Свободное радио Альбемута. - Филип Дик

…просто не должно быть.

Брюс повернулся и ушел.

А Тельма продолжала играть. Подпрыгнула, споткнулась и упала.

Интересно, что она почувствовала, подумал он.

Брюс плелся по коридору и искал пылесос. Ему велели тщательно пропылесосить помещение для игр, где дети проводили почти все дни.

— По коридору направо, — сказал ему Эрл.

Подойдя к закрытой двери, Брюс сначала постучал, а потом толкнул ее. Дверь открылась. Посреди комнаты старая женщина пыталась жонглировать тремя резиновыми мячиками. Она повернула голову, встряхнула растрепанными седыми волосами и улыбнулась. На ногах у нее были гольфы и теннисные туфли. Брюс увидел запавшие глаза и пустой беззубый рот.

— Ты так можешь? — прошепелявила она и подбросила все три мячика. Они упали ей на голову, на плечи, запрыгали по полу. Старуха засмеялась, брызгая слюной.

— Не могу, — сказал он. Им овладел страх.

— А я могу. — Старуха подняла мячики иссохшими руками и прищурилась, стараясь все сделать правильно.

В дверь вошел человек и остановился за спиной у Брюса.

— Давно она тренируется? — спросил Брюс.

— Порядком. — И к старухе: — Попробуй еще. Почти получается.

Старуха хихикала, снова и снова высоко подбрасывала мячики, втягивала голову, когда они сыпались на нее, и, скрипя всеми суставами, подбирала их с пола.

Человек рядом с Брюсом презрительно фыркнул.

— Тебе надо вымыться, Донна. Ты грязная.

Брюс потрясенно сказал:

— Это не Донна. Разве это Донна?

Он пристально взглянул на старуху и почувствовал смятение: в ее глазах стояли слезы, но она смеялась. Все еще смеясь, она швырнула в него все три мячика. Он еле уклонился.

— Нет, Донна, нельзя, — сказал человек рядом с Брюсом. — Не кидай в людей. Делай так, как учили по телевизору: бросай, лови и снова бросай. Только сначала иди помойся, от тебя несет.

— Ладно, — согласилась старуха и засеменила прочь, сгорбленная и маленькая, оставив мячи на полу.

Человек рядом с Брюсом закрыл дверь, и они пошли по коридору.

— Давно она здесь?

— До меня, а я уже шесть месяцев. Хотя жонглировать она учится всего неделю.

— Тогда это не Донна, — твердо заявил Брюс. — Потому что я приехал неделю назад.

Донна привезла меня сюда в своей малолитражке, вспомнил он. Точно, мы еще останавливались, чтобы залить радиатор. Как она была хороша — темноволосая, темноглазая, тихая и собранная. В аккуратной кожаной куртке, в сапогах и с сумочкой, на которой висела кроличья лапка.

Он пошел дальше, продолжая искать пылесос. На душе стало гораздо легче. Но он не понимал почему.

Глава 15

— Можно я буду работать с животными? — попросил Брюс.

— Нет, — сказал Майк. — Пожалуй, я направлю тебя на одну из наших ферм. Побудешь месячишко на полевых работах, посмотрим, как справишься. На свежем воздухе, поближе к земле. Люди слишком стремятся к небу со своими ракетами и спутниками. А думать надо о…

— Я хочу быть с кем–то живым.

— Земля живая, — наставительно произнес Майк. — Она еще не умерла. Ты получишь от нее много пользы. Тебе приходилось иметь дело с сельским хозяйством? Нутам, семена, обработка почвы, сбор урожая?

— Я работал в офисе.

— Теперь будешь работать в поле. Если твой разум вернется, то только естественным путем. Нельзя _заставить_ себя снова думать. Можно лишь упорно трудиться, например, сажать семена, или пахать землю на наших овощных плантациях — так мы их называем, — или бороться с вредителями. Мы опрыскиваем насекомых из пульверизатора. Однако с химическими веществами надо быть крайне осторожным, иначе они принесут больше вреда, чем пользы. Они могут отравить не только урожай и почву, но и человека, который пустит их в дело. Проесть его голову. Как проело твою.

— Хорошо, — сказал Брюс.

Тебя опрыскали, думал Майк, и ты стал букашкой. Опрыскай букашку ядом, и та сдохнет; опрыскай человека, обработай его мозги, и он превратится в насекомое, будет вечно трещать и щелкать, двигаясь по замкнутому кругу. Повинуясь рефлексу, как муравей. Исполняя последнюю команду.

Ничто новое не войдет в этот мозг, думал Майк, потому что мозга нет. Как и человека, который был в нем заключен. Которого я никогда не знал.

Но может быть, если привести его на нужное место, если наклонить ему голову, он еще сумеет посмотреть вниз и увидеть землю. Сумеет осознать, что это земля. И поместить в нее нечто отличное от себя, нечто _живое. Чтобы оно росло. Ибо это то, чего сам он делать уже не может, — расти. Может лишь умирать дальше, пока не умрет совсем и мы не похороним его. У мертвого нет будущего, только прошлое. А у Арктора — Фреда — Брюса нет даже прошлого — лишь только то, что перед глазами.

Майк вел грузовик, рядом на сиденье подпрыгивало обмякшее тело. Оживленное машиной.

Уж не «Новый…» ли «…путь» сделал это с ним, думал Майк: породил препарат, который в конечном итоге _вернул_его_к_себе?

Директор–распорядитель сказал, что их цели будут открыты ему, когда он проработает в штате еще два года.

Эти цели, сказал директор–распорядитель, не имеют ничего общего с лечением наркомании.

На какие средства существует «Новый путь» — известно одному лишь Дональду, директору–распорядителю. Но недостатка в средствах не было никогда. Что ж, думал Майк, производство и распространение препарата «С» должно приносить огромные деньги. Достаточные, чтобы «Новый путь» рос и процветал. И чтобы оставалось еще на ряд других целей.

Смотря для чего предназначен «Новый путь».

Майк знал — федеральное правительство знало — то, чего не знала ни общественность, ни даже полиция. Препарат «С» не синтезировали в лаборатории; как и героин, препарат «С» был органического происхождения.

Так что, скорее всего, «Новый путь» _рос_и_процветал_ в буквальном смысле.

Живые, думал Майк, никогда не должны служить целям мертвых. Но мертвые — он взглянул на Брюса, на трясущуюся рядом пустую оболочку — по возможности должны служить целям живых.

Таков закон жизни.

И вполне возможно, что мертвые, если они чувствуют что–то, чувствуют себя от этого лучше.

Мертвые, думал Майк, которые еще могут видеть, даже ничего не понимая, — это наши глаза. Наша камера.

Глава 16

В кухне под раковиной, среди щеток, ведер и ящиков мыла, он нашел маленькую косточку. Она походила на человеческую, и он подумал — не Джерри ли это Фабин?

Невольно вспомнилось, что давным–давно он делил дом с двумя парнями, и у них была шутка о крысе по имени Фред, которая жила под раковиной. Они рассказывали гостям, что однажды, когда их совсем припекло, бедного старого Фреда пришлось съесть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});