Фаина Раневская. Смех сквозь слезы - Фаина Раневская

А потом была изумительная, счастливейшая и искрометная «Золушка». Удивительно, сейчас самой не верится, что можно было работать так счастливо с Надеждой Кошеверовой. Позже мы с ней испортили все, что можно было испортить в нескольких фильмах, но «Золушка» удалась! Жеймо, Гарин, Меркурьев… что за подбор актеров!

До войны «Золушку» на советский, социалистический лад пытался переиграть Александров, конечно, с Любовью Орловой в главной роли. Сталину это буржуазное название для советского фильма не понравилось, он предложил свое – «Светлый путь». Конечно, мнение вождя оказалось решающим, вернее, никто не посмел не восхититься его прозорливостью и гениальностью.

Мы ставили «Золушку» безо всяких героико-производственных поползновений, как сказку, просто добавив красок в характеры.

Сначала для «Золушки» выбрали Янину Жеймо, собственно, сам фильм задумывался под нее. А когда у Шварца был готов черновой вариант сценария, сразу решили, что мачеха – это я.

Гарина вместо себя предложил Осип Абдулов, и прекрасно сделал, потому что король получился просто идеальный, с его обидами и обещанием уйти в монастырь, с его беззащитностью и страхом перед мачехой с ее сильными связями. Король боится противной бабы только потому, что у той всемогущие связи!

Начальство не было довольно Меркурьевым в роли мужа-подкаблучника, мол, актеру с таким опытом игры передовиков и героев не к лицу изображать бесхребетного Лесничего. Отстояли, прекрасный получился Лесничий.

И так во всем.

Мы жили этой сказкой, купались в ней, не хотелось уходить со съемочной площадки.

Шварц позволил мне дописывать роль, чем я привычно и занялась.

Янина Жеймо была совершенно очаровательной Золушкой, настоящей, даже мы, знавшие о ее реальном возрасте, верили, что перед нами юная девушка, обиженная злой мачехой. Она играла в фильме лучше всех нас!

У Шварца почти все прописано прекрасно. То, что у Мачехи главное оружие – ее связи, мне понравилось до безумия. Ну и что, что она из сказки, сама сказка получилась такой современной, что не верилось, что Лесничий со своей семьей, король с принцем и прочие живут не в соседнем дворе, а только в сказке.

Мачеха – вполне узнаваемая соседка, которая держит мужа под каблуком, способна поссориться с соседями («Это я умею!»), но главное – обладающая связями, которые способны помочь даже записать ее и ее уродливых дочерей в Книгу первых красавиц королевства.

Киношное начальство обвиняло меня в том, что мачеха получилась неоднозначной. Разве можно, чтобы отрицательный персонаж вызывал смех! Она должна вызывать ненависть.

Зачем? Почему она должна вызывать ненависть? Не лучше ли, если она будет прекрасно узнаваема, но вызывать будет действительно смех, насмешку, жалость? Иногда лучше обличать ханжество, мещанство, любые недостойные черты не гневом, а смехом, не ненавистью, а презрением.

Кто боится эту бой-бабу? Разве что Лесничий да Король, но никак не зрители, которые прекрасно видят все ее слабые стороны, ее уловки и хитрости.

Янина прекрасная партнерша, она хорошо чувствует отклик, не просто произносит требуемые ролью слова, но и вынуждает произносить недостающее.

Пример.

Идет примерка туфельки. Уже ясно, что ни самой Мачехе, ни ее дочкам туфелька не подойдет. Но ведь Золушка может все, даже надеть маленькую туфельку на большую ногу. Значит, надо заставить ее сделать это.

Сначала приказ:

– Золушка, надень туфельку… Анне.

Мачеха на мгновение только задумывается, кому именно, старшей или младшей из дочерей.

Но Золушка вовсе не намерена делать это.

Следуют льстивые уговоры:

– Золушка, ну ты же хорошая…

Никакого результата. Приходится угрожать. Но чем?

Шварц считал, что достаточно просто приказа, девочка послушная, побежит выполнять. Янина Жеймо сопротивлялась, объясняя, что нет, нужно добавить еще что-то.

Начинаем съемку, реплики так и нет, как нет разрешения на нее.

Я уговариваю, Золушка молчит, требую, она молчит, хотя уже должна бы выполнять. Жеймо прекрасно вошла в роль, она внутренне сопротивляется, я просто чувствую это. Чем можно сломать сопротивление строптивой девчонки? Только угрозой отцу!

– А то я выброшу твоего отца из дома…

Янина вынудила меня добавить фразу, которую не желал дописывать Шварц.

Сам автор услышал это и с удовольствием продолжил:

– Фаина Георгиевна, еще добавьте «… и сгною его под забором».

Вот что бывает, если человек не играет роль, а живет ею. Янина Жеймо жила Золушкой, ее девочка не могла просто так подчиниться.

Обожаю таких актеров, которые вынуждают откликаться всем существом! Как жаль, что они редко встречаются.

Надежда Кошеверова, которая была режиссером фильма, молодец, все, что нужно, выбила, на площадке почти не мешала, к репликам или жестам не придиралась… Позволяла творить в разумных пределах. Результат радует сколько лет!

Обидно, что позже Надежда умудрилась испортить не только фильмы, но и сами отношения со многими, в первую очередь со мной.

Я еще снималась у нее в «Осторожно, бабушка». И роль никакая, и фильм дурной.

Поссорились. Прошло время, и вдруг…

Хуже всего кинодеятели, считающие актеров разменной монетой своих амбиций.

Дом отдыха в Комарово мы все очень любили, казалось, где и отдохнуть измученной душе, как не там. Все хорошо, даже толпа немного знакомых, а то и вовсе незнакомых, но возжелавших познакомиться, пока не доводила до белого каления. Довела одна крайне неприятная особа.

Появилась всклокоченная дама с полусумасшедшим взором и выражением лица «ага, попалась!». Сначала я с испугом подумала, что это сбежавшая из психиатрической лечебницы поклонница Мули, сейчас начнет приставать с восторгами. Но рядом с дамой администратор-киношник, более вменяемого вида. Вдвоем из психлечебницы едва ли бегают, значит, медицина ненормальными не признала.

Однако дама сверхэкзальтированна и столь же уверена в себе.

Оказывается, я должна (!) немедленно ехать с ними на какие-то съемки. Я пытаюсь вспомнить о подобном уговоре с кем-либо и не могу. Решаю, что совсем плохо, если память так подводит. Осторожно интересуюсь, с кем и когда я могла договориться об участии в съемках, и слышу в ответ то, что вводит меня во временный ступор.

С другой стороны, это облегчение – из нас двоих не вполне нормальна она, а не я.

Я ни с кем не договаривалась, просто эта ассистентка привезла мне некий шедевр и настоятельно требовала, чтобы я немедленно, просто через полчаса, помчалась с ней на съемки этого чуда киношной мысли.

Положение дурацкое. Как объяснить человеку, что прошли те времена, когда я хваталась за всякую работу не потому, что стала лучше играть или уже народная артистка, а потому, что в возрасте, что мне на отдых пора, а не задрав хвост мчаться на любые съемки?