Молодость без страховки - Анна Богданова

– Марь Ванна как козёл отпущения тут! Марь Ванна в каждой бочке затычка! Марь Ванна, сделай то, Марь Ванна, сделай это! Марь Ванна, сходи в булочную! Марь Ванна, отвези почту! Можно подумать, что у них курьера нет! Всё – Марь Ванна! А у меня тоже, мобыть, своих дел невпроворот! – возмущалась «затычка в каждой бочке». И надо отметить, ей с успехом удавалось перекричать пылесос.

– Товарищ Артухова! – гаркнул заместитель посла.

– Аюшки? – вдруг очнулась та. – Ой! Эмин Хасимович! А я тут пылесосю! Да... Вся в трудах праведных с утра до вечера, с утра до вечера! Ни свет ни заря, а я уж на ногах! Да... – растерялась уборщица – она, жалуясь сама себе, а может, пылесосу или ковровой дорожке (кто ж её знает?!), не ожидала столь внезапного появления начальства.

– И почему вы с Верой Фёдоровной вечно пытаетесь прилепить мне отчество? – возмущённо спросил Эмин Хосе. – Ну да ладно. Лучше познакомьтесь с новым членом нашего коллектива, – и заместитель посла представил ей Аврору.

– Ой! Какая хорошенькая! Какая чудесненькая! – плюясь, восхищалась Мария Ивановна. – А сколько же тебе лет?

– Двадцать пять.

– Как моей Светочке! – умилилась Артухова. – Эмин Хасимович! Светику моему ведь тоже двадцать пять! А дети есть?

– Дочь, Ариша, шести лет.

– Ой! А у меня внук – Ромочка. Ему четыре годика. Такой хороший мальчик! На прошлой неделе у меня разболелся зуб мудрости. Ну, я и говорю Светочке, наверное, придётся рвать. А Ромашка мне – я, говорит, с тобой к доктору пойду. Зачем, спрашиваю, там ведь скучно, очередь большая, одни взрослые. В общем, намекаю, что ему там неинтересно будет. А он мне и заявляет: «Ещё как интересно! Хоть послушаю, как ты орать будешь!» Представляете?! Представляете?! – упиваясь, рассказывала Артухова о своём внуке.

– Да. Добрый у вас мальчик, – заметил Эмин Хосе и увлёк Аврору дальше по коридору.

– Мобыть, и не добрый, но отзывчивый! Всё ж таки не каждый ребёнок так за свою бабку переживает! – заметила Мария Ивановна, включив пылесос.

Почти дойдя до кабинета номер двадцать четыре, Эмин Хосе остановился – за дверью раздавались громкие голоса и смех. Зампред предупредительно постучал и, не дождавшись разрешения, вошёл внутрь.

– О! Как вас тут много! – воскликнул он. – У вас уже обед?

– Что вы!

– Что вы!

– Мы так...

– Чайку попить! – оправдывались подчинённые.

– Ничего, ничего! Не беспокойтесь! Продолжайте! Это даже к лучшему, а то я хотел вас всех у себя собирать.

– А в чём дело?

– Что-то случилось?

– Нет, нет, всё в порядке, – успокоил их Эмин Хосе. – Аврора Владимировна, не стесняйтесь, проходите. Сейчас я вас познакомлю с нашим прекрасным дружным коллективом.

– Ой! А кито это? – довольно громко спросил мужчина лет тридцати, низенького роста, в ботинках на высоких (шестисантиметровых) каблуках, с иссиня-чёрной шевелюрой и усами в форме триумфальной арки. Спросил и не к месту очень заразительно засмеялся.

– Прошу любить и жаловать, – торжественно произнёс Эмин Хосе. – Это наш новый инспектор по контролю Аврора Владимировна Метёлкина. Отныне она будет занимать двадцать пятый кабинет.

– Ой! Прам напротив мой кабинет, да?! – обрадовался мужчина с усами в виде триумфальной арки и захихикал пуще прежнего, отворачивая лицо своё к окну.

– Этот весёлый человек, Аврора Владимировна, наш референт по сельскому хозяйству – Мамиз Али Шах.

– Очен приятно! Очен! Такой красивый у нас теперь инспектора! Да?! – красный от смеха и смущения Мамиз Али Шах подошёл к нашей героине и с чувством пожал ей руку. Пожал и снова закатился своим заливистым смехом. – Простите, пожалюйста! Простите! – воскликнул он и пробкой вылетел из кабинета.

– Это Гаспар Наги Бек, – сказал Эмин Хосе, указав на чрезвычайно страшного мужчину, которого запросто при тусклом освещении можно было принять за гориллу. – Референт отдела лёгкой промышленности, – гориллообразный референт тоже потряс Аврору за руку, сказав, что рад знакомству.

– Роксана Гаджи – консультант по машиностроению, – и Эмин Хосе улыбнулся даме лет пятидесяти с длинными волосами цвета вороньего крыла, с тёмными, синеватыми кругами вокруг глаз и огромным животом.

– Я очень рада, Аврора Владимировна, что вы будете заниматься нашими недельными отчётами, – пытаясь приветливо улыбнуться, выдавила она из себя.

– Наша Эльмирочка – библиотекарь, очень перспективная девушка, – Эмин Заде кивнул на девицу с повышенной растительностью на поразительно кривых, образующих ровный, почти идеальный круг, ногах (надо же, даже в уродстве можно найти совершенство!), – Роза Хабибулина – курьер, она недавно у нас работает. – Роза вышла навстречу Авроре, и её длинноносое лицо растеклось в благожелательной улыбке. – И, наконец, Рамиз Рустам Оглы. Что это вы там за шкафом прячетесь, Рамиз? – спросил он у мужчины... Как описать его? Лет тридцати—тридцати пяти, брюнет, среднего телосложения... Но нет, такой образ потеряется среди остальных сотрудников, и многоуважаемый читатель вряд ли обратит своё драгоценное внимание на сего персонажа, лишённого хоть одной индивидуальной и характерной черты. Тем более что если хорошенько присмотреться, то она, эта черта, есть, и посему грех о ней не сказать. Лицо Рамиза Рустам Оглы нельзя с уверенностью назвать глуповатым или несмышленым... Скорее, на его физиономии с рождения была поставлена печать безграничного и неистребимого легкомыслия.

– Я-а?! Нет, нет! Я не прячусь! Я любуюсь! – отозвался он, беззаботно махнув рукой, словно говоря: «Да что вы! Господь с вами! Мне ли прятаться!»

– Рамиз у нас ведает вопросами животноводства, – сухо молвил Эмин Заде, после чего увёл Аврору в отдел кадров, дабы официально оформить её на службу.

До конца рабочего дня наша героиня познакомилась с ещё двумя сотрудниками посольства. С главным бухгалтером – Инной Ивановной Кочетковой, женщиной предпенсионного возраста, окончившей всего три класса средней школы, но одарённой от природы по части теории и практики счетоводства и ведения хозяйственного учёта денежных средств. Чего не скажешь об Аврориной матери, которая с горем пополам совершенно непостижимым образом сумела окончить бухгалтерский техникум, так и не научившись отличать дебета от кредита, а потом всю жизнь проработать кассиром на часовом заводе. Инна Ивановна была мудрой, остроумной, колкой, желчной дамой. Причём внутренняя желчность её вырывалась наружу не только в виде злости или чрезмерной раздражительности, но во всей «красе» просочилась и в её внешность. Казалось, каждая клеточка организма Кочетковой заполнена этой жёлто-зелёной полынно-горькой жидкостью, вырабатываемой печенью, отчего её кожа, руки, шея и лицо имели оттенок желтка сваренного вкрутую яйца.