Обратный отсчет - Роман Канушкин

— И еще: сделай мне дубликат этой дискеты, только смотри, крайне осторожно. И пришли мне дубликат. Через десять минут он должен лежать у меня на столе. Соболь, все, что тебе понадобится, хоть золотая рыбка… Сразу же сообщаешь мне. Дашь мне это число. Соболь, отдам тебе всю лабораторию по «игрушкам»… Ты понял меня, военный? Так что — давай…

* * *

Четверг, 29 февраля

14 нас. 11 мин. (до взрыва 2 часа 49 минут)

Большой магистральный электровоз серии «ВЛ» — «Владимир Ленин», — увлекая за собой восьмидесятивагонный товарный состав, подходил к сортировочной станции. Поезд сбрасывал скорость — все чаще тормозные колодки обхватывали неудержимые гремящие колеса, как бы приглашая их отдохнуть после многокилометрового пробега, — это путешествие закончено, поезд прибыл к месту назначения. Бесконечное множество железных путей, автоматически переключаемые стрелки, снующие повсюду небольшие маневровые тепловозы серии "Т" чешского производства, сортировочная горка, депо с усталыми локомотивами, помнящими о ветрах дальних дорог, — этот поезд прибыл к месту назначения. Но еще долго он будет тянуться по лабиринтам основных и запасных путей, проложенных в сердце мегаполиса, в который превратилась вековая столица, он будет медленно ползти, все более приближаясь к центру великого города, укрытого снегом последнего дня зимы и небом, бесстрастно принявшим в себя приближающуюся катастрофу.

На подобных грандиозных станциях, где никогда не прекращается ежесекундная работа, бродит много разного народу, и поэтому никто не обратил внимания на двух пассажиров, прибывших с большим электровозом серии «ВЛ». Двое молодых мужчин выбрались из товарного полувагона и направились вдоль пассажирского состава, загнанного на запасной путь. Они были перепачканы угольной пылью, и у того, что поменьше ростом, на плече расплылось большое пятно машинного масла. Они очень спешили. У обоих на лицах проступали свежие кровоточащие ссадины.

— Что это вы за ручку держитесь? — ухмыльнулась проводница купейного вагона Алевтина. Несколько часов назад ее поезд прибыл с Украины, и она уже успела выпить некоторое количество крепленого вина со своим московским ухажером и деловым партнером. — Вам небось женского общества не хватает, так у меня там полно девонек… — И она рассмеялась неожиданно низким грудным и усталым смехом человека, так и не дождавшегося радости.

— Может, вмажем, мужики? — Ее спутник развел в стороны руки.

Эти двое прошли, не сказав ни слова. Алевтина посмотрела в глаза тому, кто был повыше.

— Наверное, с зоны сорвались, — тихо подвел итог ее московский кавалер.

Алевтина вдруг печально вздохнула и произнесла:

— Хорошие парни…

— С чегой-то ты?..

— Да так… Ой, уже ревнуешь, Славик? Давай беги за бутылочкой, девчонки заждались.

Алевтина посмотрела вслед удаляющейся парочке и увидела, какие у обоих узкие бедра, и вдруг вспомнила, как когда-то это было важно, когда и ее тело было гладким, стройным и загорелым под лучами южного украинского солнца; она снова вздохнула, проговорив: «Хорошие парни…» В этот ее вздох вошел образ нынешнего московского ухажера. Она обернулась и увидела его, семенящего через железнодорожные пути с перекинутой через плечо сумкой из кожзаменителя. Алевтина печально улыбнулась: «Толстозадик ты мой», — и подумала, как хорошо, что эти двое уходят. И не будут больше будоражить воспоминаний о том, чего не вернешь, и не возникнет еще каких-то ощущений, от чего на душе становится беспокойно. Она снова широко улыбнулась, глядя вслед своему раздобревшему кавалеру, отправившемуся в путешествие за веселящим вином.

«Зато мой…»

И она поставила точку.

* * *

Охранник совсем недавно получил эту работу в казино у Лютого. Он был крепким малым, в прошлом — неплохим самбистом, дошедшим до мастера спорта, и рассчитывал, конечно, на большее, нежели охрана нижних дверей у входа в заведение. Но человек, поручившийся за него, предупредил: начни с этого, проявишь себя — переговорим; Лютый не из тех, кто упускает из виду смышленых ребят. И тут вроде представился неплохой шанс — какой-то идиот вчера пробил голову бутылкой личному порученцу Лютого, отправив того в больницу, а Глуне-Коляну Глущенко сломал большой палец. Тоже мне игрули.

— Бля, найду — замочу, — оправдывался Глуня, а охранник подумал: «Что ж ты, братан, сразу не замочил?»

И сам Лютый словно прочитал его мысли:

— Забудь. Сразу надо было. Будем еще время тратить на разборки не поймешь с кем…

Охранник вышел к дверям, подставляя лицо уже греющему по-весеннему солнышку, закурил сигарету «Мальборо» и подумал, что, конечно, Лютый не любит назойливых выскочек, но, коли уж судьба предоставляет ему шанс, было бы весьма недурственно этим шансом воспользоваться.

— Лютый у себя? — Голос был тихим и вежливым. — Нам надо пройти.

Охранник поднял голову, и первой его мыслью стало: это что еще за два мудилы? Перепачканные, расцарапанные рожи, на одном — брезентовая куртка и вязаная шапка, второй вообще какой-то бритый нацмен уголовного вида и держит как-то странно перед собой руки. Могут быть у Лютого такие кореша, словно с зоны сорвались? Все у людей может случиться, но чего же соваться средь бела дня — отлежались бы где-нибудь до темноты, а потом… И вообще, какого хера тащиться в казино, общественное все же место.

— А ты, братан, кто такой?

— Друг детства. Скажешь — одноклассник.

— В таком виде…

— Не твоя забота. И не мордуй нас на дверях — внутри договорим.

Охранник хотел было загородить им путь, потом подумал, что может впустить их в холл, далее стоит контрольная рама, и если они не «чистые», то сразу будет ясно. Внутри еще человек пять секьюрити, и у Лютого какой-то народ, да еще и Глуня с переломанным пальцем.

Он посторонился, бросив коротко:

— У рамы выложите на стол все металлические предметы… Я провожу.

Они вошли в холл, и тут высоченный парень в брезентовой куртке вдруг заявил:

— Ничего мы выкладывать не будем. Пусть Лютый сюда спустится.

— Ты чего, братан, ошалел?

— Слушай, у меня очень мало времени. Скажешь, что внизу крестный его дочери.

Секьюрити уже поглядывали на них с любопытством.

— Как?

— Крестный дочери. И не ссы — вас пять человек. Мы здесь подождем. Мы действительно старые друзья, очень старые.

— Ну хорошо. — Охранник неспешно начал подниматься по широкой лестнице, ведущей через первый, танцевально-клубный, этаж наверх, где находились казино и кабинет Лютого. По пути он обратился к секьюрити:

— Присмотрите за людьми. Подозрительные типы.

Секьюрити, не скрывая, разглядывали их, и Стилет загородил плечом Зелимхана — в таком виде и в таком месте вряд ли его узнают, но все может быть. Курили и молчали.

Потом один из охранников, коротко стриженный, с седеющим ежиком, проговорил:

— Слышали, сегодня самолет угнали?

— Да не угнали, — ответили ему. — Вроде как заминировали. Только что в двухчасовых новостях было. Там какая-то непонятка…

— Ну да, там чего-то сажать самолет нельзя. Опять чеченцы. Требуют этого, как его…

— Зелимхана…

— Вот, взамен заложников.

— Нет, чехи вообще оборзели, пидоры.

— Чего ж ты хочешь? Предупреждали, что будут теракты по всей России. На хер они срались! Поставили бы вокруг забор, и пусть живут себе сами, с голоду подыхают. Независимость — да обожритесь! Кувейт они построят…

— Ой, — вздохнул тот, кто начал разговор, — смешные вы люди! Там на этой войне такие бабки варят и у нас, и у них… Пацанов только жалко — мрут ни за что. Как и мы в Афгане… Ты чего — нефть, оружие… сейчас еще на этом сраном восстановлении столько людей наварятся…

— Ладно, надо в три часа послушать, чего там происходит.

Стилет пристально смотрел на Зелимхана, оставаясь внешне безучастным к этому разговору: «Так вот, новость уже просочилась в СМИ… Значит, кто-то организовал утечку. А часть живой новости находится прямо здесь, так что давай-ка мне быстрее Лютого, браток, пока мы еще в состоянии что-то с этой новостью сделать. А Зелимхан молодец — ведет себя нормально, обычно за пару таких слов, типа „пидоров“, они глотку перегрызают».

— Не беспокойся, — тихо проговорил Зелимхан, глядя на Стилета, — я не меньше тебя хочу посадить этщт самолет. Я не дам позорить свое имя.

Игнат ответил ему легким кивком головы и одновременно поднес палец к губам — позже поговорим…

— Мне надо оказаться там, — прошептал Зелимхан.

Ворон сначала ничего не понял. Он мгновенно убедил себя, что просто ослышался. Он посмотрел в глаза Зелимхану и увидел, как сузились его зрачки. Что он сказал?

— Мне надо попасть в этот самолет, — повтори Зелимхан очень тихо, даже как бы не обращаясь к Ворону, а размышляя вслух. — Это единственный способ спасти его. Понимаешь — живая гарантия… Тогда его точно не взорвут.