История малой россии - 2 - Николай Маркевич

И так Андрусовский договор раздвоил Украйну, отданную Хмельницким в руки Царства единою. Отныне на целое столетие Украйна стала Польскою, Русскою; была потом часть ее и Турецкою. Но единодушно Малороссияне признавали ее не раздельною и не хотели знать Малороссии иначе, как «пространством земли от Словечни до Днепра, от Клевени до Орели и от обеих Галиций до северного Донца.»

При слухе об этом договоре, ропот, волнение, мятеж в Украйне сделались повсеместными. Это и уж было не предательство Брюховецкого; это было раздробление отечества. Народ не размышлял о политической невозможности. Он не знал тайн кабинета, к нему не дошло донесение Нащокина, которое для потомства уцелело, и в котором Боярин писал Царю: «о Киеве и Запорогах свыше человеческой мысли склонились коммиссары и на том знаки Божии явные.»

А между тем Дорошенко, узнав, что поэтому же договору он уж Гетманом быть не может, решился вести с Поляками войну непримиримую, безпрестанную. Приверженность множества козаков, дружба с Ханом, покровительство Султанское — ему давали все средства к этой войне. По Ханскому предстательству Константинопольский Диван вступился за Дорошенка. Польский посланник в Цареграде, Радзиевский, представлял Визирю, что козаки Польские подданные, что Западная Украйна принадлежит Республике, что никакая держава не вправе вмешиваться в домашние дела Государства соседнего. Визирь отвечал, что Порта и не входит в разбирательство внутренних смут и междоусобий Республики; но как козаки прибегнули к могущественной защите Турецкой, то_оная будет им дарована, и Поляки должны немедленно возвратить им права и собственность. Радзиевский спорил, его посадили в Семибашенную крепость, где—от огорчения—он впал в горячку; Татарам отправлен Фирман о выдаче восьмидесяти тысяч вспомогательного войска Дорошенку.

И Дорошенко выступил к Подгайцам с двадцатью четырьмя тысячами козаков и с осьмьюдесятью тысячами Татар. Первая стычка при Нараеве, где предводительствовал Полковник Рущиц, была удачна для Поляков. Вскоре Дорошенко появился со всею силою, окружил неприятельский обоз и с насмешкой спросил у Поляков: войско ли будет защищать город или город войско? Коронный Гетман выступил из обоза и построился в боевой порядок. Александр Поляновский предводительствовал тринадцатью Хоругвями кавалерии и стал на правом Фланге; Владислав Вильчковский вел левый фланг; Яблоновский предводил срединою войска; Собеский стоял в резерве. Орудия, поставленные в редуте на холме, открыли огонь по Козацко-Татарским войскам. Вся линия пришла в действие. Козаки начали приступ к старому городу; Татары с привычным криком ударили на Польскую линию; Польская кавалерия на них наскакала, согнала с поля битвы и разсеяла; на месте стычки легло множество трупов; ночь прекратила бой; Поляки, ободренные удачею, возвращались в лагерь; но их было только двенадцать тысяч; Татары сделались осторожнее. Дорошенко окружил Польский лагерь. Сто четыре тысячи человек прекратили все сообщения, все поставки фуража, провианта; сквозь эту массу ни вспомогательному отрядку в лагерь, ни осажденным в поле пробиться было нельзя. Прошло две недели; дела Собеского становились затруднительными.

Вдруг прискакал гонцем из Крыма к Дорошенку тамошний мурза, Умет Кочуба. Он привез весть, что, пользуясь отсутствием одной части Татар в Украйну, и другой по Султанскому фирману в Закубанскую экспедицию, Кошевый Сирко с Запорожцами ворвался в Крым, разоряет тамошние города, жилища предает огню и мечу, а Хана самого загнал в горы. Это встревожило Дорошенковых союзников; страх за жен и детей принудил их согласиться на переговоры с Собеским, который давно уже хотел бы их начать. Октября 9-гоначали обе стороны договариваться. Со стороны Поляков прислано было четыре Депутата: Яблоновский, Поляновский, Вильчковский и Куропатницкий; Татары выслали четырех Мурз и скоро условия были готовы. Хан обещал Полякам приязнь, спокойствие, запрещение набегов на Польскую землю не только Татарам Крымским, но и Ордам: Буджакской, Ногайской и Белогородской. Всех Польских пленных, находившихся в Крыму, особенно Маховского, он обязался освободить. Собеский дал уверение в своевременной высылке Донативы. Султаны: Кирим-Гирей-Калга, Омбо-Гирей-Нурадин, и Караша-Ага-Атталык скрепили своими подписями эти условия.

С Дорошенком и козаками состоялся следующий договор: Собеский обязался от имени Короля и Республики предать забвению все прошедшее; нарядить на будущем Сейме Коммисию для разобрания споров и приведения в порядок дел Украинских; облегчить посполитство насчет поставки жизненных припасов и потребностей для войска; уменьшить гарнизон Белоцерковский; разсмотреть жалобу козаков на Белоцерковского Комменданта, Полковника Стахурского, и учинить по ней справедливое решение; движимое и недвижимое имущество, отнятое у Паволочского Полковника, немедленно ему возвратить. Дорошенко обещал повиновение Королю, верность Республике, отречение от связей и покровительств заграничных; возвращение имуществ Украинских, отнятых у Польского шляхетства. Петр Дорошенко, Обозный Иван Демиденко, Полковники, Асаулы с одной стороны, с другой Ян Собеский подписали этот договор и учинена была взаимная присяга.

Октября 16 заключен и приведен был к окончанию этот мир козаков, Крымцев и Поляков, в лагере у Подгайцев; козаки возвратились в Украйну, Крымцы в Крым, Поляки разошлись по домам; остались ужасные и повсеместные следы, грабежей, пожаров, опустошений. Одна Ногайская Орда в Покутьи обратила в пепел более трех сот городов и сел, — по словам современного Писателя Коховского.

Дорошенко принял от имени Короля, из рук Собеского, булаву, знамя и литавры; он был провозглашен Гетманом на место Тетери, который, соскучив носить только имя Гетмана, потеряв доверие и любовь козаков, тоскуя в бездействии, предвидя дурные для себя последствия, уехал в Варшаву и, сложив с себя сан, сдал Королю регалии. Он думал мирно окончить жизнь в столице Королевской, в сердце Республики; но ошибся, как ошибались Наливайко, Косинский, Павлюга, Остряница. Запорожцы подали Королю жалобу на бывшего Гетмана. Высланные от них Депутаты просили удовлетворения за похищение церковных утварей, сокровищ и собственности войсковой.

Тетеря был взят под стражу; наряжена была Коммиссия. Польские Историки стыдятся сказать истину; мы скажем ее. Они говорят, что будто бы Тетеря успел оправдаться, был освобожден; что постановлено было пушкам, аммуниции и всем военным снарядам войска Запорожского иметь складку в Белой Церкви; что Чигирин был назначен Гетманскою столицею, и что, наконец, Тетеря удалился в Адрианополь, где на чужой земле окончил жизнь, запятнанную изменническою ненавистью к своему родственнику, военному товарищу — Виговскому. И вот благодарность человеку, всегда верному Польше! И это слова Польского Историка; — такова-то истина, которая должна быть чувством священнейшим для Бытописателя. Из Малороссийских дел, хранящихся в Коллежском Архиве, мы видим не то. Да и для чего бы оправданный, освобожденный Тетеря удалился в чужую землю умирать? Конечно, он был предатель и злодей, в том его соотечественники не сомневаются, но предатель не Польши, злодей не для нее, а для враждебной Полякам Украйны, для собственной родины. Что же скажет потомство, и что подумали современники при известии, что за все заслуги пред Республикою, Сейм Польский, боясь Запорожцев, в надежде на прочность мира с Дорошенком велел Тетерю— казнить смертию.

Гетманство Дорошенка было противно договору Андрусовскому. Казнь Тетери была противна чести, и пугала Дорошенка, который мог ожидать и себе подобной же участи. Главным его советником был Иосиф Тукальский; Поляки хотели казнить Тукальского, Юрия и Гуляницкого. Они скрылись во внутрь Малороссии; Тукальский решился Полякам мстить до гроба; Дорошенко начал сносится с Портою и искать покровительства Султанского. Все усилия Поляков привесть в повиновение Западную Украйну остались тщетными; Республика просила Царского посредничества; Государь отправил Ротмистра Ивана Рославлева к брату Дорошенка Григорию и к Тукальскому; Рославлев предложил им от имени Государя, чтоб они «отложили горделивые мысли, держались веры Христианской, не имели дружбы с Татарами, предали себя в защищение обоих Государей.» Наедине он просил их «отклонить и Гетмана от Христоненавистных Агарян под высокую Державу союзных Монархов.» Петр Дорошенко отвечал: «Государи Андрусовским договором разодрали на части Украйну и согласились оную искоренить, — и такой союз с Татарами должен оставаться, во всей силе, тем более, что эта дружба ни в чем не мешает ни России, ни Польше, — а я и бее подданства всегда доброжелательствую Царю.»