Фер-де-ланс (Острие копья) - Рекс Стаут

— Ладно, задавайте, — ответила Сара. Вид у неё был усталый. Утром на этой скамье она сидела, распрямив плечи, сейчас же бессильно их опустила.

— Что касается меня… э-э-э ваше имя Гудвин, не так ли? — начал Ларри.

— Да, совершенно верно.

— Что касается меня, то ваш договор, как вы его называете, я считаю пустой бумажкой и недопустимым нахальством…

— Вы ещё что-нибудь хотите добавить, мистер Барстоу?

— Да, если вы согласны выслушать меня. Это шантаж.

— Ларри! — гневно выкрикнула Сара. — Ты ведь обещал!

— Подождите, мисс Барстоу. — Я стал быстро листать страницы блокнота. — Может, вашему брату стоит познакомиться с договором? Одну минуту, я сейчас его зачитаю. — Наконец я нашёл нужную страницу. — Слушайте… — Я прочитал всё, что продиктовал мне Вулф. Читал я так, как в первый раз, когда Вулф заставил меня прочесть его Саре Барстоу. Закончив, я закрыл блокнот. — Таков этот договор. Если мой хозяин неизменно держит себя в руках, то для меня это необязательно. Поэтому я могу время от времени давать выход эмоциям. Если вы ещё раз назовете это шантажом, последствия могут быть крайне неприятными для вас. Если вы не способны понять, что для вас добро, а что зло, тогда вы из тех, кто готов оплеуху принять за комплимент.

— Сестра, тебе лучше оставить нас одних, — распорядился Ларри.

— Она сейчас уйдёт, я не задержу вас, — сказал я. — Но если договору предстоит быть выброшенным в мусорное ведро, мисс Барстоу должна присутствовать при этом. Раз договор вам не по душе, зачем вы позволили вашей сестре одной приехать к Ниро Вулфу? Он был бы рад познакомиться и с вами тоже. Он предупредил мисс Барстоу, что расследование мы продолжим при любых условиях. Это наша работа, и мы до сих пор не так плохо с ней справлялись, в чём убеждались все, кто имел с нами дело. От себя добавлю: есть договор, нет его, мы всё равно будем искать того, кто убил Питера Оливера Барстоу. Лично я считаю, что ваша сестра заключила весьма выгодную сделку. Если у вас иное мнение, то на это должны быть причины. Мы их постараемся узнать.

— Ларри, — промолвила мисс Барстоу голосом, который должен был сказать ему всё. — Ларри, — снова повторила она. Казалось, она просит его, о чём-то напоминает.

— Ну так как? — спросил я. — Взгляды, которые вы бросали на меня за столом, вам едва ли помогут. Если что-то сломается в вашем самолёте, разве вы орёте на него, пинаете его ногами? Нет, вы, засучив рукава, пытаетесь найти поломку, не так ли?

Ларри молчал и смотрел не на меня, а на сестру. Он так сильно выпятил нижнюю губу, что стал похож на готового расплакаться ребёнка или на мужчину, собирающегося выругаться.

— Ладно, сестричка, — наконец изрёк он. Передо мной он и не собирался извиняться. Ничего, я мог подождать, время ещё не настало.

Когда я засыпал его вопросами, он довольно легко справился с ними, отвечая сразу же и, насколько я мог судить, откровенно, не пытаясь запираться или уходить от ответа. Его не смутил даже вопрос о сумке с клюшками, от которого затрепетала, словно рыбка, выброшенная на берег, его сестра. Вопросы, видимо, не смущали его. Сумка с клюшками прибыла в фургоне вместе с остальными вещами, в машине же, в которой они все ехали, багажа не было, кроме одного чемодана с вещами его матери. Фургон прибыл в поместье в три часа пополудни, все вещи были тут же выгружены и внесены в дом. Сумку с клюшками, должно быть, сразу отнесли в комнату отца, хотя утверждать это Ларри не брался. В воскресенье за завтраком они с отцом договорились поехать в клуб и поиграть в гольф…

— Кто предложил это, вы или отец?

Ларри точно не помнил. Когда отец спустился к завтраку, он снёс вниз сумку с клюшками. Они поехали в клуб «Зелёные луга» на закрытой машине, припарковались у края поля. Отец сразу же пошёл к стартовой метке, а Ларри отправился искать кэдди, мальчиков, таскавших за игроками сумки и мячи. Ему было всё равно, кто будет носить за ним его сумку, но отцу прошлым летом приглянулся один паренёк, и он был доволен, что тот оказался свободным. Ларри и двое мальчишек отправились на поле и догнали Кимболлов, отца и сына, которые тоже шли к стартовой метке, чтобы начать игру. Поскольку Ларри не видел Мануэля с прошлого лета, они разговорились о своих планах на лето, и тогда-то Ларри и предложил ему составить четвёрку, ибо был уверен, что отец не будет возражать. Когда они подошли к стартовой линии, его отец уже опробовал клюшки. П. О. Барстоу, как всегда, приветливо поздоровался, высказал своё удовольствие, что знакомый кэдди будет ему помогать, и тут же послал его за мячами.

Пришлось немного подождать, когда начнут игроки, пришедшие раньше. А потом они все приготовились к старту. Первый удар по мячу сделал Мануэль, затем Ларри, следующим шёл отец, а последним — Кимболл-старший. Ларри не видел, сам ли отец вынул главную клюшку из сумки или её подал ему мальчишка. В это время Барстоу-младший разговаривал с Мануэлем, а перед ударом отца сделал свой удар. Но он хорошо помнил, как начал игру отец, ибо запомнил одно обстоятельство. Когда клюшка отца описала полукруг в воздухе и опустилась вниз, в ней что-то щёлкнуло, и мяч пошёл в сторону, а отец негромко вскрикнул. Лицо его было недоуменным и испуганным, и он тут же стал тереть рукой низ живота. Ларри никогда ещё не видел, чтобы отец так внезапно изменился и потерял свой обычный полный достоинства вид. Все стали расспрашивать, что с ним, он сказал что-то об укусе осы и начал расстёгивать сорочку. Ларри был встревожен состоянием и поведением отца и сам взглянул через расстёгнутую рубаху на живот отца. Он увидел крохотную, еле различимую красную точку, похожую на укол. Отец немного успокоился и сказал, что это пустяки. Старший Кимболл в это время послал свой мяч к лунке, и все двинулись дальше по полю.

Всё, что было потом, подробно и не раз было описано в газетах. Спустя полчаса у четвёртой лунки Барстоу неожиданно упал. Тело его задёргалось в конвульсиях, руками он хватался за траву. Когда к нему подбежал его кэдди и взял за руку, он был ещё жив, но, когда его окружили все, кто был поблизости, он уже не двигался. Среди игроков в тот день был доктор Натаниэль Брэдфорд, давний друг семьи Барстоу. Мануэль побежал за машиной и подвёл её как можно ближе к месту происшествия. Барстоу положили на заднее сиденье. Доктор Брэдфорд положил голову друга себе на колени, Ларри сел за руль.

Он не помнит, что было с отцовской сумкой с клюшками, абсолютно не помнит. Он знает только то, что рассказывал паренёк, обслуживавший отца во время игры. Тот сказал, что положил сумку в машину, на переднее сиденье, но Ларри вёл машину и не помнит, чтобы хоть раз взглянул на сиденье и заметил сумку. Все шесть миль он вёл машину медленно и осторожно и, лишь приехав домой, и то не сразу, заметил, как сильно прикусил нижнюю губу, которая была вся в крови. Он лгал лучше, чем его сестра, и в этом надо было отдать ему должное. Если бы не промашки его сестры, он бы убедил меня, и я поверил бы во всё, что он рассказывал. Я попытался прощупать его вопросами, но он был непроницаем.

Тогда я стал расспрашивать о Кимболлах. Он не рассказал мне ничего такого, чего бы я уже не знал от его сестры. Знакомство с Кимболлами было столь поверхностным, что не стоило говорить об этом. Другое дело отношения Ларри с Мануэлем, владельцем спортивного самолёта, который столь привлекал Ларри. В будущем, получив права, он собирался купить себе такой же. Затем я задал ему вопрос, который вызвал такое волнение у миссис Барстоу. Я задал его сейчас обоим, брату и сестре, и на сей раз переполоха не было. Они решительно заявили, что не знают никого, кто испытывал бы ненависть или неприязнь к их отцу. Таких не могло быть. За всю свою блестящую карьеру, начавшуюся десять лет назад, когда в сорок шесть лет он стал ректором Холландского университета, их отец встречался с критикой и сопротивлением, но всегда благополучно справлялся с ними благодаря редкому умению улаживать, а не обострять конфликты. Его личная жизнь ограничивалась семьёй и домом. Ларри, как я понял, испытывал к отцу чувство глубокого уважения и известную сыновью привязанность. Что касается Сары, то она искренне любила отца. Итак, они между собой решили, что у их отца врагов не было и не могло быть. Заявляя это, Сара, отлично знавшая, что я услышал из уст её матери всего три часа назад, смотрела на меня с вызовом и мольбой.

Следующим объектом моего внимания был доктор Брэдфорд. Здесь я больше рассчитывал на Сару, чем на её брата. По тому, как сложилась наша беседа, я мог бы ожидать множество колебаний и увёрток, но ничего подобного не произошло. Сара прямо и откровенно рассказала о друге отца. Они вместе учились в колледже, и доктор Брэдфорд был всегда близким отцу и их семье человеком. Он был вдовцом, и Барстоу считал его членом своей семьи. Особенно они сближались в летние месяцы, ибо доктор жил совсем рядом. Он был их семейным врачом, и они возлагали надежды на выздоровление матери только на него, хотя он сам, не скрывая, полагался на консультации специалистов.