Архив комиссара Каина - Сэнди Митчелл

— Мы идем, — снова заверил меня Тайбер, и с внезапным приливом облегчения я увидел, как задняя часть толпы, стремившейся к нам, разделяется и поворачивается, в то время как сосредоточенный залп лазерного огня настиг их со спины.

И там были не только лазерные залпы, как я с изумлением заметил. Некоторые из орков упали с развороченными грудными клетками, разбрасывая внутренности, несомненно в результате попадания болта. Когда строй фигур позади толпы постепенно вступил в зону видимости, причина этого стала понятна. Многие из заключенных подобрали оружие павших зеленокожих и с легко понятным мне мстительным энтузиазмом обратили его против своих тюремщиков. Как им при таком истощении удавалось даже просто поднять тяжелые орудия, я сказать не могу, не говоря уже о том, чтобы прицелиться и стрелять из них, но, без сомнения, только представившийся шанс свершить возмездие за перенесенные лишения и страдания мог придать им достаточно сил.

Это неожиданное обстоятельство оказалось достаточным, чтобы переломить бой в нашу пользу. Захваченные врасплох и, вероятно, решившие, что столкнулись с человеческой армией, а не с изнуренным сбродом, едва способным стоять на ногах, зеленокожие, наступавшие до того сплошной волной, наконец-то дрогнули. Взвыв в смятении орки повернулись и бросились бежать, демонстрируя такое же единство, как и в недавнем кровавом угаре, оставив нас с Тайбером глядеть друг на друга через унылое пространство, покрытое слабо подергивающимися телами.

Я жестом указал на ворчащие двигателями машины за моей спиной.

— Загружайте, — произнес я, не доверяя голосу, чтобы произнести что-то еще, и Тайбер кивнул, с трогательной заботой, подобно пастушьей собаке, направляя своих новых подопечных в сторону захваченного нами транспорта. Я же снова занял свой пост за болтером, ожидая, что враг в любой момент может собраться с духом и контратаковать, но, к моему облегчению, похоже, с них, по крайней мере пока что, хватило. Я постучал по микрокоммуникатору. — Ласкинс, заряжайте бронебойным.

— Уже сидит в стволе, — откликнулся ракетометчик с нескрываемой радостью. — Просто на всякий случай.

Юрген забрался обратно на сиденье водителя перегруженного и теперь изрядно помятого багги. Я был изумлен тем, что после всего того избиения, которое этой машине пришлось только что перенести, она еще могла бегать, но она, дернувшись, пришла в движение ничуть не хуже, чем делала это раньше, и мы повели импровизированную автоколонну в сторону ворот со всей скоростью, которую Юрген мог выжать. За нашими спинами раздались нестройные крики радости, когда заключенные поняли, что наконец убираются из этого места, и я переключил передачу на общую волну отрядных коммуникаторов.

— Заградительный огонь! — приказал я. — Не позволяйте им перегруппироваться, или нам конец!

Я подчеркнул свои слова тем, что срезал группу зеленокожих, изготавливавших к стрельбе какую-то ракетную установку, которая, как я был уверен, несмотря на свой топорный внешний вид, была более чем способна своим выстрелом пробить нашу броню, и потому с удовольствием увидел, как они упали в волнах сукровицы и перепутанного, разорванного металла. К нашей удаче, один из болтов детонировал боеголовку, которую они заряжали, и она взорвалась, расширяя радиус полнейшего разрушения вокруг себя до самого что ни на есть удовлетворительного.

— Этим и занимаемся, — заверил меня Тайбер, и солдаты открыли стрельбу из лазганов, не заботясь о прицельности, но полагаясь на то, что сама по себе настоящая метель автоматического огня, которую они производили, заставит зеленокожих поплясать.

Говоря по правде, любая попытка прицелиться с борта одной из наших дико подпрыгивающих машин все равно была бы обречена на провал. К моему удивлению и облегчению, некоторые из солдат отряда или, скорее, кто-то из освобожденных пленников начал палить и из тяжелых орудий, смонтированных на позаимствованных нами машинах, с полным отсутствием чего-либо отдаленно напоминающего стрелковые способности, но, несмотря на это, добавляя изрядного хаоса к происходящему.

— Ворота закрыты, — напомнил мне Юрген, и я снова крутанул болтер, выцеливая филигранное переплетение металла и небольшую кучку впавших в истерику зеленокожих, сжавшихся под створками ворот.

— Уже нет, — произнес я с определенным удовлетворением, в то время как град разрывных снарядов разнес на куски равно и ворота, и орков.

Юрген протаранил образовавшийся проем, заставив машину подскочить на телах и выбив снопы искр из толстой бронеплиты, защищавшей переднее отделение нашего крепкого маленького багги, когда остатки препятствия разлетелись от него в ночь. Мы выметнулись на улицу, все еще ускоряясь и уносясь в приветливую тьму, с моторами, завывающими подобно душам проклятых, эхом отдаваясь от строений вокруг нас.

— Все покинули пределы стены, — передал Тайбер, и я снова активировал микрокоммуникатор на передачу.

— Ласкинс, — передал я, — подрывайте баки.

— А я уж думал, вы никогда не попросите.

Еще одна огненная полоса вырвалась из лежащего в руинах особняка, где окопался расчет нашего ракетомета, и исчезла в глубине огороженной стеной зоны. Через мгновение весь мир вокруг окрасился красным и в мои уши ударил звук, который превосходил предел слышимого, так что ощущался просто как физическое воздействие. Наш несущийся в ночь багги содрогнулся и пошел было юзом, но Юрген восстановил контроль над машиной с обычным своим невозмутимым видом. Оглянувшись, я увидел огромный шар пламени, вздымающийся за нами, будто расплавленное ядро планеты внезапно соскучилось у себя внизу и решило на минутку подняться сюда, чтобы прошвырнуться по округе.

Голос ракетометчика приобрел несомненный оттенок удовлетворения:

— Хорошо вошло.

— Хаском, — приказал я, — отделяйтесь и подберите их.

Сам я не собирался останавливаться сейчас ни для чего, кроме, пожалуй, личного визита Императора, и, только когда бушующий огонь за нашими спинами уменьшился до далекого зарева, я велел Юргену притормозить, чтобы позволить остальной части автоколонны нагнать нас.

Насколько я мог судить, теперь наше положение стало хуже некуда: вместо группы тренированных бойцов, за которыми я мог прятаться, мы приобрели целый поезд гражданской обузы, каковой, вне всякого сомнения, привлечет каждого зеленокожего на этой планете по наши души. Я мог бы с тем же успехом рассчитывать на безопасность, присоединившись на марше через континент к полковому оркестру. Но конечно же, выражать хоть одну из этих мыслей даже на лице не было никакого смысла, если я только хотел, чтобы солдаты оставались в полной боеспособности и подчинении, так что я лишь тяжко вздохнул, поправил фуражку и спустился с нашего багги на дорогу, излучая столько невозмутимости, сколько мог.

— Ну, пошли, Юрген, — произнес я. — Пора бы поприветствовать наших новых гостей.

Примечание редактора

Хотя в то время ему и правда не приходилось радоваться такому повороту событий, в действительности действия Каина в Колодцах Благоденствия привели к последствиям гораздо более серьезным, чем он мог себе представить. И снова мы обращаемся к популярной истории войны за авторством Каллиса, поскольку отчет Тайбера о том инциденте, конечно же, сосредоточен на роли Каина в нем почти столь же, сколь и отчет самого Каина. Впрочем, должна заметить, что там, где Каллис обращается к подробностям, его повествование становится несколько размытым, однако не более, чем можно было ожидать, учитывая, что он работал с официальной версией происходившего.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«Если можно сказать, что война за освобождение Перлии имела некую определенную поворотную точку, то это, несомненно, должна быть битва в Колодцах Благоденствия. Многое было с тех пор написано о ней, в том числе живыми участниками событий, так что нет необходимости детально разбирать этот инцидент здесь, но простые факты уже сами по себе изумительны. Пережив падение своей спасательной капсулы, комиссар Каин один, без чьей-либо помощи[292], выбрался из пустыни, что само по себе уже является подвигом, доступным не каждому.

Впрочем, если он надеялся найти какую-то помощь в этом городе с названием, являвшим в то время удивительную иронию и позднее переименованным в Каиноград,[293] когда на пепле старого поселения выросло новое, то ему пришлось жестоко разочароваться. Зеленокожие сделали это место своим оплотом, дико неистовствуя в доселе мирном оазисе посреди песков пустыни, оскверняя все, к чему бы ни прикоснулись, и превратив в рабов немногих выживших, лишенных воли к сопротивлению. К счастью для последних и для будущего этого мира, несколько смелых защитников города еще продолжали сражаться, и героический комиссар, не теряя времени даром, заручился их поддержкой в своем бесстрашном плане освобождения жертв зеленокожих.