Несознательный 2 (СИ) - Каталкин Василий

Испытания провели и признали к эксплуатации экскаватор годным, хотя и не без недостатков. Гидропривод, конечно, большой шаг вперед, но для его реализации время еще не пришло, это стало понятно потом, когда при расчетном давлении начали лопаться шланги. Не рассчитаны нынешние дюритовые шланги на эксплуатацию при большом давлении, вроде бы и должны были работать, а вот не получается, хоть сам берись за их производство. Вышли из положения только одним хитрым способом, поверх этих дюритовых масляных шлангов навили проволоку, это дало возможность работать с приемлемым межремонтным временем. Так и трудился наш экскаватор всю осень, высвобождая рабочие руки. Вот только к дальнейшему производству это изделие рекомендовано не было — и двигатель постоянно перегревался, вследствие недостаточного охлаждения, и работа не слишком резвая, из-за проблем со шлангами высокого давления. Но принципиальная возможность производства гидравлических экскаваторов была подтверждена.

Ничего, придет время, мы и краны с гидравлическими цилиндрами начнем производить. А то видел я эти решетчатые конструкции с лебедкой расчетной грузоподъемности в полторы тонны. Смех, да и только.

На запрос о хороших специалистах в области оптических систем, руководство ГУЛаг отреагировало оперативно, прислали аж двоих, видимо сами не знали куда их пристроить. Оба товарища были выходцами с ГОИ[4], и причем, были осуждены в одно и тоже время, как раз накануне войны. Так как они шли в категории «осуждены ни за что», то честно тянули свою лямку десятилетнего срока на стройках в качестве неквалифицированной рабочей силы. Скорее всего, судили их за длинный язык, в то время такое практиковалось. Честно говоря, я этим вопросом сильно не интересовался, официально мало ли чего следователи напишут, а спрашивать бесполезно, никто правду не скажет… или скажет, но в том-то и дело, что правда у каждого своя. И да, эти двое даже здесь, на заводе, продолжили собачиться, видимо слишком много накопилось у них друг к другу претензий. Я посмотрел некоторое время на них, а потом и бахнул кулаком по столу:

— В общем так, дорогие товарищи. Некогда мне здесь на ваши свары смотреть, дело делать надо, если через два месяца не будет результата, снова на пару пойдете туда, откуда пришли. Причем оба, вне зависимости от того кто из вас виноват.

Вроде бы на первое время притихли, хотя претензии у них еще остались, не воспринимали они меня как руководителя, привыкли, что у них в институте, такие как я в студентах бегали. Пришлось опять кулаками по мебели постукивать. Надо сказать, что естественно через два месяца ничего дельного сделано не было, но все же кое-каких успехов достигли, по крайней мере нащупали технологию изготовления микроканальной пластины, а это уже считай больше половины проблемы создания ЭОП второго поколения.

* * *

День 30-го августа начался с серьезных проблем.

— Виктор Ильич, только что сообщение вам с авиазавода поступило, — нашел меня в цехе начальник охраны, — ваша жена арестована, следователь НКВД приглашает вас завтра к себе для беседы.

Вот тебе и раз, что там могло такого произойти, что целый следователь НКВД заинтересовался Катериной? Да и не беседа это будет, а самый настоящий допрос, со всеми вытекающими последствиями. Естественно работу в этот день я игнорировал, оформил пропуск на родственное предприятие и уже через полтора часа прибыл в химическую лабораторию при авиазаводе. Однако прояснить ситуацию не удалось, сотрудники, работающие непосредственно с Катей, тоже были удивлены. И только один вскользь сделал предположение, что мол, арестовали за распространение панических настроений. Черт, неужели Катя наши разговоры по ходу войны с сотрудниками обсуждала? Да не может этого быть, ведь я ее отдельно на эту тему предупреждал. Ладно, делать нечего, надо сходить к начальнику отдела НКВД при заводе, не может быть, чтобы он ничего не знал.

— А, по жене пришел узнавать, — встретил он меня у себя в кабинете, — да, угадал, в курсе я. Сигнал на твою супругу поступил, распространяет ложные сведения о нашей красной армии. И не только на нее, еще с двоими будет следователь разбираться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот так сразу, без предупреждения? Неужели там действительно было злостное распространение слухов?

— А ты как думал, — вскинулся представитель, — это совсем не игрушки, время такое, всякие вредные слухи должны пресекаться самым решительным образом.

— Да что такого она могла там наговорить? — Удивляюсь в ответ.

— А не знаю я, — нахмурился он, — сигнал сразу в городское НКВД поступил, минуя нас. Это мне уже уполномоченный сказал, когда арест производил. Вот сам к следователю попадешь, тогда узнаешь.

Да уж, ситуация. Получается, кто-то, недовольный рассуждениями Катерины, сигнализировал через голову нашего отдела НКВД при заводе. Очень интересно, видимо этот «кто-то» хотел ударить сразу наверняка, надежды на местный отдел показалось не очень много, могут и на тормозах спустить, а вот город вряд ли без внимания такое оставит.

— Но опрос сотрудников наверняка провели по горячим следам? — Продолжаю выискивать крохи информации.

— Не опрос, а работу, с персоналом лаборатории, чтобы никаких слухов не распространялось. — Возражает начальник отдела. — Вроде бы клялись и божились, что ничего такого не было. Но черт его знает, сам понимать должен, женский коллектив, у них язык своей жизнью живет.

Ну, это он зря, Катя на фоне событий с ее отцом давно разучилась языком трепать. Нет, тут что-то другое, а главное, почему городской НКВД с радостью ухватился за этот донос, а не спустил все эти заботы на местный отдел. Ладно, завтра из «беседы» со следователем станет понятно. Да, еще надо к ее матери забежать, предупредить, в первый день, конечно, передачи не разрешат передавать, если вообще разрешат, а вот потом все может быть. Вроде бы сейчас лето, в следственном изоляторе холодно быть не должно.

Круглов, была фамилия следователя, который вел дело Катерины. Началось как обычно, сначала меня полтора часа промариновали в коридоре, и только потом следователь пригласил к себе в кабинет — плохой признак. Не могу сказать, что этот следователь чем-то отличался от большинства других, так как не имел практики общения с представителями НКВД. Но он старательно делал вид, что с грамотой у него серьезные проблемы, писал он протокол медленно, чуть ли не высовывая язык от усердия, и постоянно прочищал перо, на которое липли ворсинки. Это наверное от того, что чернильницу долго не промывали. Я сразу раскусил, что это игра на публику, а это могло означать только одно, никаких особых прегрешений на супругу не нашли, а если и нашли, то все это еще на воде вилами писано. Ну ладно, побудем некоторое время зрителями спектакля одного актера. Где-то через минут пятнадцать внесения в протокол моих «персональных данных», он, наконец, соизволил приступить к обсуждению других тем:

— Как же так, Виктор Ильич, — начал он, — Герой советского союза, дважды орденоносец, и вдруг такое?

— Извините, — делаю вид, что смущаюсь вопроса, — мне трудно ответить на этот вопрос, не зная, в чем конкретно вы меня обвиняете.

— А ты считаешь, что ни в чем не виноват? — Сразу следует вопрос.

Ага, знаем мы такой способ наезда, вот прямо сейчас начну гадать, какие прегрешения за мной водятся. Нет, товарищ, шалишь, чист я перед страной, не было ничего такого даже в мыслях.

— Вы знаете, — опять изображаю растерянного человека, — даже моя фантазия дает сбой. Вроде бы все делал для приближения победы Родины над врагом, и вдруг такие подозрения…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну а вы все же припомните, — следователь снова склоняется над протоколом, — многие говорят, что ничего такого они не делали, а когда начинаешь напоминать, вдруг выявляются неприятные обстоятельства.

Задумываюсь. Кого видит перед собой человек из органов? А видит он перед собой мальчишку, ну и что, что он Герой и награжден орденами? Все равно попытается сыграть на неопытности, мол, мы все знаем, тебе осталось признаться. Или вообще вид наград пацана должен вызывать у него зависть, вроде того, что «повезло пацану на фронт попасть и там отличиться, а если бы я сам туда попал, то может быть, и наград было бы больше».