Огненное лето 41-го - Александр Авраменко

Хорошо, командир их с испанским опытом оказался! Послал ребят на местную нефтебазу и стекольный завод. Привезли ему бензина, бутылок пустых несколько грузовиков. Только так и выполнили приказ: в бутылки бензин разливали, да этой стеклянной «артиллерией» танки останавливали.

А сколько народу положили… Лейтенант сказал, что за каждый подбитый танк взвод пехоты свои жизни отдавал… Идиотизм… Ничему наших командиров Финская не научила!

А я вот кое-что понял, не зря меня батя дрессировал, стараюсь с умом воевать. Потому и с командиром своего первого полка общего языка не нашёл, ершистый больно был. И комиссар наш в особый отдел всё время на меня капал, потому и косился на меня Моисей, царствие ему небесное. Всё-таки, хороший он мужик был…

Ну да ничего, война сейчас всё по своим местам расставит, всю накипь смоет. Только сколько придётся за это народа положить! Ведь не бывало ещё в истории такого нашествия — если с чем и сравнивать, так только с татарским игом, что на триста лет нас назад в развитии откинуло. Зато уж за годы Советской власти мы не только всё это отставание ликвидировали, но и вперёд ушли! Так что не победить нас фашистам. Сначала остановим, потом назад попятим, ну а там, глядишь, и до Берлина доберемся…

* * *

Вечер. Уставшие за день как собаки, укладываемся спать. В землянке нас четверо, почти весь батальонный штаб за исключением политрука и особиста. Они в отдельной землянке, братья как-никак. Серьёзно! Родные братья!

Ну, а я обитаю вместе с начальником штаба батальона и заместителем по тылу. Старший лейтенант Пильков и лейтенант Бабкин. Хорошие ребята, молодые, правда. Старший лейтенант с Кавказа переведён, лейтенант — прямо из училища. Говорит, только документы получили, а на следующий день — война…

Ну да, ничего, оботрутся. На войне это быстро. Да я ним, в принципе, претензий-то и не имею: всё, что положено, вовремя делается. Бойцы сыты, боеприпасы и ГСМ — по норме и даже сверх того. Так что дождёмся боя, если переживут — значит, будут воевать, как положено.

А пока Бабкин лежит на нарах и слегка похрапывает — умаялся, бедняга. Пильков не спит, пишет жене письмо. Она у него москвичка, так что парню повезло. Говорит, ездил в отпуск и познакомился. Только расписались, как его на Кавказ отправили, а она институт заканчивала, поэтому он её с собой брать не стал. Хвастался, фотокарточку показывал. А что, ничего… Глаза огромные, худенькая, стрижечка короткая, комсомольская. Симпатичная.

А мне и показать некого. Таня погибла, главное, не пойму, как она там вообще оказалась?! Наверное, эвакуироваться решила да не успела далеко отъехать. Хотя… я же её с нашими отправлял, они на грузовиках должны были ехать до станции, а там организованно отправлены военным комендантом. Выходит, что и остальные тоже ТАМ?!

Достаю из трофейной сумки папиросы и лезу за спичками. Предательски подрагивающая рука натыкается на фотографию обер-гефрайтора. Машинально извлекаю карточку и рассматриваю при свете «летучей мыши». Кто ты? Что тебе понадобилось здесь, в моей стране?

— Ой, товарищ капитан, какая красивая! Это ваша невеста?

Молча убираю карточку обратно. Но Пильков не отстаёт:

— Честное слово! Очень красивая, вам повезло!

Эх, парень, знал бы ты, КТО она такая… Ладно, пусть считает невестой, так проще. Но Богом клянусь: если не убьют, если до Германии дойду — зайду к тебе в гости на Фридрихштрассе, дом 7276, город Эберсвальде, обер-гефрайтер Бригитта Вайс! Зайду и спрошу, что ты у нас забыла и чего ты искала на моей Родине…

— Пильков!

— Я, товарищ капитан.

— Ты вроде немецкий знаешь неплохо?

— Так точно, товарищ капитан. Закончил иняз на гражданке.

— Так ты что, не кадровый?

— Почему, товарищ капитан? Кадровый. Сначала университет закончил, потом в училище пошёл, так что кадровый. А что?

— Кадровый… Хм. Ладно, слушай, Пильков, натаскаешь меня по языку противника?

— Так точно, товарищ капитан! Когда начнём?

— Да прямо сейчас и начнём, пока Гена спит…

Глава 14

— Столяров, собирайся! Тебя комполка с вещами требует!

Не понял? К командиру части, да ещё с вещами? Непонятно. Ладно, беру свой тощий вещмешок, пилотку на голову, сапоги посмотрел, вроде чистые. Иду. Время уже двадцать один ноль-ноль, темнеет. У землянки часовой, как положено.

— Стой, кто идёт?

— «Тайга».

— «Тарнополь». Вы, товарищ старший лейтенант?

— Я.

— Проходите, вас уже ждут.

Пожав плечами, вхожу. В землянке — накурено, дым столбом, хоть топор вешай. Вытягиваюсь, кидаю руку к козырьку, а сам смотрю, кто есть из начальства. А все, собственно, и есть. Командир полка Забивалов, туча тучей. Новоназначенный начальник особого отдела Таругин, бывший следователь. Комиссар наш, Штокман, и ещё двое. Незнакомые. Один наш, в смысле, летун, две шпалы в петлицах, второй в кожанке, но фуражка с малиновым околышем. Осмотрелся я, честь отдал и докладываю:

— Старший лейтенант Столяров по вашему приказанию прибыл, товарищ полковник.

Главный наш смотрит на меня исподлобья, потом кивает в сторону незнакомого НКВДэшника:

— Это майор Чебатурин из особого отдела фронта. По твою душу прибыл.

Майор внимательно смотрит на меня. Затем улыбается:

— Здравствуйте, товарищ старший лейтенант. Я вот по какому вопросу — вы тут намедни отличились, прибыли на немецком трофейном бомбардировщике. «Хе-111», кажется?

— Так точно, товарищ майор!

— Выяснилось, что самолёт этот не совсем обычный, товарищ Столяров. Стоят на нём не только моторы новой модификации, но и прицел бомбовый последнего образца. Так что, поскольку вы его сюда сумели доставить, то и дальше сможете…

Тут я смекаю, что не всё так плохо, как поначалу показалось, и слегка расслабляюсь:

— Дальше, это куда?

— В Горький, товарищ Столяров. А сопровождать вас будут, чтобы по дороге не сбили случайно, истребители подполковника Уварова. Всё понятно?

— Так точно, товарищ майор.

— Вопросы есть, товарищ старший лейтенант?

— Так точно. Даже два.

Нахмурился малиновый околыш — не ожидал — потом всё-таки кивнул:

— Спрашивайте.

— Вопрос первый, когда летим. Вопрос второй — стрелком со мной кто пойдёт?

Оттаял. И тоже расслабился. Вопросы-то по существу, не подкопаешься.

— Летим утром. В шесть ноль-ноль вылет. А стрелок зачем?

— Так сами говорите, на всякий случай, товарищ майор!

— Действительно.

И командиру полка:

— Вы, товарищ Забивалов, машину к утру подготовьте. Залейте полностью, патроны для пулемётов вам подвезут. А стрелка, — это уже мне, — я вам предоставлю. Отдыхайте. Вон на улице грузовик стоит. Так вот, отдыхайте в кузове.

Отдал я честь по-новой и пошёл, куда сказано. Грузовик тентованый, внутри стоит обычная армейская койка. С матрасом, подушкой, одеялом. И чего было городуху городить? Все же свои, ну кому какое дело, что я этот «Хейнкель» куда-то гоню? Ещё и часового догадались поставить, совсем кино устроили…

С этими мыслями я засыпаю. Утром меня будят, очень тихо и очень аккуратно. В командирской землянке стоит завтрак. Поскольку он невиданно плотный, я соображаю, что лететь далеко и долго, поэтому впихиваю в себя всё. Запиваю горячим крепким чаем, какао давно нет.

Самолет уже практически готов к вылету. Возле него собралось всё начальство, нет только сопровождающего.

— Товарищ Столяров, вот ваш бортстрелок.

Поворачиваюсь — мамочка моя! Это что, шутка? Передо мной стоит немаленьких размеров девица моего возраста. Нет, всё честь по чести форма НКВД, петлицы сержанта, пилотка, галифе. Но женщина в самолёте, что на корабле…

— А мужика найти не могли?

— Приказы начальства не обсуждаются, товарищ старший лейтенант.

Тут на меня два чёрных глаза так сверкнули, что мне и говорить-то расхотелось — похоже, нажил я себе врага на всю оставшуюся жизнь. Ну да ничего, один перелёт вытерпеть можно…

Дамочка лезет в кабину, я следом, на своё пилотское место. Механики подтаскивают специально изготовленную стремянку и с молодецкими посвистами начинают раскручивать винты. Включаю питание. Ого! Кто-то постарался, и когда успели только! Под всеми приборами аккуратно приклеены бумажки с их названием на русском языке. Одеваю гарнитуру, включаю тумблер.

— Эй, стрелок, готов?

В ответ тишина. Поворачиваю голову и натыкаюсь на ненавидящий взгляд.

— Когда я спрашиваю, надо отвечать! Готов к полёту?

Она нехотя разжимает губы:

— Готова.

Отворачивается, начинает демонстративно проверять оружие. И то ладно, пусть хоть чем-то займется… Между тем стартёр набрал обороты. Контакт! Тресь! Механики кубарем валятся с лестницы, отчаянно чихая от едкого дыма и матерясь. Один из них поднимается с земли и торопливо захлопывает лючок. Затем процедура повторяется. Машет флажками дежурный. Качаю рулями — вроде всё нормально. Отпускаю тормоза и потихоньку выруливаю на полосу.