызов, которого Ранд не понял, но Морейн просто кивнула ей и повернулась к огир:

— Ну, Лойал, сын Арента, сына Халана?

Прежде чем заговорить, Лойал дважды открывал рот, его уши с кисточками подергивались.

— Да, хорошо. Зеленый Человек. Око Мира. Разумеется, в книгах они упоминаются; но вряд ли какой-нибудь огир видел их на самом деле вот уже... о-о, весьма много времени. По-моему... Но обязательно ли через Пути? — Морейн кивнула, и длинные брови Лойала обвисли, кончики их мазнули по щекам. — Что ж, тогда ладно. Полагаю, я должен стать вашим проводником. Как сказал бы Старейшина Хаман, это самое меньшее, что я заслужил за свою всегдашнюю торопливость.

— Тогда каждый уже совершил свой выбор, — сказала Морейн. — А теперь, раз с этим покончено, нам нужно решить, что делать и как.

Весь вечер они разрабатывали план. Большей частью инициатива исходила от Морейн, которая советовалась с Лойалом обо всем, что касалось Путей, но она выслушивала вопросы и предложения каждого. Когда опустилась темнота, к сидящим в библиотеке присоединился Лан, который добавлял свои замечания с металлически-протяжной медлительностью. Найнив составила список необходимых припасов, макая перо в чернильницу твердой рукой, хотя и недовольно ворча.

Ранду хотелось бы быть таким же прозаичным, как Мудрая. Ему никак не удавалось перестать шагами мерять комнату из угла в угол, словно от избытка энергии он мог взорваться или вспыхнуть. Ранд понимал, что решение принято, понимал, что оно было единственным, которое он мог принять, зная лишь то, что было ему известно, но от этого предстоящий поход ему нравиться больше не стал. Запустение. Где-то в Запустении, за Проклятыми Землями, лежит Шайол Гул.

В глазах Мэта Ранд видел ту же тревогу, тот же страх, которые — он знал — читались в его собственных. Мэт сидел сжав кулаки с побелевшими костяшками. Если он их разожмет, подумал Ранд, то наверняка стиснет кинжал из Шадар Логота.

Тревоги на лице Перрина не было, виделось худшее: маска усталого смирения и опустошенности. Перрин выглядел так, будто долго с чем-то боролся, пока не исчерпал все силы в борьбе, а теперь ждал, когда это что-то прикончит его. Тем не менее иногда...

— Мы делаем то, что должны, Ранд, — произнес Перрин. — Запустение... — На мгновение эти желтые глаза зажглись нетерпением, озарив затвердевшее в усталости лицо, словно они жили сами по себе, отдельно от лица юноши. — В Запустении славная охота, — прошептал он. Затем содрогнулся, будто только сейчас услышал свои слова, и лицо Перрина вновь стало сама покорность.

И Эгвейн. Ранд улучил момент и оттащил ее в сторонку, к камину, где их спутники, сгрудившиеся вокруг стола, не могли услышать его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});