За тебя, Родина! (СИ) - Илья83

- Похоже, вы никак не хотите понять одну простую вещь, доктор.. Рейхсминистр Шпеер ДОЛЖЕН выжить в любом случае! Так понятно? Делайте что угодно и как угодно но он обязан жить. Потому что если вы не сможете его спасти.. тогда отправитесь за ним следом. Надеюсь, я ясно выразился?

Венцель побледнел как полотно и сглотнул, растерянно глядя на него. Его глаза забегали от страха и он судорожно попытался объяснить ситуацию:

- По.. послушайте, гос.. подин рейхсфюрер.. но я не могу вам это гарантировать! Боже мой, мы же не волшебники! Состояние нашей медицины и опыт персонала очень высоки но это же..

- ВАМ ВСЁ ПОНЯТНО?!! - буквально заорал Гиммлер на весь коридор, всё-таки не сдержавшись от ярости и страха, копившихся в нём с того самого момента когда Генрих узнал о нападении.

От его крика доктор вздрогнул а по его виску поползла капля пота. Он ничего не смог ответить и только мелко закивал.

- Вот и хорошо.. - спокойно сказал Гиммлер, с трудом заставив взять себя в руки. - Если нельзя войти в операционную то проводите меня туда где можно смотреть через окно.

- Да.. конечно, прошу за мной.. - Венцель деревянной походкой направился вперёд. На ходу вынул из кармана халата сложенный платок и промокнул своё лицо дрожащей рукой. На миг Гиммлеру стало жалко доктора но он подавил это чувство. Его бы кто пожалел перед фюрером..

Нужное место оказалось за поворотом. Широкое окно давало прекрасный вид на то что происходит внутри. Всё помещение было залито ярким электрическим светом, лившимся из широких круглых светильников установленных сверху над головами врачей. Множество разных медицинских приборов, абсолютно непонятных для Гиммлера, стояло и лежало на столах вдоль стен и маленьких тележках на колёсиках. В центре располагался широкий стол, на котором и лежало тело Альберта.

Вокруг него столпилось несколько человек в белых халатах, масках и шапочках. Командовал всеми один из них, склонившийся над рейхсминистром. Из-за стекла Генрих не слышал ни малейшего звука но иногда помощники или медсестра сбоку подавали ему разные медицинские инструменты, подчас выглядевшие как орудия пыток. Особенно потряс Гиммлера один из них, похожий на ножницы. Хирург безжалостно орудовал им, ковыряясь в теле раненого, и Генрих отвёл глаза, невольно представив себя на месте Шпеера..

- Рейхсфюрер, у нас гости.. - голос Гейдриха отвлёк его от тягостной картины за окном. Она была страшной но чем-то притигивающей взгляд, хотелось закрыть глаза или отвернуться но Гиммлер с трудом смог это сделать. Слева послышались уверенные шаги множества сапог и он повернул голову, гадая кто решил присоединиться к ним. И его прошиб холодный пот, как совсем недавно Венцеля, сейчас стоявшего рядом..

К ним приближался сам фюрер.

Гитлера сопровождали несколько эсэсовцев, державших оружие наготове, словно они каждую секунду ждали нападения. Все как на подбор, высокие и широкоплечие, отчего фигура рейхсканцлера казалась подростком на их фоне. Вдобавок в коридоре появилось и несколько гестаповцев, вежливо но настойчиво разворачивающих обратно всех врачей и медсестёр пытавшихся пройти мимо.

Одетый в свой обычный серый костюм с фуражкой фюрер подошёл к ним и тоже уставился в окно, наблюдая за ходом операции. Его лицо было словно застывшая маска, глаза запали. Казалось, он даже не заметил стоявшего рядом Гиммлера, как и его спутников.

Постаравшись придать себе виновато-деловой вид Генрих понял что надо как-то действовать. Постараться оправдаться, привести какие-то доводы в свою защиту.. Но как на зло в голову ничего не лезло, настолько его ошеломило то что случилось. Не успел он выстроить хоть какую-то логичную и выгодную для себя версию..

- Мой фюрер, я глубоко сожа..

Слова невольно застряли в его горле когда голова Гитлера медленно повернулась к нему. Вторично он ощутил как по спине побежали мурашки и капельки солёной воды. Потому что взгляд фюрера был страшен.. Глаза Гитлера смотрели сквозь него так как будто Гиммлер превратился в стекло. Казалось, Адольф сейчас вообще его не видел а находился где-то очень далеко. И принял голос своего "верного Генриха" за несущественный звук, помешавший ему услышать нечто гораздо более важное. Но это длилось всего пару мгновений. Взгляд фюрера сфокусировался и Гиммлеру очень захотелось сейчас оказаться как можно дальше от Шарите. От Берлина. От Рейха.

Гитлер рассматривал его с неким отстранённым интересом, словно энтомолог насекомое. Как будто равнодушно прикидывая что будет, если сначала оторвать ему одну лапку или крыло, а потом другую. Или разрезать на части и изучить строение внутренних органов. Так, для развлечения. Ничего личного, просто научный интерес.

Эта неимоверно мучительная для Гиммлера сцена продолжалась несколько секунд. Очень долгих и тягостных секунд. За время которых Генрих успел представить на себе множество способов умереть. Конечно, была слабая надежда что всё это закончится быстро и безболезненно.. Но увидев устремлённый на него безжизненный взгляд Гитлера она мгновенно умерла. Нет, если он отдаст такой приказ, скорее всего всё будет совсем по другому..

А потом фюрер отвернул от него голову. Ещё минуту смотрел как оперируют Шпеера и, развернувшись, направился обратно. Походка у Гитлера стала шаркающей, голова наклонилась. Казалось, он разом постарел на несколько лет. Именно таким, чуть сгорбленным и угнетённым, Гиммлер и запомнил его пока фюрер и вся охрана не завернули за угол коридора.

- Что теперь будет? - тихо спросил Шелленберг, сняв свою фуражку и нервно пригладив волосы.

Его голос будто освободил Генриха от наваждения взгляда фюрера и он начал приходить в себя. Обернувшись к ним обоим Гиммлер окинул их мрачным взглядом и ответил:

- Если МЫ хотим жить.. - он особо выделил это слово. - То должны найти этих террористов в самое ближайшее время! Лучше, конечно, живых. Мёртвых лишь в крайнем случае. Я наделяю вас обоих особыми полномочиями, господа! Пользуясь этим в рамках плана "Аларих" делайте что хотите, привлекайте кого хотите но притащите тех кто посмел покушаться на жизнь рейхсминистра! Доклад лично мне в любое время суток как только будут новости! Как только закончится операция - звоните! Я буду у себя!

Не дожидаясь больше вопросов или возражений от подчинённых Генрих резко развернулся и зашагал обратно к выходу. День сегодня был просто отвратительным, хуже и не придумаешь. И крепло устойчивое опасение что ночь будет не лучше.

Львов, УССР.

24 мая 1940 года. Вечер.

Александр Самсонов.

Он отжимался прямо на полу, считая вслух. В комнате было тепло и Саша разделся до трусов перед тем как немного размяться. Сильное, тренированное тело, подкачанное в учебном лагере НКВД, запускать не стоило. Особенно сейчас, когда его же собственными стараниями вокруг началась движуха. Понятно что фитнесс-клубами здесь и не пахнет, наматывать километры по улице тоже глупо, тренажёры для квартир не придуманы.. значит надо как-то самому выкручиваться. Откровенно говоря, заниматься поддержкой своей физической формы ему было лень, гораздо приятнее просто лежать и наслаждаться комфортной периной на кровати, но заиметь пузо и посадить дыхалку чревато гибелью. Поэтому, хочешь-не хочешь, приходилось заставлять себя шевелиться.

Турник тут не повесишь, значит остаются отжимания и всякие другие штучки для которых не нужны особые условия. И он решил начать прямо с утра, после того как Матильда Витольдовна провела с ним очередной урок польского языка. Ох уж эти пшеки с их долбанными "пшч", "пан" и тому подобными извращениями! Вот если бы не настоятельная необходимость то хрен бы он вообще начал этим заниматься! Увы, "гордые" поляки не понимают или не хотят понимать великий и могучий русский язык. Ну что ж, как говорят в армии: Не умеешь? - Научим! Не хочешь? - Заставим! Дайте только время..

Сначала Александр немного побоксировал с "тенью", вспомнив героев некоторых фильмов. Потом всякие наклоны, повороты, выгибания тела в разные стороны. И, как эпилог, отжимания. Утром всё прошло неплохо, хотя в конце дрожали руки и ноги а тело налилось знакомой тяжестью, совсем как раньше, когда "Филин" заставлял его заниматься дополнительно, чтобы не подводить группу. И сейчас, вечером, Саша решил повторить.