Сборник Поход «Челюскина» - Коллектив авторов

В хвосте живого «Т» пришлось лечь старичку-челюскинцу, судовому механику. Это был довольно забавный человек. Личность его хорошо характеризуется тостом, который он произнес на «Челюскине», когда мы встречали новый год:

«Да здравствует социализм и расточатся врази его!»

Тост был вполне искренний.

Так вот этому старичку пришлось лечь в хвосте живого «Т». Когда самолет Леваневского коснулся аэродрома и пошел на живое «Т», старичок страшно забеспокоился, как бы его не раздавило самолетом. Старичка тут же на месте успокоили очень дружескими словами: «Лежи ты спокойно, такой-сякой».

Самолет благополучно сел, и живое «Т» вскочило на ноги. Хирург вылез из кабины — его качало, он обалдел.

Через полчаса хирург Леонтьев оправился и произвел замечательную операцию Боброву. У Боброва начинался перитонит. Текли последние минуты, которые еще позволяли произвести операцию такого рода.

Операция происходила в операционной комнате, только что «размороженной». Семь тридцатилинейных ламп-молний создавали в операционной дикую жару. Со стен текло, с врачей и больного тоже текло.

Но жизнь Боброва была спасена.

Кроме ответственной операции Боброву Леонтьевым были произведены еще несколько серьезнейших операций. Все операции окончились более чем благополучно. Леонтьев — блестящий хирург.

Мало-помалу жизнь челюскинцев в бухте Лаврентия наладилась.

Во-первых, силами челюскинцев, прибывших первыми в бухту Лаврентия, было создано отличное общежитие. Каждого вновь прибывшего встречала чистая теплая комната, а в комнате — самодельная чистая койка, на койке — чистый матрац, накрытый ситцевой простыней.

Для каждого раздобыли одеяла. Нехватило подушек. Прибывшим последними пришлось подушки «сочинять». [447]

Наладили отлично общую столовую. Нашли достаточное количество посуды. Повара собственные, пекаря — тоже, уборщики, подавальщики — тоже. Не забудем, что все это «действо» происходило на Чукотке!

Была даже вытоплена баня. Баня имелась на культбазе, но ее уже не топили целых полгода.

Для того чтобы вытопить ее, понадобилась тонна угля. Зато в бане, кроме челюскинцев, вымылось все население культбазы.

На складах культбазы челюскинцы разыскали неисправную динамо, испорченный киноаппарат и запас изорванных фильмов. Все это починили и организовали для всего населения культбазы периодические киносеансы. Сеансы давались через день.

1 мая челюскинцы вместе с местными работниками устроили торжественное заседание, а после заседания — большой самодеятельный вечер. На вечере организовали изумительное трехстороннее соревнование, в котором на равных правах состязались челюскинцы, европейское население культбазы и чукчи. Вечер закончился общими играми, продолжавшимися до четырех часов утра.

К празднику 1 мая выпустили стенгазету. Название продолжили от «Не сдадимся!» к «Не сдались!».

Из постоянных работ, производимых на культбазе, челюскинцы взяли на себя несение метеослужбы, наблюдение за лаврентьевским аэродромом и поддержание его в порядке.

После 1 мая началась вывозка челюскинцев в бухту Провидения (туда должен был прибыть «Смоленск»). Число челюскинцев в бухте Лаврентия стало быстро таять, и они уже были не в состоянии поддерживать свое сложное хозяйство собственными силами. Поэтому к хозяйству привлекли местное население — оно отозвалось чрезвычайно охотно.

К 14 мая, к моменту прихода «Смоленска», оставалось здоровых челюскинцев в бухте Лаврентия ровно столько, сколько было нужно для обслуживания больницы, больничной кухни и столовой для здоровых. Некоторые из больных к этому времени успели выздороветь и были отправлены самолетами в Провидение. Из шести тяжело больных выздоровели четверо. В рубрике тяжело больных оставались только двое: метеоролог Комов и инженер-конструктор Расс. У Комова грипп осложнился, и он к 14 мая лежал с температурой 40,4°, у инженера Расса грипп дал осложнение на сердце.

Но надо было двигаться на «Смоленск», который, выйдя из бухты Провидения, пробился сквозь льды и подошел к бухте Лаврентия. [448]

Выход из бухты Лаврентия на соединение со всем коллективом челюскинцев (все, кроме лаврентьевских, находились уже на «Смоленске») начался в час дня. Еще с ночи население окрестных чукотских поселений мобилизовало 41 нарту — более чем 500 собак. К утру у больницы и жилого барака челюскинцев раскинулся живописный лагерь.

Три часа длились одевание больных и погрузка на нарты. Для тяжело больных Расса и Комова нарты пришлось на руках внести в помещение больницы и затем вынести обратно с больными.

На «улице» больных покрепче привязали к нартам и тронулись в путь — на «Смоленск», во Владивосток, в Москву.

Расстояние от больницы на берегу до того места, где остановился «Смоленск» в Беринговом море, — километров двенадцать. Расстояние крохотное. Но вся беда заключалась в том, что пять километров из двенадцати необходимо было сделать по торосам открытого моря.

Езда по торосам на собаках — как это могло отразиться на недавно оперированных больных, швы которых еще не зажили? Как это могло отозваться на больных с пониженной сердечной деятельностью, как например у Расса?

В час дня «поезд» тронулся в путь. Он растянулся на два километра. Врачи Леонтьев и Кузьмина сопровождали больных. Они все время перебегали от нарты к нарте, проверяя самочувствие больных. В сумках у них было все необходимое для оживления человека: камфара, шприцы и прочее.

Путь по морскому участку, по торосам, оказался очень тяжелым даже и для здоровых.

К четырем часам дня все нарты благополучно подошли к борту «Смоленска». Выбежавшие навстречу с судна товарищи помогли нам при переходе через трещину, проходившую недалеко от судна. Тяжело больные были подняты на борт при помощи лебедки. После долгого перерыва челюскинцы на «Смоленске» снова наконец соединились в привычный единый, сплоченный коллектив. [449]

Бухта опустела

ПАРОХОД «СТАЛИНГРАД», 22 мая. (Радио специальных корреспондентов «Правды».) Опустела бухта Провидения, где в течение суток перекликались гудки трех советских пароходов с полутысячным населением, где на прибрежном льду «красинцы» и «сталинградцы» встречались с челюскинцами. Теплой заботой окружили москвичи и ленинградцы героев лагеря Шмидта и полярных пилотов, приглашали в гости к себе на пароходы, делились папиросами, угощали всем, что имели. Большую радость для челюскинцев представил комплект номеров «Правды».

Вчера начался «разъезд». На рассвете «Красин» и «Сталинград» ушли к мысу Дежневу. Жизнь на ледовой площадке возле «Смоленска» не прекращалась. Грузились самолеты. Ляпидевский, Каманин, Доронин, Молоков и Водопьянов выходили на борт взглянуть на свои машины. Неожиданно донесся нарастающий гул моторов. Над нами появился великолепный «АНТ-4»: это Леваневский прилетел из Уэллена. Самолет приняли на борт.