Охотники ночного города - Роман Афанасьев

Кобылин кивнул. Смотрел он поверх головы охотника, разглядывая темную улицу.

— Слушай сюда, — продолжал Григорий. — Идем в бар. Там будет много людей. Там уже будут наши, причем даже я не знаю кто, так что не дергайся, все под контролем. Они будут вести наблюдение. Потом, если это и правда сходка укушенных, проследят за самыми перспективными объектами.

— А мы? — сухо обронил Алекс.

— Ставлю задачу нашему подразделению — стоим в углу и не отсвечиваем. Понял?

— А зачем тогда мы вообще туда идем?

— Может быть, тебе придется опять сыграть роль новичка. Подсядешь, представишься, заведешь разговор. Кто-то же тебя туда позвал — вот с ним и познакомишься поближе. Разведешь на беседу, прикинешься вещмешком… Может, тебе дадут другой адрес — вечеринки для перспективных новичков, для избранных. Ты немедленно надуешься от гордости и помчишь туда. Один. А мы следом. Въезжаешь?

— Опять наживкой, — с горечью бросил Алексей. — Опять.

— Карма такая, — Григорий хохотнул, но потом нахмурился. — И вот еще что. Если начнется заваруха… Не думаю, правда, что начнется. Наверняка это опять порожняк. Но все же, если начнется драка или пальба…

— То что?

— Залазь под стол и не шурши. Понял? Не играй в героя.

Кобылин нахмурился. Конечно, он бы предпочел, чтобы не было никакой стрельбы — спасибо, ему подвалов игрового центра на всю жизнь хватит, — но и валяться на полу, закрывая голову руками, когда остальные станут под пули… Неправильно это.

— Это почему? — осведомился он. — Не доверяешь?

— Не, Лех, — беспечно отозвался Борода. — Просто тебе надо еще курс обращения с оружием пройти. Как-нибудь потом, в лесочке или на полигончике…

— Я стрелять умею, — отрезал Кобылин.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Борода. — Ты ж мне рассказывал, как оборотней клал. Тебе же, если судить по твоим словам, просто свезло.

Кобылин пожал плечами. И в самом деле — тогда ему действительно повезло. Умелым бойцом он себя не считал. И в самом деле — чего дергаться? Почему под лопаткой царапается чертенок, подбивая спорить с охотником, убедить, доказать, что может. И бойцом может, и охотником… А кто его самого в этом убеждает? Чертенок? Или пульс ночи, отдающийся в ребрах тугим стуком метронома?

— Сложи пальцы пистолетиком, — внезапно велел Борода, разглядывающий своего напарника.

Алекс поднял правую руку, поджал мизинец и безымянный пальцы. Получился пистолетик. Как в детстве.

— Вторую тоже, — потребовал Борода. — Теперь правой возьми на прицел вон то верхнее окно надо мной. А левой вон тот столб на другой стороне улицы.

Алексей послушно вытянул руки. Стало неудобно, он чуть согнул их в локтях, чтобы пружинили в случае отдачи. Глянул на столб.

— На меня смотри, — одернул охотник. — Теперь быстро, правой рукой следующее окно, левой следующей столб. На меня смотри! В глаза!

Кобылин водил руками, не отрывая взгляда от плеча Бороды. А тот следил за пальцами напарника.

— Следующее окно, следующий столб… Обратно… Поменяй цели.

— Это как? — удивился Кобылин, не отводя взгляда от плеча Григория.

— Правой рукой на левую, левой на правую. Руки скрести. Так. Теперь обратно. Быстрее. На меня смотри!

Кобылин свел руки, развел, вытянул, притянул к груди… Утренняя зарядка. Смотрел он на плечо охотника, но при этом прекрасно видел и цели, и улицу, и даже далекие огоньки светофора у следующего дома. И знал, что указывает правильно — с периферийным зрением у него было все в порядке, это еще с детства, когда играл в снежки с пацанами во дворе. Заметить несколько ледышек, летящих с разных сторон, для Лехи Кобылина никогда не было проблемой.

— Ладно, — протянул Борода. — Теперь нужно взять на прицел область за спиной. Давай. Представь, что там оборотень, только…

Желтые глаза в темноте, оскаленные морды… Тело откликнулось всплеском. Кобылин, разворачиваясь, присел. Тупой ствол пистолета, прыгнувшего в правую руку, обшаривал темноту. Дробовик в левой прижимался к бедру, готовясь поддержать младшего брата тяжелым кашлем. Оборотень.

— …осторожней, бога ради, — неуверенно закончил Борода.

Плечи Алексея расслабились. Он выпрямился, опустил руки. Постоял, слушая сопение охотника за спиной. Потом сунул пистолет в карман, дробовик заткнул за пояс и обернулся.

— Ты это, — сказал Григорий, немного помолчав. — Больше так не делай.

— А ты так не шути, — отозвался Алекс. — Про оборотней.

— Не буду, — твердо пообещал охотник.

Он снова посмотрел на Кобылина, окинул оценивающим взглядом, словно увидел в первый раз. Почесал шрам, рассекавший заросшую жесткими кудрями щеку, расправил плечи.

— Реакция есть — дети будут, — одобрил он. — Ты, Алексей, не перестаешь меня удивлять.

Кобылин снова пожал плечами. Ничего удивительного в том, чтобы до смерти испугаться оборотня за спиной, он не видел.

— И все же, — мягко сказал Борода. — Ты в баре не доставай пушки. Там будет, кому пострелять, если что. А то ты еще ненароком кого из своих зацепишь, ты их в лицо-то не знаешь… Ага?

— Да не буду я стрелять, — буркнул Алексей. — Сейчас я это… Растерялся просто.

— Растерялся, — задумчиво повторил охотник. — Это ты хорошо растерялся. Качественно. Я дробовик-то и не заметил.

— Он у меня всегда с собой, — напомнил Алексей. — Привык я к нему. Да и о Фродо память.

— Вот что, — сказал Григорий. — Оставь его, пожалуйста, в машине.

Кобылин нахмурился.

— Это еще почему?

— Знаю я Фродо… Вернее, знал. У него там в патронах наверняка по полкило серебряной картечи или что-то вроде того. Любил он такие штучки, светлая ему память. Но если ты шмальнешь картечью в переполненном баре…

— А-а, — Кобылин кивнул. — Понимаю.

Он открыл дверцу «шестерки» и бросил дробовик на сиденье. И в самом деле — мог бы и сам догадаться, что из такой штуки стрелять в помещении, где, кроме цели, есть невинные люди, — не стоит.

— Эт хорошо, эт правильно, — одобрил Борода. — А то, не дай бог, кто-нибудь там помянет оборотней не к месту, а ты опять растеряешься.

Алексею стало стыдно. Он почувствовал, как к щекам прилила горячая волна крови.

— Я же не выстрелил! — отозвался он. — Просто достал…

— И хорошо достал, — подхватил охотник, — просто загляденье. Но давай не будем дразнить гусей, ага? Там куча детей будет.

— Что ты со мной так… Как с бомбой замедленного действия? — обиделся Кобылин. — Как будто я в любой момент могу взорваться?

— А ты такая бомба и есть, — отозвался Борода. — Ты уж поверь, я много охотников видел. С виду тихий доходяга, а потом как полыхнет… Можешь ты взорваться, очень даже можешь. И использовать тебя в качестве наживки — глупость неимоверная. Хреновая из тебя наживка. А вот в других делах пригодился бы.

— И пригожусь еще, — с затаенной угрозой пообещал Кобылин.

— Наживка, — Борода хихикнул. — Ох, не завидую я тому, кто на нее клюнет.

— Да ладно тебе, — протянул Кобылин, окончательно смутившись. — Я просто достал…

— Все, — отрезал Борода, прислушиваясь к тихому гудению, доносящемуся из недр его огромной куртки. — Потом поговорим. Сейчас — идем. И помни — никакой самодеятельности. Слушай только меня и держись ниже травы тише воды. Идем.

Когда охотник повернулся, Кобылин быстро вытащил пистолет из кармана, сунул за пояс на место дробовика.

* * *

Вход в бар больше напоминал лаз в подвал: прямо с улицы вниз вели узкие каменные ступеньки, уходящие под дом. Спускаясь следом за охотником, Алексей внимательно осматривал каменную кладку стен — никак не мог понять, новая ли это отделка или входу в подвал столько же лет, сколько и самому дому.

Внизу оказалась крохотная площадка с широкой черной дверью из дерева. Над ней горела крохотная лампочка, не столько освещая вход, сколько подчеркивая окружающую тьму. Медная ручка, отполированная сотнями прикосновений, тускло блестела в полумраке. Алексей машинально посмотрел наверх, чтобы прочесть вывеску, но никаких надписей ни на двери, ни на притолоке не обнаружил. По спине скользнул неприятный холодок — то ли отголосок вечерней прохлады, то ли отзыв на неприятный комок, застывший в животе куском льда. Кобылин невольно прикоснулся к рукоятке пистолета за поясом и едва не вскрикнул — показалось, что в мертвом железе бился пульс.

Григорий обернулся, приложил палец к губам. Кобылин кивнул, и охотник взялся за медную ручку. С заметным усилием он распахнул тяжелую деревянную дверь и шагнул в облако табачного дыма. Алексей шагнул следом, запутался в черных занавесях, закрывавших вход, и ввалился в бар, едва не сбив охотника с ног.

За черными занавесями обнаружилась деревянная площадка с грубыми деревянными перилами. Ступеньки вели вниз, в огромный зал, занимавший едва ли не половину подвала под домом.