Яд минувшего (сборник) - Вера Викторовна Камша

Луиза провела рукой по лицу и поняла, что плачет. И когда успела?! Зоя что-то хрюкнула, вскочила на ноги и, тяжело топая, побежала к каменному потоку. Судорожно вздохнула Селина.

– Куда ты? – завопила вслед Зое Луиза. – Осторожней!

– Якорь вам в глотку, – проревела на бегу капитан Гастаки. – Обеим! Я уже сдохла! Я холодная… Я их вытащу! И девчонку, и мужика!..

Темная плотная тень вспрыгнула на двугорбый валун, перебралась на другой, ползущий рядом, покачнулась, нелепо плеснув руками, и снова прыгнула, теперь на плоскую плиту. Та накренилась, но Зоя успела вскочить на соседнюю глыбу. Грузный силуэт отчетливо виднелся на фоне звездного неба. Капитан придержала шляпу и завертела головой, примеряясь к очередному броску. Она двигалась на первый взгляд неуклюже, но ни разу не ошиблась, уверенно пробираясь к извергавшей холод чаше. К своей тропе…

– Она их приведет? – Селина, закусив губу, смотрела на странную женщину без тени, женщину, полюбившую Арнольда. – Ведь приведет?!

– Конечно, – сказала Луиза то, что только и могла сказать. – Она – молодец… Ну и повезло же этому борову, твоему папаше!

Глава 9. Талиг. Надор Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 год К. С. Ночь с 11-го на 12-й день Зимних Ветров

1

Худой, сутулый человек сидел у камина, вытянув длинные ноги в потертых сапогах, и на что-то пристально смотрел. На что именно, Чарльз разобрать не мог, хотя сама фигура и казалась знакомой. Самым же глупым было то, что капитан Давенпорт знать не знал, как и куда его занесло. Последнее, что он помнил, была гостиница, в которой он заночевал вместе с другими офицерами авангарда. Последующие события канули во мрак, но в том, что они с Бэзилом Хейлом на сон грядущий не пили, Чарльз был уверен. Тем не менее прятаться в углу было глупо, и Давенпорт вышел на середину комнаты. Просторной, но удивительно неуютной.

– Добрый вечер, сударь. Вы, вероятно, удивлены…

Сударь продолжал таращиться на какую-то вещицу и блаженно улыбаться, но теперь Давенпорт его узнал. Граф Эйвон Ларак, один из надорских чудаков и отец приезжавшего к Савиньяку толстяка. Последний раз Чарльз видел графа у Рокслеев лет пять назад. Странно, но с того дня Ларак не просто не постарел, он стал казаться моложе.

– Господин Ларак, – повысил голос Чарльз, – прошу простить мое вторжение…

Граф не слышал, но он мог и оглохнуть. Куда хуже было мутное старое зеркало, в котором отражалось все, кроме капитана Давенпорта. Чарльз зажмурился, глубоко вздохнул и вновь открыл глаза. Камин, Ларак со своим сокровищем и зеркало были на месте, но капитан в нем так и не появился.

– Ларак! – крикнул Чарльз, подходя вплотную к графу. – Вы меня видите?!

Ответ был очевиден. На всякий случай Чарльз поднес руку к ближайшей свечке – его не только не видели и не слышали, он не отбрасывал тени и не обжигался! И вообще, как, уснув в «Четырех кабанах», он очутился в Надоре? Никак. Значит, он там и не очутился, а Эйвон ему снится. Ничего удивительного, ведь завтра к вечеру предстоит взять замок под охрану, и лучше иметь дело не с вдовой Эгмонта, а с Лараком. Совершенно успокоившись, Чарльз еще раз оглядел комнату. Будет смешно, если кабинет графа и в самом деле окажется таким – с вытертыми медвежьими шкурами на полу, почтенными, чтоб не сказать дряхлыми, охотничьими шпалерами и парочкой портретов.

Граф Эйвон зашевелился, поцеловал то, что разглядывал, сунул его за пазуху, откинулся на спинку кресла и замер, выставив седоватую бородку. Какой скучный сон! Любопытно, вспомнится утром хоть что-нибудь? Чарльз ущипнул себя за потерявшую тень руку, надеясь проснуться. Не помогло, разве что огоньки свечей испуганно заметались, а Ларак вздрогнул и вскочил. Граф к чему-то прислушивался, а пламя продолжало бестолково метаться. Потом сверху что-то свалилось, угол шпалеры с медвежьей охотой нелепо загнулся наружу, открыв украшенную пятнами стену. Все, что висело, задрожало и принялось раскачиваться, а массивные стулья с резными спинками ожили и сами по себе сдвинулись к середине комнаты.

Граф Ларак схватил свечу и выбежал вон. Чарльз за какими-то кошками бросился следом. Капитан прекрасно понимал, что спит и видит сон, но оставаться наедине со свихнувшимися стульями и собравшейся свалиться шпалерой не хотелось.

Догнать Ларака оказалось несложно. Граф, перескакивая через две ступени, мчался куда-то наверх, а вокруг в полной тишине сыпалась всякая дрянь. Дурацкий сон был хоть и цветным, но беззвучным. Происходи все на самом деле, вокруг стоял бы треск и грохот, но доспехи, охотничьи трофеи, какие-то шесты валились бесшумно и медленно, словно тонули в прозрачном, тягучем вареве. И еще отчего-то было светло, словно над разбитой лестницей подвесили полную луну.

Под ноги осенним листом лег тяжеленный ржавый щит, и Чарльз со всей силы ударил по железяке босой ногой, не почувствовав ни боли, ни холода. Этого и следовало ожидать, ведь он лежит в «Четырех кабанах» и видит какую-то чушь про землетрясение и Эйвона… А может, заорать? Здесь его не слышат, но это не значит, что Бэзил Хейл оглох. Если полковник обольет орущего соседа водой, сосед скажет спасибо, только бы прекратился этот кошмар с рушащимися галереями и дохлым желтым светом.

– Бэзил! – заорал Чарльз, невольно уворачиваясь от наплывавшего на него куска перил. – Бэзил! Разбудите меня!!!

Обломок неспешно поравнялся с лицом капитана, древесина была темной от старости. Чарльз ругнулся, деревяшка, способная убить быка, медленно проплыла сквозь него.

Лестница кончилась, граф Ларак, задыхаясь, побежал замусоренной анфиладой, навстречу выскочила женщина в одной сорочке. Она что-то волокла и, наверное, кричала. Чарльз ее не слышал, а Ларак, похоже, не видел. Граф проскочил узким коридором, чудом увернулся от позеленевшего светильника, миновал какую-то комнату и забарабанил в закрытую дверь. Бедняга качался, как пьяный, или это качался пол?

Подняв столб пыли, рухнул карниз, следом отвалился ставень, и в трясущийся замок забралась луна, которой на небе быть никак не могло. Ларак бросил стучать, разбежался и, выставив плечо, рванулся вперед – решил высадить дверь. Та подалась сразу же, ее никто не запирал. Граф, нелепо шатаясь, ввалился внутрь.

Это была спальня, судя по разбросанной одежде, женская. Ларак заметался, потом поднял зеленое платье, на мгновение прижался к нему лицом и бережно положил на пустую кровать.

2

Со стороны обрыва слышался грохот рушащихся камней. Обычных камней, не ползавших чужими тропами, а, как и положено, честно падавших вниз. Земля гудела и дрожала, обвал следовал за обвалом, но это было лучше жуткой процессии. Если б только погасла проклятая звезда и поднимавшиеся к ней луны! Луиза задрала голову, с ненавистью разглядывая переливчатый бледный круг, на котором висели четыре светила, казалось, выпившие из окружающего мира все краски. Яркий холодный свет превращал настоящее в бесплотные