Кожаный Чулок. Большой сборник - Фенимор Купер

— Ни за что! — воскликнул Хейуорд слишком громко для тех обстоятельств, в каких они находились.

— Ладно, ладно,— продолжал Соколиный Глаз, знаком советуя офицеру умерить свой пыл.— Я и сам разделяю ваше мнение, хотя, имея опыт в подобных делах, счел своим долгом сказать вам все. Итак, мы должны двигаться вперед, и если в протоках засели индейцы или французы, нам надо прорваться между вон теми нависшими над озером скалами. Как, по-твоему, сагамор, прав я или нет?

Вместо ответа индеец опустил весло в воду и погнал пирогу вперед. А так как управление лодкой лежало всецело на нем, это движение ясно говорило, на что он решился. Теперь все гребцы усиленно заработали веслами, и через минуту они оказались на месте, откуда был виден скрытый до сих пор северный берег островка.

— Вот тут они и засели, если приметы нас не обманывают! — прошептал разведчик.— Две пироги и дым! Как видно, мошенники еще не успели продрать глаза, не то бы мы уже услышали их проклятый боевой клич. Навались, друзья! Мы уходим. Еще немного, и выстрелы нас не достанут.

Хорошо знакомый треск ружья, свист пули над водой и пронзительный крик, донесшийся с острова, прервали разведчика, дав знать путникам, что они замечены. Еще через секунду гурьба дикарей прыгнула в пирогу и пустилась в погоню. Однако, насколько мог заметить Дункан, появление этих страшных предвестников неизбежной схватки не изменило ни выражения лица, ни поведения трех проводников, разве что взмахи весел стали чаще и сильнее, отчего легкий челн рванулся вперед, словно живое, наделенное волей существо.

— Не подпускай их ближе, сагамор! — хладнокровно бросил Соколиный Глаз, оглянувшись через левое плечо и продолжая работать веслом.— Ни в коем случае не подпускай. У гуронов во всем племени нет ружья, которое накрыло бы нас на таком расстоянии. А вот ствол моего оленебоя не подведет.

Убедившись, что могикане И без него выдержат нужную дистанцию, разведчик спокойно отложил весло и поднял роковое ружье. Трижды он вскидывал его к плечу и трижды, когда вот-вот должен был прогреметь выстрел, вновь опускал, требуя, чтобы могикане дали противнику немного приблизиться. Наконец его меткий и многоопытный глаз, видимо, удовлетворился, и разведчик, положив ствол на левую руку, медленно поднял дуло, как вдруг восклицание Ункаса, сидевшего на носу, опять вынудило его повременить с выстрелом.

— В чем дело, мальчик? — осведомился Соколиный Глаз.— Ты избавил наши уши от предсмертного вопля гурона. Какие у тебя к тому причины?

Ункас указал вперед, где, отделившись от скалистого берега, наперерез им мчалась другая пирога. Положение, в котором они очутились, было настолько отчаянным, что доказывать это не приходилось. Разведчик отложил ружье и схватился за весло, а Чингачгук взял поближе к западному берегу, чтобы увеличить расстояние между лодкой и новым противником. Тем временем дикие вопли торжества не переставали напоминать путникам о том, что нападение угрожает им и сзади. Это страшное зрелище вывело даже Манроу из глубокой апатии, в которую он погрузился под бременем обрушившихся на него несчастий.

— Держите к скалам. Высадимся на берег и дадим там бой дикарям,— предложил он с твердостью бывалого солдата.— Упаси бог меня или моих людей еще раз довериться слову слуги Людовиков!

— Тому, кто хочет побеждать в войне с индейцами, надо не носиться со своей гордостью, а учиться сообразительности у туземцев,— возразил разведчик.— Держи под самым берегом, сагамор. Мы обходим этих мошенников, но они, того и гляди, додумаются перерезать нам дорогу.

Соколиный Глаз не ошибся. Когда гуроны увидели, что могут оказаться позади тех, кого преследуют, они свернули с курса и начали понемногу забирать в сторону, так что вскоре обе пироги уже скользили параллельно на расстоянии двухсот ярдов друг от друга. Теперь дело свелось к состязанию в быстроте. Легкие суденышки шли так ходко, что вода вскипала перед ними мелкими барашками, и лодки покачивало от собственной скорости. Вероятно, из-за этой качки, а также в силу необходимости использовать все руки на веслах, гуроны до сих пор и не прибегли к огнестрельному оружию. Однако беглецам долго было не выдержать: им приходилось делать слишком большие усилия, потому что преследователи превосходили их числом. Дункан с беспокойством заметил, что разведчик тревожно оглядывается, словно ища новых средств облегчить бегство.

— Возьми чуть в сторону от солнца, сагамор,— скомандовал несгибаемый житель лесов.— Я вижу, мошенники снимают одного человека с весел для стрельбы. А ведь одна перебитая кость может стоить нам скальпов. Уходи от солнца, и мы прикроемся от них островом.

Маневр удался. Невдалеке тянулся низкий продолговатый островок, и когда пирога беглецов пошла вдоль берега, преследователям волей-неволей пришлось плыть вдоль противоположного. Разведчик и его друзья не преминули воспользоваться таким преимуществом и, оказавшись под прикрытием кустов, удвоили свои усилия, хотя они и без того казались сверхчеловеческими. Когда обе лодки, обогнув островок, -выскочили на стрежень, подобно двум несущимся во весь опор скакунам, беглецы оказались впереди. Правда, расстояние между челнами сократилось, но зато соответственно изменилось их взаиморасположение.

— Ты доказал, что нехудо разбираешься в лодках из березовой коры, Ункас, когда из всех гуронских пирог выбрал именно эту,— похвалил разведчик, по всей видимости, более обрадованный тем, что они выигрывают гонку, нежели забрезжившей надеждой уйти от опасности.— Мошенники опять навалились на весла, и нам придется защищать свои скальпы с помощью обструганных палок, а не дымящихся стволов и метких глаз! А ну, друзья, налегай! Шире взмах, греби дружней!

— Они изготовились к стрельбе,— крикнул Хейуорд.— И вряд ли промахнутся: мы с ними на одной линии.

— А тогда ложитесь с полковником на дно лодки, да поживее! —крикнул разведчик.— Вот у них и станет целей поменьше.

— Дурной пример подадут старшие по чину, если начнут прятаться, когда солдаты под огнем! — с улыбкой возразил Хейуорд.

— Боже правый! Вот она, храбрость белого человека!— возмутился разведчик.— Как и многие другие его понятия, она не в ладах с разумом. Разве сагамор, Ункас и даже я сам, чистокровный белый, стали бы раздумывать, прятаться или нет, когда драться в открытую бесполезно? Для чего французы воздвигли Квебек, если сражения обязательно должны происходить в чистом поле?

— Все, что вы говорите, вполне справедливо, мой друг,— ответил Хейуорд.— Тем не менее наши обычаи не позволяют нам поступить так, как вы желаете.