Все о встречах после смерти - Рэймонд Моуди

Поглядев на нее, я подумала: «Как хороша!» Но затем я почувствовала страх и убежала. Я не верю им». Когда видение закончилось, мы обсудили его. К удивлению, женщина почти без колебаний заявила, что образы в зеркале связаны с доверием.

«Это похоже на то, чего я опасаюсь: люди представляются хорошими, а затем плохо поступают по отношению ко мне, — говорила она. — Я не верю людям. Я чувствую себя обманутой».

«Я ВИДЕЛА ПАВЛИНА!»

О другом символическом зеркальном видении рассказала женщина, интересовавшаяся СЗ ради любопытства: «Что из этого выйдет?» Я с радостью помог ей, потому что очень заинтересован в видениях людей, не ищущих что-либо конкретно. Такие случаи открывают прекрасную возможность оценить результаты СЗ у людей, заинтересованных просто в самопознании.

Этой женщине было двадцать три года, она оканчивала университет. Она заявляла, что не имеет прочной духовной основы, как не имеет и особого интереса к предмету СЗ. Я, однако, полагаю, что она искала нечто духовное, и основываю свое мнение на содержании ее видения. Вот оно:

«Я села в кресло [в камере видений], глубоко подышала и расслаблялась, наверное, минут пять. Затем я увидела только раму зеркала и темноту в нем. На некоторое время я уставилась на это, а затем начался танец теней. Тени вышли из зеркала и танцевали в камере со мной!

Вскоре видение в зеркале посерело и затуманилось. Затем зеркало начало двигаться посегментно. Часть сегментов удалялась от меня, часть приближалась. Я больше не видела раму зеркала и поняла, что зеркало меня поглотило. Я была внутри зеркала!

Затем я увидела павлина и была ошеломлена его окраской. Он расправлял оперение. Оно было огромным!

Казалось, у него человеческое лицо, хотя я не могла видеть, какое оно. Затем я увидела еще что-то за павлином. Это было похоже на черного человека на жертвенном алтаре. — еловек лежал, его голова и руки свешивались по сторонам алтаря, и он выглядел мертвым. Лицо его было обращено ко мне, но закрыто волосами, поэтому я не могла видеть его черты.

Затем зеркало вновь придвинулось ко мне. Я могла видеть лишь большой треугольник, подобный колоколу, и небольшой предмет из металла, похожий на тот, которым ударяют по колоколу. Колокол зазвонил. Звонил он как церковный колокол, минуты две, я действовал очень расслабляюще — я почти заснула. Но, прежде чем это случилось, я обнаружила, что танцую с Иисусом Христом! А когда я осмотрелась, оказалось, что я танцую с ним на Тайной Вечере! Мы танцевали вокруг стола, а потом пришла черная женщина и увела меня».

Как и многие подопытные, женщина нашла свой опыт СЗ едва ли не самым раскрепощающим из всех, что ей довелось испытать. И хотя она говорила, что не понимает смысла видения, полагаю, что она пыталась понять роль религии в своей жизни. Павлин, например, — древний символ Христа.

Ее описание павлина как «огромного» и невероятной красоты подразумевает, по-моему, что она тянется к христианской любви, лежащей в основе многих отвергаемых ею доктрин. В дополнение к этому, образ Христа как религиозной личности, с которой она может танцевать, раскрывает ее веру в его доороту и тепло. Черный человек на алтаре может символизировать гонения. Так как черный человек появляется вместе с образом павлина (Христа), я могу предположить, что он представляет преследования христиан. — ерная женщина, которая увела ее с Тайной Вечери, возможно, ее нянька (в детстве у нее была няня).

Женщина, вероятно, ищет большей духовности, и ее притягивают наиболее доброжелательные аспекты христианской религии.

Два приведенных примера показывают, как СЗ преобразует бессознательное в сознательное, раскрывая мысли и чувства. Эго делает и обычная психотерапия. Преимущество же СЗ заключается в том, что оно, похоже, требует меньше времени и обычно гораздо более наглядно демонстрирует, что происходит в глубинах разума.

ВГЛЯДЫВАЯСЬ В БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

СЗ может помочь психотерапевтам выяснить, что происходит в подсознании пациента.

Фрейд полагал, и многие согласны с ним, что грезы — «королевская дорога в бессознательное». Он считал, что грезы раскрывают мотивацию, которая определяет наши побуждения и действие которой дезавуировано бессознательным умом, когда мы бодрствуем.

Я считаю, что СЗ также дает ключ к содержанию бессознательного разума. Так как наблюдаемые в зеркале образы созданы по большей части умом смотрящего, они составляют то, что можно назвать «тестом проекции», который в некотором смысле аналогичен знаменитым картам Роша или тесту чернильных клякс. Такой тест был бы весьма полезен при оценке состояния ума пациента.

Занимаясь СЗ с подопытными, мне удавалось диагностировать многие расстройства, включая депрессии, супружеские проблемы, специфические беспокойства.

Для этого я просил подопытных выполнить определенную процедуру, как, должно быть, делали и жрецы Древней Греции при инкубации грез. За день до СЗ я просил подопытных «сформировать мысли». Например, если кого-то заботили отношения с матерью, я просил думать о матери в разные периоды времени в течение дня. Приступая собственно к СЗ с такой подготовкой, воображение подопытного, как правило, кружится вокруг предмета мыслей. Как и при инкубации грез, возникающие образы «живее живых реалий» и более символичны, нежели обычные мысли.

Не в пример грезам, о которых психотерапевту рассказывают часами и днями, причем пациент может и не помнить их как следует по прошествии времени, зеркальные видения, во всяком случае потенциально, у пациента могут быть в назначенное время и открывать доступ к бессознательному материалу, с которым можно работать немедленно.

ОСТРОВНОЙ ЧЕЛОВЕК

Примером использования СЗ в качестве терапевтического средства является случай с одним студентом. Молодой человек заявил, что натура у него не слишком тонкая и что родители у него такие же.

Когда мы проводили сессию СЗ, он все еще жил с родителями и рассказывал об этом равнодушно бесцветным голосом. Но в конце сессии он признал, что проблемы дома есть. Вот его рассказ: «Я видел группу людей на пляже. Они что-то готовили на костре, наверное, рыбу. Я не столько интересовался пищей, сколько людьми и местом.

Мы были на острове, не очень большом. Подняв голову, я увидел холмы на острове позади нас. У меня было чувство, что я могу обойти островок за короткое время.

Мы были в очень яркой цветной одежде, сделанной из похожего на бумагу материала. Когда люди ходили вокруг, их юбки шуршали, как полоски бумаги. Одежда контрастировала с сочной зеленью деревьев и ярко-красными цветами.

В следующей сценке я с некоторыми из этих людей бегал по мелководьям, мы собирали рыбу, попавшую в ловушки при отливе. Мы были счастливы. На острове было множество вкусных и сытных фруктов.

Среди людей царил племенной дух. Не было ощущения, что кто-либо мои отец или мать, мы все были единое целое. Поразительно то, что я не мог сказать: мужчина я или женщина. Я был просто молодым.

Был человек, с которым я имел близкие отношения. Это был старик, добрый, с большим животом и черными курчавыми волосами. Он был пристанью в моей жизни. Я помню, как мы сидели и толковали с ним на пляже, и было очень уютно, но не помню, о чем мы говорили».

Меня заинтересовало то, что в видении студент жил на острове и не взрослел. Это представлялось определенным отражением его жизни, в которой его родителей беспокоило, что их сын бывает «вне гнезда» и занимается непонятными им делами. Он изложил их позицию так: «Они всегда стараются затащить меня назад, в болото», что на его языке означало попытки родителей удержать его дома, как малого ребенка.

Старик в племени, с которым студент был близок, не являлся его отцом:

студент не слишком уважал отца. Это не мог быть и дед, так как оба деда умерли до его рождения. Молодой человек заключил, что старик на пляже был добрым полицейским общины, к которой принадлежала его семья. Полицейский был другом его детства.

Единственная сессия помогла этому пациенту осознать проблемы своей жизни. — ерез СЗ мы вместе с ним добрались до сути дилеммы.

Он несколько раз беседовал со мной о значении символического видения и решился оставить отчий дом и жить самостоятельно.

СЗ КАК ИНСТРУМЕНТ ОБУЧЕНИЯ

Как профессор психологии я убедился, что СЗ является эффективным средством демонстрации бессознательных умственных процессов моим студентам. Демонстрации не ставили цели воссоединения с умершими родственниками или анализа бессознательных эмоций студентов. Они должны были лишь показать, что бессознательный ум активен, даже когда думают, что это не так. Я часто проводил групповые (до сорока человек одновременно) «смотрения в зеркало». Такие демонстрации в классе всегда начинались со скептицизма. Но затем студенты, буквально задыхаясь, рассказывали о том, что видели в отражающей поверхности. Они поражались тому, что сделали и видели. Один студент сказал, что «это напоминает видик».