Душитель из Пентекост-элли - Энн Перри

– Напрасные надежды.

– Ты забыл о портрете? Шла неделя за неделей, и вот черты лица на портрете стали искажаться, становясь все безобразней…

– Что ты сказал? – Его приятель так резко выпрямился на диване, что сбил на пол одну из подушек. Миссис Рэдли с трудом удержалась, чтобы не поднять ее.

– Лицо на портрете становилось все отвратительней, – продолжал свой рассказ поклонник Уайльда. – Порок и злоба, страшная болезнь его души, оставляли свой след на портрете, и вскоре на него невозможно было смотреть без леденящего кровь ужаса и омерзения. Ночью ты лежишь не смыкая глаз, потому что боишься, что он привидится тебе во сне.

Наконец рассказчику удалось завоевать полное внимание своего друга. Теперь тот сидел на диване прямо и неподвижно и жадно слушал его.

– Господи! Что же потом? Чем это закончилось? – нетерпеливо забрасывал он своего товарища вопросами.

– Дальше было вот что: красавец юноша убил художника, нарисовавшего портрет и разгадавшего его тайну, – победоносно заключил тот. – А потом, увидев на портрете истинную сущность своей развратной и подлой натуры и ужаснувшись этому, бросился на холст с ножом.

Эмили тихо охнула, но, к счастью, ее никто не услышал.

– И?.. – нетерпеливо спросил слушатель.

– Уничтожив портрет, герой уничтожил самого себя, потому что был связан с ним необъяснимыми узами. Он – это портрет, а портрет – это он. Юноша погибает, его лицо и тело становятся такими же безобразными, как на портрете, а на холсте снова появляется образ прекрасного и чистого молодого человека, каким его видел художник. Но в этой повести столько блестящего юмора и прекрасных строк, на какие способен только Оскар. – Закончив свой рассказ, любитель Уайльда улыбнулся и сел. – Конечно, в правительственных кругах нашлись такие, кто в ярости объявил эту повесть порочной, злобной и все такое прочее. Но чего от них можно ожидать? Всякое произведение, хорошо принятое читателем, сначала всегда предается властями анафеме. Так они постоянно демонстрируют свою неспособность что-либо понять и сказать.

– Я должен немедленно достать этот журнал! – воскликнул его собеседник.

– Говорят, что автор собирается издать эту повесть отдельной книгой.

– Как она называется? Мне необходимо это знать!

– «Портрет Дориана Грея».

– Прекрасно! Я обязательно прочту ее, и не один раз.

«То же сделаю и я», – подумала Эмили, осторожно удаляясь, пока мужчины углубились в тонкую дискуссию, касающуюся отдельных аспектов повести. Однако она решила ничего не говорить об этом Джеку. Он может не понять ее.

Тут миссис Рэдли почувствовала легкое головокружение и поняла, что устала. Она не привыкла к табачному дыму. В воспитанном обществе джентльмены обычно удаляются в другое помещение, чтобы покурить. Для того и существуют курительные комнаты: чтобы не создавать неудобств для некурящих. Многие из мужчин, уходя в курительную, даже меняют пиджаки, чтобы в остальном доме не было запаха табачного дыма.

Окинув взглядом гостиную, Эмили отыскала Таллулу. Ее новая приятельница кокетничала с томным молодым человеком в зеленом костюме, но делала это скорее по привычке, чем с интересом. Миссис Рэдли не имела понятия, который теперь час, однако догадывалась, что уже поздно. Уйти она могла только с Таллулой, иначе ей пришлось бы одной бродить по ночным улицам в поисках кеба и любой прохожий или полицейский мог бы принять ее за проститутку. После того шума, который был поднят четыре года назад по поводу роста проституции и запрета на издание порнографии, было немало случаев, когда приличных женщин, даже среди бела дня, задерживала полиция, если они оказывались вблизи кварталов с дурной славой. Тем более опасно было оказаться одной на улице ночью.

Нерешительным шагом Эмили пересекла гостиную и остановилась у стула, на котором сидела мисс Фитцджеймс, и вопросительно посмотрела на нее.

– Мне кажется, нам пора извиниться и уйти, – как ей показалось, уверенно сказала миссис Рэдли. – Вечер был замечательный, но я должна успеть вернуться домой к завтраку.

– К завтраку? – непонимающе заморгала Таллула. – О! – Она резко выпрямилась. – О, этот бренный мир, не забывающий о своем завтраке! Пожалуй, нам и вправду надо возвращаться домой. – Она вздохнула. Казалось, мисс Фитцджеймс уже забыла о молодом человеке, с которым только что флиртовала, да и он не выглядел особенно огорченным этим. Его внимание уже было занято кем-то другим.

Таллула и Эмили быстро разыскали Реджи Говарда. Тот тоже не возражал против ухода и, подхватив дам под руки, повел их к выходу. Задремавший кучер был разбужен, все уселись в экипаж, и полусонный Реджи неловко захлопнул дверцу. На востоке уже светлела полоска зари, а на улицах появились первые повозки.

Никто не поинтересовался у Эмили, где она живет, поэтому молодая женщина молча тряслась в экипаже, сначала следовавшем по набережной, а потом свернувшем на север. Миссис Рэдли смотрела на дремлющего Реджинальда, на лицо которого то и дело падал свет уличных фонарей, и не решалась попросить его отвезти ее домой. Как она поняла, они ехали совсем в другую сторону. Придется подождать, когда он проснется, думала она.

В конце концов экипаж резко остановился на Девоншир-стрит. Говард от толчка проснулся.

– А, мы уже дома, – промолвил он, моргая. – Позвольте вам помочь. – Неловко шаря рукой по стенке экипажа, он наконец нащупал дверцу, однако его уже опередил лакей, который помог выйти сначала Таллуле, а потом Эмили.

– Вам лучше переночевать у меня, – быстро шепнула ей мисс Фитцджеймс. – Ведь вы не хотите заявиться домой под утро?

Ее новая знакомая лишь на мгновение заколебалась. Возможно, это был лишь вежливый намек на то, что ей нечего рассчитывать на экипаж Реджи. Пожалуй, это даже к лучшему. Ей легче будет объяснить Джеку свое отсутствие тем, что она заночевала у Таллулы, а не развлекалась до четырех утра на какой-то вечеринке в Челси в обществе художников и писателей, представляющих модные нынче декадентские течения.

– Спасибо, – поблагодарила она мисс Фитцджеймс и торопливо, но, как всегда, легко и грациозно вышла из экипажа. – Это так мило с вашей стороны!

Эмили не забыла поблагодарить и Говарда, а также лакея. Когда экипаж с Реджинальдом благополучно отбыл, она последовала за Таллулой под арку, ведущую на задний двор, где через уже открытые двери в кладовые можно было незаметно войти в еще спящий дом.

В кухне при холодном сером свете утра мисс Фитцджеймс казалась очень хрупкой и совсем не похожей на ту девушку, что вошла в ярко освещенный зал с богатыми бархатными занавесями. Здесь ее окружали дубовый кухонный буфет с рядами чашек и тарелок, медные кастрюли на стенах, лари с мукой и черная чугунная плита. На перекладинах под потолком сушились скатерти. Пахло сухими травами и связками лука.

Скоро в кухню спустятся горничные, чтобы выгрести из плиты вчерашнюю золу и разжечь ее для кухарки, а та начнет готовить господам завтрак.

Так же начнется день и в доме Эмили.

Таллула, сделав глубокий вдох, почти бесшумно выдохнула. Повернувшись, она проследовала к лестнице, ведущей в комнаты. Ее гостья на цыпочках шла за нею, стараясь не разбудить еще спавшую прислугу.

На площадке перед комнатой для гостей девушка остановилась.

– Я дам вам свой пеньюар, – тихо прошептала она. – А утром пришлю горничную. – Она поморщилась. – Часов в восемь. Надеюсь, никто не спустится завтракать в такую рань… – Мисс Фитцджеймс посмотрела на Эмили таким взглядом, что та поняла, как она взволнована. – В настоящий момент у нас в доме не все обстоит хорошо. Случилось нечто ужасное. – Голос юной леди понизился до шепота. – Где-то в Уайтчепеле убита женщина, и у нее был найден старый клубный значок, принадлежавший моему брату. К нам приходил человек из полиции и задавал вопросы. – Она вздрогнула. – Разумеется, мой брат не имеет никакого отношения к этому, но я боюсь, что они ему не поверят. – Девушка смотрела на гостью так, словно ждала от нее ответа.

– Мне очень жаль, – искренне посочувствовала ей миссис Рэдли. – Я понимаю, как все это ужасно. Надеюсь, они скоро найдут истинного убийцу. – Но присущее молодой женщине любопытство не позволило ей ограничиться только этим. – Где же нашли значок?

– В комнате, где она была убита. – Таллула прикусила губу, и на лице ее был страх. При слабом свете газового светильника на лестничной площадке и серого предрассветного неба, глядевшего в окно, тени на лице девушки казались особенно резкими.

– О!..

Эмили не знала, какими словами успокоить ее. Ее отнюдь не шокировало то, что брат Таллулы бывает в публичных домах. Миссис Рэдли давно вращалась в свете и знала о нем немало. Не исключала она и такой возможности, что молодой Фитцджеймс мог убить проститутку. Кто-то же сделал это! Возможно, он этого не хотел. Была, должно быть, ссора из-за денег. Женщина могла попытаться ограбить его. Эмили знала по рассказам Питта, что такое случалось нередко. Не надо большой фантазии, чтобы представить себе, как это могло произойти: богатый молодой мужчина, хорошо одетый, с золотыми часами, портсигаром, запонками, с карманами, набитыми деньгами, чтобы удовлетворять любые свои аппетиты… и отчаявшаяся женщина, усталая, голодная, живущая в постоянном страхе, что завтра может остаться без крыши над головой. У нее, возможно, даже был ребенок. Можно лишь удивляться, что такое происходит не слишком часто!