Сочинения - Валерий Брюсов

3 января 1908

Женщины

Заклинание

Красный огонь, раскрутись, раскрутись!Красный огонь, взвейся в темную высь!Красный огонь, раскрутись, раскрутись!

Лживую куклу, в цени золотой,Лживую куклу пронзаю иглой,Лживую куклу, в цепи золотой!

Лик восковой, обращенный ко мне,Лик восковой оплывает в огне,Лик восковой, обращенный ко мне!

Сердце твое, не кумир восковой,Сердце твое я пронзаю иглой,Сердце твое, не кумир восковой!

Вся твоя жизнь, наяву, не во сне,Вся твоя жизнь погибает в огне,Вся твоя жизнь, наяву, не во сне!

Красный огонь, раскрутись, раскрутись!Красный огонь, взвейся в темную высь!Красный огонь, раскрутись, раскрутись!

1 июня 1907

Ожидание

Первый голос

Пусть воск прозрачный топится,Пусть милый друг торопитсяНа том лихом конеИз стран чужих ко мне.

Второй голос

Пусть желтый воск не топится,Пусть милый не торопится,Не ждать добра емуВ своем родном дому.

Первый голос

На груди распаленныеЛью масла благовонные.Услышь их аромат,Лети ко мне назад.

Второй голос

На груди распаленныеЛью масла благовонные.Ах! сквозь ночную тишьИх запах не прослышь!

Первый голос

Упав в постель пуховую,Срываю ризу новую.Когда ж, как юный бог,Ты станешь на порог?

Второй голос

Упав в постель пуховую,Срываю ризу новую,Но в тайне темнотыВойдешь не ты! не ты!

Первый голос

Пусть воск прозрачный топится,Пусть милый мой торопится,Тяну я руки в ночь,Мне больше ждать невмочь!

Второй голос

Пусть милый не торопится,Пусть в омуте утопится, —Не видеть бы емуГреха в своем дому!

29 октября 1908

Весенняя песня девушек

Wand wird die Stunde kornmen,

Das einer mich genommen,

Und mein Braut-Bett knackt!

Volhslied[303]

Сини все проталиныПод ногой весны.Солнцем мы ужалены,Ветром мы пьяны!С воздухом вливаетсяВ нас апрельский хмель…Скоро ль закачаетсяДевичья постель!

Чу! поет над водамиВешних мошек рой.Время – хороводамиВиться под горой.Песнями и пляскамиВремя – ночь вспугнуть…Ах, когда ж под ласкамиПобледнеет грудь!

Словно в церкви статуя,Мы зимой весь день.Скоро, лиловатая,Зацветет сирень,Скоро куст шиповникаБудет весь в цветах…Ах! когда ж любовникаВстречу я впотьмах!

1907

Уголек

Солнца уголь кругло-красныйБросил отблеск на снега.Мальчик скромный, мальчик страстный,Я ль сурова? я ль строга?

Я – как этот мрамор белый,Ты – в камине уголек.Мальчик робкий, мальчик смелый,Что ж ты медлишь там, у ног?

Уголь к углю тянет губы,Шепчет огненную речь.Мальчик милый! – почему быТелу к телу не прилечь!

Шторой скроем окна эти,Пусть не видит нас закат.Но смотри: при красном светеГруди радостней дрожат!

Солнца уголь кругло-красныйКанет в сумрак роковой…Уголь-мальчик, мальчик страстный,Обожги меня собой!

Март 1907

Наша тень

Наша тень вырастала в длину тротуараВ нерешительный час догоравшего дня.И лишь уголья тлели дневного пожара,В отдаленьи, за нами – без сил, без огня.

Наша тень подымалась на стены строений,То кивала с простенков, то падала вновьИ ловила мои утомленные пени, —Что костер догорел, что померкла любовь.

Засветились огни; наша тень почернела;Отбегала назад и росла впереди,Угадала, как я прошептала несмело:«Если больше не любишь, так что ж, – уходи!»

Ослепил нас фонарь сине-газовым светом,И, растаяв внезапно у ног без следа,Наша тень засмеялась над тихим ответом,Над нежданным ответом: «Прощай навсегда!..»

2–3 апреля 1906

В том же парке

Здравствуй, листик, тихо подающий,Словно легкий мотылек!Здравствуй, здравствуй, грустью радующий,Предосенний ветерок!

Нежно гаснет бледно-палеваяВечереющая даль.Словно в лодочке отчаливая,Уношусь в мою печаль.

Ясно гаснет отуманеннаяЗаводь сонного пруда,Сердце, словно птица раненая,Так же бьется, как тогда.

Здесь, вот здесь, в стыдливой длительностиСлили мы уста в уста.Как же нет былой действительности?Он не тот? иль я не та?

Выхожу в аллею лиловую,Где сказал он мне: «Я твой!..»И не плачу, только всхлипываю,Шелестя сухой листвой.

Но не длить мечту застенчивуюВ старый парк пришла я вновь:Тихой грустью я увенчиваюОпочившую любовь!

12–13 апреля 1906

В городе

Голос города

Терцины

Когда я ночью, утомлен, идуПустынной улицей, и стены сонны,И фонари не говорят в бреду,

И призраки ко мне не благосклонны, —В тиши холодной слышится поройМне голос города, зов непреклонный:

«Ты, озабочен, здесь спешишь. Другой —На ложе ласк, в смешном порыве, выгнут,В притоне третий, скорчен за игрой.

Но жив – лишь я и, вами не постигнут,Смотрю, как царь, в безмолвие ночей.Ты думаешь, что вами я воздвигнут?

Нет! люди – атомы в крови моей;И, тела моего живые клетки,Дома – тяну я в глубину полей.

Как птицам лес дарит весною ветки,Свое богатство отдаю вам я,Но раньше им владели ваши предки.

Не равны мы на скале бытия:Вам жить – года, а мне – ряды столетий!Шумя, теснится городов семья.

Когда ж и я свершу свой подвиг, дети,Не вам я завещаю пышный прах,Все, что хранят ревниво зданья эти.

Есть братья у меня в иных краях:Мои богатства, как из недр могильных,Пусть вырвут, и замкнут в своих стенах,

И над людьми смеются смехом сильных!»

3 января 1907

Городу

Дифирамб

Царя властительно над долом,Огни вонзая в небосклон,Ты труб фабричных частоколомНеумолимо окружен.

Стальной, кирпичный и стеклянный,Сетями проволок обвит,Ты – чарователь неустанный,Ты – не слабеющий магнит.

Драконом, хищным и бескрылым,Засев – ты стережешь года,А по твоим железным жиламСтруится газ, бежит вода.

Твоя безмерная утробаВеков добычей не сыта, —В ней неумолчно ропщет Злоба,В ней грозно стонет Нищета.

Ты, хитроумный, ты, упрямый,Дворцы из золота воздвиг,Поставил праздничные храмыДля женщин, для картин, для книг;

По сам скликаешь, непокорный,На штурм своих дворцов – орду,И шлешь вождей на митинг черный:Безумье, Гордость и Нужду!

И в ночь, когда в хрустальных залахХохочет огненный Разврат,И нежно пенится в бокалахМгновений сладострастных яд, —

Ты гнешь рабов угрюмых спины,Чтоб, исступленны и легки,Ротационные машиныКовали острые клинки.

Коварный змей с волшебным взглядом!В порыве ярости слепой,Ты нож, с своим смертельным ядом,Сам подымаешь над собой.

Январь 1907

Вал

Неверная, обманчивая ясностьИскусственного светаИ музыки изнеженная страстность —Зов без ответа.

Мельканье плеч, причесок, аксельбантов,Цветов и грудей,Шелк, вспышки золота и бриллиантовНа изумруде.

И тихий лепет, трепет волн безвольных,Кружащих пары,И словно зовы звонов колокольныхСмычков удары.

И тела к телу близость, приближенье,Яд аромата,Забвенье, и круженье, и движенье,Вдаль, без возврата.

И нити, чары дряхлого соблазна,С лицом змеиным,Что вяжут, вяжут души неотвязно,Как серпантином…

1907

Уличная

Свищет вполголоса арии,Блеском и шумом пьяна,Здесь, на ночном тротуаре,Вольная птица она!

Детски балуется с локоном,Вьющимся дерзко к глазам,То вдруг наклонится к окнам,Смотрит на радужный хлам.

Вот улыбнулась знакомомуВсем ожерельем зубов!Вот, подмигнув молодому,Бросила несколько слов.

Кто-то кивнул необдуманно,К ней наклонился, – и вотВместе смеется он шумно,Рядом, волнуясь, идет.

Словно громадное зеркало,Их отразило окно,И отраженье померкло,Канув на темное дно.

1906, 1907