Олимпия Клевская - Александр Дюма

— Бедный друг, — промолвил Баньер. — Неужели вы не видите, что эти люди сковали вас цепями более тяжкими, чем пристало носить человеку, который не принадлежит никому, кроме Господа?

— Я вижу мое вечное спасение в конце всех испытаний, — возразил Шанмеле. — Прощайте же, милые друзья. Но какая уйма военных!

— И правда, сколько же их! — удивилась Олимпия, глядя, как из казармы, словно муравьи из муравейника, выскакивают во множестве люди в мундирах, как они снуют взад и вперед и смотрят на них с любопытством.

— Я вас покидаю, — сказал Шанмеле. — Где вы остановились? Хочу завтра до отплытия судна заглянуть, чтобы сказать вам последнее прости.

— В «Черном петухе», на улице Вержетт, — отвечала Олимпия.

— Хорошо; так я иду.

— Но утром нас уже там не будет, — шепнул жене Баньер.

— Так и быть, останемся еще на одну ночь, — отвечала Олимпия, — нельзя же не проститься с этим чудесным человеком.

— Останемся, — согласился Баньер. — Ты же знаешь, я хочу того, чего хочешь ты.

И, повернувшись к Шанмеле, он сказал:

— Итак, договорились: до завтрашнего утра, не правда ли?

Шанмеле утвердительно кивнул и пошел своей дорогой. Баньер и Олимпия отошли в сторону, чтобы выбраться из толпы окруживших их вояк.

— Однако сколько драгунов! — проворчал Баньер.

— Смотри-ка, Шанмеле остановился, с кем-то беседует. И Баньер стал вглядываться, пытаясь что-то рассмотреть в сумерках, которые уже сгущались под нахмурившимся небом.

— С кем же это он говорит?

— Не могу разглядеть, — сказала Олимпия, которая между тем все разглядела как нельзя лучше.

— Похоже, он разговаривает с другим таким же аббатом, — продолжал Баньер.

— Действительно, это аббат, — пролепетала Олимпия, едва дыша.

— Они поглядывают в нашу сторону.

— Ты думаешь? — спросила Олимпия и встала так, чтобы заслонить от мужа двух священнослужителей, ведь ей казалось, что во втором аббате она узнает г-на д'Уарака.

— Ага! Шанмеле прощается со своим братом во Христе, — сказал Баньер.

— Слава тебе, Боже! — чуть слышно прошептала Олимпия.

И, взяв мужа за руку, она повлекла его в сторону города.

Она не ошиблась: Шанмеле действительно столкнулся с аббатом д'Уараком. Его сопровождала женщина, чье лицо скрывал капюшон плаща, но казалось, даже из-под капюшона она видит все очень ясно. Он спросил Шанмеле, с кем это он сейчас раскланялся.

Ничего не подозревая, тот ответил:

— Это господин и госпожа Баньер, мои друзья. После этого Шанмеле развернулся на каблуках и ушел.

— Вот видите, я не обозналась, — сказала д'Уараку особа, скрытая капюшоном. — Ах! Если я кого причесывала хотя бы разок…

— Хорошо, хорошо, — сказал д'Уарак. — Вот вам луидор.

— Благодарю, — промолвила женщина.

Затем, когда г-н д'Уарак в свою очередь развернулся на каблуках и направился в сторону, противоположную той, куда удалился Шанмеле, женщина пробормотала:

— А, прекрасная Олимпия! Ты меня прогнала? А, красавчик Баньер, ты меня побил? Ну, что ж, теперь вы увидите!

Уходя, она еще продолжала ворчать:

— Вот, черт возьми, славный двойной луидорчик! Дурой надо быть, чтобы предпочесть Баньера, который гол, как крыса, этому милашке-аббату, богатенькому, как золотой прииск; однако же, мы, женщины, если нас за душу заберет…

И она в свою очередь исчезла из виду, на ходу покачивая головой.

Баньер и его жена, как мы уже сказали, тем временем пошли дальше, но не успели они сделать и полусотни шагов, как увидели двух мужчин в форме драгунов, которые приближались к ним.

Другие солдаты, о чем говорилось выше, уже толкались неподалеку от Баньера и Олимпии, но никто не подходил настолько вплотную, как эти.

Баньер решил, что они хотят оскорбить Олимпию, бесцеремонно разглядывая ее в упор. Он гордо выпрямился, подперев бока руками, надвинув шляпу на глаза, и ждал, что будет дальше.

Олимпия пыталась увлечь мужа за собой, думая, что сейчас завяжется ссора, и умоляла его уйти.

— Черт возьми, господа! — первым взял слово Баньер. — Сказать по правде, я бы желал знать, что вам от нас надо, с какой стати вы так подозрительно смотрите на нас?

— Очень просто: смотрим, чтобы вас рассмотреть, — отвечал один из драгунов.

— Нахал!

И Баньер занес руку для удара.

— Спокойнее, сударь! — с насмешкой произнес второй драгун.

Потом, обращаясь к своему товарищу, он сказал:

— Это и впрямь он.

— Говорил же я тебе, что сразу его признал, еще раньше, чем этот аббат пришел на него доносить!

Олимпия задрожала, сама не понимая отчего.

— Ах ты черт! — возмутился Баньер. — Господа солдаты, вам все же пора бы объясниться!

— Вы господин Баньер, не так ли? — спросил драгун.

— Да, разумеется, я господин Баньер. И что дальше?

— Господин Баньер собственной персоной? — переспросил второй.

— Боже мой! — Баньер пожал плечами и попытался уйти, движением руки отодвинув солдата, загораживающего ему дорогу.

— Прошу прощения, — заявил тот, — но здесь неподалеку стоит майор, он бы хотел перекинуться с вами парой слов, господин Баньер.

Но майор уже и сам приближался в сопровождении нескольких офицеров; за офицерами следовали толпой солдаты, за солдатами — любопытные.

В мгновение ока Олимпия и ее муж оказались в кольце, которое все сжималось.

— Что ж, — спросил майор, — где этот молодчик?

— Вот он, — указал на Баньера один из драгунов.

— Вы уверены?

— Он сам признался, господин майор; к тому же у вас ведь есть его описание, сверьтесь с ним.

— Но в конце концов, что случилось? — закричала Олимпия. — Этот господин мой муж.

— Так вот, — с галантным видом отвечал майор, — дело в том, сударыня, что ваш муж дезертир. Только и всего.

— Ах! — вскрикнул Баньер, пораженный в самое сердце. Бедняга об этом вовсе забыл.

— Ах! — простонала Олимпия, леденея от ужаса.

— Да, да, да, — не успокаивался майор, — и этот красавчик еще украл у нас полное обмундирование, саблю и лошадь вместе со всей сбруей.

— Боже мой! Боже мой! — прошептал Баньер.

— А сверх того, — продолжал майор тем же тоном, — он продал лошадь, саблю и обмундирование, что составляет самое отвратительное преступление, за какое только может понести ответ воин, имеющий честь состоять на службе в войске его величества.

— Чтоб мне провалиться! Не будь аббата, мы бы его упустили, — заметил один из офицеров майорской свиты. — Ни черта бы я его не узнал, когда на нем этот черный камзол! А между тем именно я сажал его на лошадь…

— Вот же чертов аббат! — подхватил майор. — Похоже, он не из ваших друзей?