Эрика - Мария Викторовна Даминицкая

начали сжигать деревья, моё Сенойя испытывало такую боль! Оно чувствовало все умирающие деревья, от страха оно так дрожало! Оно была напугано! Мне ничего не оставалось, как привести дерево в эту отдаленную и забытую людьми местность поближе к воде, чтобы я мог подпитывать его, поливая камни. Я вынужден был укрыть Сенойя под теми глыбами. Много лет воины Грернара не могли это дерево обнаружить, а тебе, негоднику, удалось! Теперь Сенойя в опасности! – гневно закричал в мою сторону старик.

– Уважаемый странник, простите Клода! Он прибыл к нам с другой Земли, чтоб исполнить свое предназначение.

– Прекрасная леди, неужто вы говорите про легендарного воина – спасителя? – и он рассмеялся, глядя на меня и мой прикид.

– Да, я говорю, про пророчество! И чем раньше Сенойя начнет готовить Клода к битве с Грернаром, тем лучше!

В этот момент я посмотрел на дерево, оно кроной развернулось ко мне, видно было, что Сенойя было не в духе от услышанного. И мы с деревом синхронно отвернулись друг от друга, я скрестил от недовольства руки на груди, а Сенойя точно также свои плети, пародируя меня. Не прошло и минуты, как мне прилетел подзатыльник. Это Сенойя плетней мне заехало, и видно было, как дерево засмеялось над моей гримасой, когда я обернулся посмотреть, кто это сделал. Странник и Джесс наблюдали за нами и в один голос сказали: «Ничего, скоро они поладят друг с другом!», – и рассмеялись, только мне было не до смеха.

Решено было всем вместе идти в Рилок, к отцу Джесс. Джессика с цветком шла первой, странник за ней, потом следовал я, а за мной Сенойя. Да уж, зрелище! Кому расскажи, не поверят. До Рилока оставалось полдня пути. За это время Сенойя, как могло, надо мной издевалось: то давало мне подзатыльники, то щекотало, то плетями незаметно ставило мне подножки. Моего терпения хватило часа на два, я начал дереву давать сдачи. Складывалось такое ощущение, что оно именно этого и добивалось! Дерево мой настрой только больше разогрел и раззадорил. Еще бы, столько лет под завалами замурованным просидеть, а тут такой объект для издевательств подвернулся!

За нашими поединками наблюдал старик, но виду не подавал. Когда я очередной раз уже успешно отбивался от плетей, старик сообщил Джессике, что дерево уже начало меня тренировать. Но до меня это, еще не доходило, я считал, что Сенойя намеренно издевается надо мной. Хоть дерево и не умело говорить, оно осознавало, что его жизнь зависит напрямую от того, как оно подготовит меня к сражению с чародеем. Если я потерплю поражение, Сенойя ждет та же участь, что и другие деревья этого вида. До Рилока оставался еще час ходьбы. Было принято решение немного передохнуть. Из лесной зоны мы давно вышли, и путь до поселения шел через поля.

Часть 8. Пробуждение силы

Я за время пройденного пути уже изрядно вымотался, так как приходилось быть бдительным и не только следить, чтобы от дерева вновь мне не прилетело плетней, но успеть увернуться от очередного удара. Поначалу, мне этого не удавалось делать, но помогли знания, которые нам преподавали в колледже на тренировках. Дерево было очень удивлено, когда впервые промазало плетней по мне. Зато я не скрывал своей улыбки радости, что удалось отвернуться от очередного удара.

К тому времени, когда был сделан привал, мы с деревом уже вошли во вкус и всерьёз вступили в поединок друг с другом. Джессика и старец, молча, с замиранием смотрели на нас и были поражены, как я очень ловко уворачивался от ударов дерева.

Когда Сенойя пропустило последний удар по мне и не попало, то дерево пришло в такой восторг. Оно по своему начало ликовать, поднимая свои плети к небу, я сначала не понял этой реакции. Сенойя потом очень резко обвило меня одной плетней за талию, и прижало к себе, к стволу. Так оно показывало свою симпатию ко мне как к воину.

Когда я через зеркало попал в этот мир, на моей груди висел амулет из камня лабрадора. Его мне перед смертью передала моя бабушка и строго – настрого запретила его снимать. Что-то говорила, что этот амулет передавался из поколения в поколение, по нашему роду. Наступит время, когда он покажет свою силу и сможет защитить меня. Я тогда был очень мал и не понимал многого, что она мне еще говорила. Последнее, что бабуля сказала и что я запомнил: «Всему свое время!».

Я почему внезапно вспомнил про действие амулета, по одной причине, когда дерево меня прижало к себе, амулет оказался поверх моей одежды и соприкоснулся со стволом дерева. Произошло необъяснимое! Я будто оказался в другой реальности, в своем подсознании увидел, что я сам стал частью этого дерева! Я чувствую всё, что чувствует оно! Мне передались даже воспоминания, когда умирали другие Сенойя, я чувствовал их боль! Как это возможно? Внутренний голос мне не давал покоя. Я будто перенёсся в другое измерение и видел, всё чувствовал, как эти деревья! Вместо своих рук я видел ветви-плети, мне передавались все знания от дерева.

Когда Сенойя меня выпустило из объятий, я осознал многое, я поверил в себя, но чтоб победить Грернара я должен стать, как Сенойя, я должен двигаться, как Сенойя, я должен мыслить как Сенойя. Лабрадор на моей груди светился очень ярко, светились и мои голубые глаза! Джессика и старик не поняли, что произошло. Но заметили, что я изменился. Поменялось не только мое мышление, но и мировоззрение, ко мне резко перешли неизвестные еще никому до этого дня знания.

Меньше чем за сутки лузер из колледжа получил огромную силу древнего рода деревьев и теперь он осознавал, какая лежит на нем огромная ответственность за всех жителей древних земель, куда он попал! Если он не сможет победить Грернара, этого не сможет сделать никто!

Когда мы вновь двинулись в путь, все молчали, Сенойя ко мне больше не придиралось. Дерево тоже почувствовало, что я изменился, оно во мне ощущало себе подобного, и чувствовало огромную силу, которой с каждой минутой становилось все больше и больше.

Часть 9. Витар

Витар, увидев дочь за воротами Рилока, немедленно бросился к ней. Так надолго его сокровище еще никогда не уходило, и не заметить странных путников с Джессикой он не мог. Шибко уж мой яркий, попугайский прикид выделялся издалека. Представьте только выражение лица человека древних земель, который видит впервые сине-зеленую толстовку с