Город принял - Аркадий Вайнер

— …Больше жертв нет. Готовность номер один снять. Всем отбой…

Включается Дубровский:

— Пожарная! Ерфилов, все, взяли… Всем отбой. Да ничего, ничего, то у вас болезнь профессиональная — синева на боках. Лежите много. А зачем мне на твое место, у меня у самого работенка не бей лежачего. Ну бувай. Да еще, наверное, погутарим сегодня…

Переключает рычажок, и сразу же зуммер, отвечает Микито:

— Слушаю, слушаю, понятно. Адресок? Хорошо. — Переключается: — Степанов, у вас на Втором Магистральном на земле валяется оборванный с мачты электропровод. В Мосэнэрго сообщим, а ты срочно выставь пост у провода, наступит еще кто, не дай Бог… Давай рысью…

Севергин с главного пульта дает указания о снятии тревоги, запрашивает о состоянии лейтенанта Куприкова. Я подошла к Стасу, сказала:

— Знаешь, что меня больше всего поразило?

— Да-а? — рассеянно спросил Тихонов.

— Что «уазик» не остановился, когда этот лейтенант сорвался с подножки!

— Как это? — искренне удивился Стас. — Разве он мог остановиться?

— Ну представь себе — ведь ты же мог быть на его месте! Ты бы разбился, а Задирака уехал бы, не притормозил даже? А?

Стас пожал плечами, а следователь Скуратов серьезно сказал:

— Да если бы он остановился, Тихонов его бы пристрелил…

Севергин заканчивает диктовать сводку:

— …Преступник, оказавшийся Панасенко Петром Трофимовичем, водворен в КПЗ. Материалы направляются в Четвертый отдел следственного управления. Раненый при задержании преступника лейтенант Куприков Игорь Сергеевич, 1953 года рождения, член ВЛКСМ, доставлен в больницу «Медсантруд» в тяжелом состоянии…

Он выключил магнитофон, снял и положил на стол очки, и лицо сразу отмякло, пропала его костистая сухость, суровая сосредоточенность. Лицо усталого немолодого человека.

Наверное, город стоит на семи холмах и на его плечах…

Объявление

Буфет на Петровке, 38, работает до 9 часов вечера. Перерыв до 10 часов вечера. Потом работает до 0 часов и снова с 5 утра.

Буфетчица Валя

20. Григорий Иванович Севергин

Мгновение тишины пало как ночь. Я сидел, закрыв глаза, и чувствовал в каждой клеточке, в каждой жилке унизительную слабость, мелкую противную дрожь неслыханного утомления. Нет ничего обиднее физического бессилия, горше чувства своего финиша. Погоня длилась четырнадцать минут — она показалась мне вечной.

Четырнадцать минут я гнал за рулями всех машин преследования, отставал, настигал, ледяная толща ужаса погребла сердце, когда стоял жестяным бортом на углу Госпитального вала перед тупым страшным рылом бензовоза, невесомо летел с подножки на крыло грузовика, бандит бил меня по рукам, судорожно, отчаянно вцепившимся в дверцу, как в последнюю кромку уходящей тверди, и был глухой толчок, и пальцы разомкнулись на двери, как на жизни, и грифельный тоскливый блеск мокрого асфальта перед глазами, ужасный удар, и мгновенно принявшая меня тьма — как омут, и сразу же воскресение — ибо я был в них во всех, как отец может быть в детях своих, и беспамятство было ничтожным, длиной в блик, и, открыв глаза, я уже стоял на крыше «уазика», и во мне пели сила, ветер и злость, и не надо мне было помнить наизусть диоптрическую таблицу — глаза мои были зорки, как у кобчика на заре, ловкость и быстрота спружинили меня камнем на жирную, скользкую спину цистерны, мах на другую сторону — просто вдох, рывок в кабину, руки ему на горло…

И все — азарт погони, боль удара, радость победы, — все это не сходя с места. Наверное, многовато…

Разве можно объяснить этой милой девочке-врачу, почему на самом деле стареют люди? Я знаю каждую из тысячи шестисот двенадцати улиц Москвы, все восемьсот семьдесят три переулка, любой из пятисот восьмидесяти четырех тупиков и проездов — на это ушла почти вся жизнь. Может быть, это никому и не нужно? Как не нужно учить наизусть диоптрическую таблицу? Пока видят хорошо глаза или есть люди, которые помнят за тебя каждый из сорока девяти тысяч московских домов.

Отдыхали уставшие глаза, и все вокруг словно подернулось серой дымкой, сквозь которую отчетливо проступали буквы: шбомкнепш.

Звякнул коротко внутренний телефон, и Микито скомандовал вниз:

— Ну-ка, Старыгин, быстренько чайничек завари, Григорию Ивановичу надо погреться.

И ровный булькающий гул голосов:

— …Милиция слушает!.. Обратитесь в опорный пункт охраны порядка по месту жительства…

— …Котлонадзор, на вас жалуются жильцы дома шесть по Уланскому переулку…

— …А когда ушел из дома ваш муж?… Сейчас я соединю вас с дежурным медвытрезвителя…

— …Сколько лет вашей дочке? Двадцать девять?… Во что одета?

— …Бабушка, по этим вопросам надо обращаться в ЖЭК… Но у меня здесь все равно нет водопроводчика…

— …Да-да, все понял, слушаюсь…

— …Институт Склифосовского, приемное отделение… К вам доставили сейчас женщину с резаной раной спины, никого посторонних к ней не допускайте до прибытия следователя…

— …Кто-кто? Девочка Даша? Здравствуй, Даша. Дашенька, а где же нам искать твою куклу Катьку? Может, ты лучше маму попросишь? Ну, вот она придет с работы, ты ей скажи, пусть она нам позвонит, мы ей подскажем, где найти Катьку…

— …Бульдозер провалился? А как его угораздило? Пострадавших нет? Сообщи тогда в Мосфундаментстрой — пусть они и разберутся…

Этот плещущий тихий гул голосов располосовал пронзительный звонок министерского циркуляра, я надел очки, и все вокруг приобрело четкость, рельефность, законченность.

— Ответственный оперативный дежурный подполковник Севергин слушает! Да, товарищ генерал, да, конечно. В котором часу? А какая разница, чья она там жена? Так мы стараемся ко всем сигналам особенно внимательно относиться. Ну, разве что международные отношения пострадают, тогда другое дело. Никак нет, я не шучу. Я мужик серьезный. Есть, буду докладывать незамедлительно…

Положил трубку, посмотрел на ребят:

— Ну что, веселые и находчивые, снова в путь?

— Из министерства звонили, — заметил Тихонов. — Значит, ЧП какое-нибудь?

— ЧП не ЧП, а неприятность имеется. Вот сообщили, — я кивнул в сторону циркуляра, — что супруга советника американского посольства утратила полчаса назад в парке Сокольники на прогулке колье стоимостью восемнадцать тысяч долларов…

— Что значит «утратила»? — быстро спросил Скуратов.

— Я думаю, просто потеряла, но дама темнит, поскольку ситуация щекотливая. Если украли, а не потеряла, то ей через Ингосстрах страховая компания выплатит стоимость бус…

— Но это же важно, — серьезно сказал Скуратов.

— Важно бусы найти — вот что важно. На выезд — там на месте и разберетесь…

— …Товарищи дежурные, ожидайте у телефонов! Ожидайте у телефонов! Прошу всех ожидать, еще не все сняли трубки. Товарищи дежурные, говорит замдежурного по городу Микито. Сообщите, кем сегодня задержан Холопов Сергей Никифорович, год рождения 1933-й, повторяю — 1933-й. Если у кого задержан, позвоните. Передача окончена. Отбой. Прошу положить трубки…

21. Станислав Тихонов

Задирака срезал правый угол Петровки и всосался в поток машин на Садовом кольце. Сплошная железная лава транспорта с фырканьем, урчаньем и грохотом катила вокруг нас. Непрерывно сигналя, Задирака стал уваливаться налево, обжал спереди троллейбус, вынырнул во второй ряд. Повис на хвосте у огромного панелевоза, горбатого, приземисто-длинного, как ископаемый ящер, завыло сцепление на прогазовке, раз! — рывок в сторону, подрезал нос «Жигуленку», выдавил из ряда «Волгу», пропустил и мигом обошел справа «маршрутку», пошел-пошел, полный газ! И с воющим воплем сирены ворвался в резервную зону.

Оборотился ко мне и спросил:

— Станислав Палыч, а восемнадцать тысяч долларов — это много?

— Я думаю, что прилично. Таких автобусов, как наш, штук шесть можно купить.

— Ну-у! Не может быть! Чтобы бусы шесть машин стоили? С ума сойти можно!

Рита засмеялась:

— Очень даже может! Так что сходить с ума не стоит…

Задирака на форсаже, с сиреной, пролетел Комсомльскую площадь, покачал головой:

— Ну вот скажите, Маргарита Борисовна, вы же еще вполне молодая женщина и очень даже интересная: кому нужны такие бусы? Шесть машин таскать на шее! Полный сикамбриоз!

— Эх, Задирака, Задирака! Во-первых, какой женщине нужно шесть машин сразу! А украшения им подходят в неограниченном количестве.

— Ха! Подходят! Глупость сплошная! Вам такие бусы незачем — при вашей яркой внешности. А женщине некрасивой…

— Задирака! Прекратить разговорчики! — скомандовал я. — Что ты мелешь все время!..

Задирака искоса посмотрел на меня в зеркальце, еле, заметно усмехнулся. И точно так же заулыбались на заднем сиденье Скуратов и Халецкий.