Тени сумерек - Берен Белгарион

Фингон что-то крикнул тем, кто последовал из плавильни за ним — ему подали воды умыться, принесли хорошую рубаху, кафтан и плащ. Одевшись, он зашагал от плавильни по склону вверх, к жилым помещениям замка.

Быстрее взгляда — лишь мысль. Берен чувствовал, что внимание и воля его слабеют — и призвал еще одного владыку.

Маэдроса он застал на дозоре, к северу от Рубежа, и почувствовал несказанное облегчение вкупе с беспокойством. В последнюю неделю зимы он послал туда Авана с вестью — на свой страх и риск — что собранные в Дортонионе войска выступят в День Серебра. Если Маэдрос находится к северу от границы — значит, он там с войском, значит, Аван донес весть и ей вняли. Однако где же Палантир? Что, если Маэдрос оставил его в Химринге?

Он позвал и повторил зов, чтобы Маэдрос не думал, будто ему помстилось. И Маэдрос, услышав, развернул коня и помчал его к лагерю.

Берен, почти лишаясь чувств, уронил Палантир и откинулся спиной на камень. О, нет. Только не упасть в беспамятство сейчас, когда он должен… столько всего должен…

Внизу шумела ватага, которую он собрал из стрелков, рудничных, поселенцев ближних деревень, а также тех, кого привели издалека Рандир и Лэймар, деревенский староста, помогавший ему еще в те черные годы. То и дело приходил кто-то новый — и все равно их было мало. До обидного мало. А Маэдрос, даже если тронется с места сейчас, все равно на полдня пути дальше, чем орки. Значит, битву придется принимать им одним…

О, боги, — взмолился он, с трудом поднимаясь и становясь на колено лицом к камню, опираясь на него ладонями, — не оставьте меня сейчас. Когда угодно, но не сейчас. Путь я узнаю поражение и стыд, пусть меня подвергнут худшей муке — но сейчас мне нужна победа. Отец богов, прикажи своим Детям прийти мне на помощь, мы ведь тоже Твои дети, и смертные, и бессмертные. Манвэ, справедливый, помоги мне — ведь над нами десять лет чинили беззаконие. Варда, добрая, помоги мне — ведь ты истребляешь всякое зло. Аулэ, владыка гор, помоги мне, это же твоя земля, ты поднял ее над твердью и обручил с небом. Ульмо, хозяин вод, помоги мне, ведь в этой реке твоя сила, а ты ненавидишь орков. Астальдо, доблестный, король храбрых, помоги мне — ведь ты вдыхаешь мужество и в душу ребенка, если это нужно. Оромэ, славный, помоги мне — ведь моя война против того, кто и тебе противен…

Он умолк, пытаясь в дуновениях ветра услышать ответ, в танце теней и лучей разглядеть знамение — и тут почувствовал зов.

Сначала у него возникло чувство, что на него пристально смотрят — а это чувство редко его обманывало, иначе он уже был бы мертв. Он огляделся, вскочив на камень, окинул взглядом шумную стоянку — но понял, что на него смотрят не отсюда. И словно голос, тише младенческого вздоха, но настойчивый и твердый, позвал: взывавший ко мне! Возьми Палантир!

Он спрыгнул с валуна, взял Палантир там, куда уронил его, снова напряг волю, пристально вглядываясь — и перед ним возник Маэдрос.

Эльф находился в палатке, и нимало не изменился в лице, увидев, что призвал именно Берена.

«Я почему-то так и подумал, что это будешь ты».

«Смотри!» — Берен выпрямился и повернулся спиной так, чтобы Маэдрос мог разглядеть лагерь. — «Мы выступили и будем сражаться. Оказать нам помощь вы не успеете, даже если тронетесь в поход сейчас. Но если мы погибнем — успеете отомстить. Проследи дорогу отсюда до входа в Дортонион из Лотланна. Осмотри чрез Палантир Лотланн — увидишь войско орков».

«Фингон знает?»

«Узнает сегодня».

«Где Саурон»?

«Пока еще не выступил. Войско, набранное здесь, собирается в Моркильском лесу. Если мы падем в завтрашней битве, оно останется на твою долю».

«Ородрет»?

«Не знаю. Я не могу смотреть в Камень часами — быстро теряю силы».

«Мы выступим сегодня же, как только будем готовы», — Маэдрос прервал связь.

Берен укрыл Палантир холстиной и сел, ожидая призыва Фингона. Внизу шла работа, к которой он намерен был присоединиться, едва отдохнет.

«До темноты не успеть» — подумал он. — «Надо приказать женщинам и мальчишкам наделать факелов…»

* * *

Гили казалось, он никогда не сможет заставить себя снова войти в холодную воду. У него и так стучали все зубы, на промозглом ветру он, казалось, ледяной коркой покрылся — и снова в реку!

— Уйй! — сказал щербатый крепкий паренек, заходя в реку рядом. — Й-о-о! Х-хорошо-то как!

Его зубы тоже клацали, он посмотрел на Гили — и чему-то рассмеялся. Гили рассмеялся тоже.

— Кончай ворон ловить! — женщина сунула Гили в руки камень, он передал булыжник дальше… Еще камень… Еще…

Вода прибывала.

— Ежели оно так пойдет, — ворчал следующий в цепочке. — Мы и до утра не управимся… Ох-хо…

— А хоть бы и так! — по рукам пошло небольшое бревнышко. — Тебе что, не терпится с волчьими орками схватиться? Я лучше камни буду ворочать.

— Еще не наворочался? — оборванец с клеймом на щеке закашлялся и харкнул в воду. — Ну, давай, таскай… Я на руднике — вволю натаскался. Жду не дождусь утра — посмотреть, как орк изнутри выглядит.

— Еще кольев! — крикнули снизу. — Кольев, грю, давайте, ежли не хочете, чтобы раньше времени прорвало!

— Будут тебе колья! — гаркнула с берега женщина. — Сейчас обтешу, не дави на шею!

— Это разве колья? У меня — и то свайка толще!

— Ну так своей свайкой и подпирай!

— Не, Бельдис, у него ничего не выйдет! Скукожилось у него от холода-то!

— Как еще твой язык не скукожился? На, забивай!

Плеск воды, стук топоров, отблески факелов и костров в черной запруде… Вода прибывала — теперь она доставала Гили до пояса. Ноги болели от холода…

— Камней!

…Мычали в упряжке волы, трещала под тяжестью булыганов телега…

— Быстрее, быстрее!

— Гили! Руско! Где тебя балроги носят? Ярн зовет!

— Иду! — Гили выскочил из воды. Ветер обжег еще злее, Гили побежал, чтобы разогреть кровь.

— Кто тебя просил лезть в воду? — напустился на него Берен, забыв, что сам же велел помогать… — Ладно, обсохнешь, пока добежишь. Смотри! — он показал на вершину одного из холмов, похожую на странное лицо с длинным носом и без губ, черное на темно-синем небе. — Поднимешься туда, будешь смотреть за долиной. Найдешь палку подлиннее, сделаешь себе знамя, — в руки Гили ткнулся сверток белой ткани. — Как только верховые будут отбиты, а пехота как следует ввяжется в бой — крепко ввяжется, ты понял? — маши им со всей дури! Если они сломают наши ряды — не думай о нас: подавай сигнал. Оружие при себе? Тогда — бегом!

Гили помчался бы во все лопатки, даже не будь этого приказа: от холода спасало только движение. До холма было не меньше мили, и предстояло еще спуститься с Ущелины и подниматься на вершину… Аккурат к рассвету он там и окажется…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});