Щепки плахи, осколки секиры. Губитель максаров - Юрий Брайдер

Вернувшись назад, он стал докладывать Карглаку о результатах проверки. Хавр, находившийся всего в сотне шагов от этой парочки, слышал весь разговор слово в слово.

– Даже затрудняюсь сказать что-нибудь определенное, – пучеглазый огорошил Карглака первой же фразой.

– Клинок у него есть? – спросил тот с надрывом. – Тебя ведь именно для этого посылали! Сам же своей зоркостью хвалился! Говорил, что все насквозь видишь!

– Я это говорил иносказательно, – ничуть не смутился пучеглазый. – Насквозь только демоны ада видят… Но клинка у него нет… И никакого другого оружия тоже.

– Тогда что тебе непонятно?

– Непонятно, кто он такой есть. В его душу даже ты не проникнешь. Такого мощного сопротивления я отродясь не встречал. У самого голова до сих пор гудит.

– Выродок этот его прикрывает, разве не понятно… Но откуда у сынка Клайнора такая сила?

– Не знаю, что это за сила и откуда она взялась, однако противник тебе достался не из легких, – доверительно сообщил пучеглазый. – Хотя и с виду, и на ощупь обыкновенный мальчишка.

– Мальчишка? – насторожился Карглак. – А не девчонка?

– Кто его знает, – пучеглазый заморгал массивными, лишенными ресниц веками. – Не пожелал он раздеваться, даже лица не открыл.

– А разве на ощупь нельзя определить?

– Между ног я не шарил, там клинок не спрячешь, а мальчишескую грудь от девчоночьей вот так сразу и не отличишь. Уж поверь мне на слово.

– Придется. – Карглак еле сдерживался. – Ты ведь у нас большой любитель малолеток обоего пола… И зачем только я тебя послал! Нашел кому довериться!

– Взял бы сам и сходил! – огрызнулся пучеглазый. – Я тебе не слуга! Сам люблю указывать! И нечего меня упрекать! По доброй воле сюда пришел, по доброй воле и уйду! Воюй здесь один!

– Когда отродье Клайнора возьмет твой замок в осаду, ты еще пожалеешь об этих словах! – зловеще пообещал Карглак.

– Не каркай! Много вас тут голосистых… – буркнул пучеглазый, отходя на прежнее место.

Карглак тем временем сбросил плащ и, оставшись в легком панцире, надетом поверх охотничьего камзола, двинулся навстречу противнику. Путь его пролегал мимо затаившегося Хавра, и у того даже появилась шальная мысль одним ударом клинка покончить с максаром. Однако после недолгого размышления он отказался от этой затеи. Во-первых, ему пришлось бы сначала подняться в полный рост и пробежать так не менее полусотни шагов, что вряд ли допустили бы стоявшие поблизости максары. Во-вторых, Окш, по-видимому, связывал с поединком какие-то свои планы, и их не следовало расстраивать. И, наконец, в-третьих, Хавр не собирался оказывать Эштре никаких услуг, даже невольных. Пусть померяется силой со своим бывшим муженьком. Посмотрим, кто кому бока намнет. А уж когда победитель определится, можно и клинок в дело пустить. Хотя еще неизвестно, как на это посмотрит Окш…

Карглак был боец опытный и понимал, что новый противник, несмотря на свою более чем заурядную внешность, не чета лже-Окшу, погибшему смертью труса. Поэтому он и не торопился, выбирая себе позицию поудобнее.

Когда Карглак, не спускавший глаз с неподвижной фигуры соперника, так и не сбросившего своих весьма неудобных для поединка одеяний, перешагивал через очередного мертвого жестянщика, тот внезапно встрепенулся и попытался ткнуть его копьем. Максар даже не сбился с шага, но на его лице промелькнула гримаса досады.

Досада сменилась недоумением, когда мрызл, у которого наружу торчали не только кишки, но и переломанный хребет, соскользнул с брони самохода, где он нашел свое вечное успокоение, и рухнул чуть ли не в объятия Карглака.

Обернувшись, Карглак гневно крикнул пучеглазому:

– Я тебя в последний раз спрашиваю, кто это был – парень или девка?

– Скорее всего парень, – неохотно ответил тот. – Разило от него так, словно он помои жрал.

– Понятно. – Карглак оттолкнул ногой очередного мрызла, пытавшегося укусить его за щиколотку. – Почему ты мне этого сразу не сказал?

– Да ведь от всех жестянщиков чем-то разит. От кого луком, от кого дегтем, от кого навозом.

– А запах могилы ты узнал бы сразу?

– Нет, это не то… Так пахнет прокисшая похлебка, в которую нагадила кошка…

Противников разделяли уже не больше двадцати шагов. Карглак был на голову выше и в полтора раза шире, но какая-то скованность, не имеющая ничего общего с осторожностью, проскальзывала в его движениях.

Внезапно из-под покрывала раздался голос, который с одинаковым успехом мог принадлежать и мужчине, и женщине, и ожившей статуе:

– Была бы воля да чистое поле, а высший суд сам свершится. Не так ли говорили раньше?

– Кто ты? – в обычной своей манере прорычал Карглак. – Я должен знать, кто вызвал меня на поединок!

– На поединок тебя вызвал тот, кого ты называешь отродьем Клайнора. Я лишь оружие в его руках. Карающий меч, беспощадная секира, тугая удавка, смертельная отрава… – И сам ответ, и голос, которым он был произнесен, еще больше запутали ситуацию.

Невозможно было сказать, кто из них сделал выпад первым, но впечатление создалось такое, будто единоборцы бросились друг на друга одновременно. Разорванное в клочья покрывало улетело прочь, а панцирь Карглака стал похож на жестянку, по которой прошлось лошадиное копыто.

Все, кто наблюдал за поединком, невольно ахнули, узрев лицо той, что отважилась на смертельный поединок с грозным максаром. Но это был не вздох сострадания, вызванный юным возрастом и хрупким обликом девицы, а возглас ужаса от жутчайшей гримасы, исказившей ее нежные черты.

Человек, даже находящийся в крайней степени ярости или агонии, никогда не сумел бы скорчить такую рожу. Подобное доступно только существам совсем иной природы, для которых лицо является лишь очередной маской, чем-то вроде шкуры хамелеона.

Даже неустрашимый Карглак отшатнулся назад.

– Дочь Генобры… откуда ты взялась здесь? – пробормотал он. – Я же собственноручно задушил тебя… А потом тебя убили во второй раз… Неужели ты неподвластна смерти?

– Я и есть смерть! По крайней мере для тебя! Ох, как я ждала этого момента! – Хотя рот открывала сама девица, посредством ее языка вещал кто-то другой, причастный к тоске и ужасу загробного мира. – Настало время рассчитаться за все!

– Если понадобится, я убью тебя и в третий, и в десятый, и в сотый раз! – таков был ответ Карглака.

Разделенные немалым расстоянием, они снова ринулись друг на друга, сплелись в воздухе, рухнули на землю и принялись кататься по ней, как два кота-соперника – один огромный и черный, а второй чуть поменьше и беленький. При этом оба не жалели ни зубов, ни когтей, ни своей шкуры, ни чужой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});