Интервьюировать Нильсена (СИ) - "Pokerface Luna"

Не спуская глаз с матерящегося Макото, я осторожно начала перемещаться к выходу из кухни и, как только доползла до двери, очень неграциозно бросилась наутек. Но я себя не корила. Красиво убегать от злого как черт Макото не получилось бы ни у кого.

Впрочем, капелька грациозности мне все же не помешала бы, ведь как только я начала взбираться по лестнице, мой организм решил, что нагрузок с него на сегодня хватит и отказался дальше функционировать в нормальном режиме. Нога подвернулась, и я с визгом полетела вниз, приложившись спиной и ж… снова копчиком. Хорошо, хоть лететь было недалеко — я успела проскочить только несколько ступеней.

Ну почему страдает всегда именно моя задница?

После моего эпичного падения мне хотелось одного — лечь и тихо сдохнуть. Но из кухни все еще доносился трехэтажный мат начальника охраны, а значит, помирать прямо здесь было чревато тем, что над моим трупом будут долго и тщательно глумиться. Поэтому я поступила как любое старое и больное животное — ушла умирать в лес. А точнее — под лестницу. И не пошла, а поползла на четвереньках, причем, когда я услышала, что крики становятся ближе, руки и ноги я начала переставлять достаточно резво, ощутив неожиданный прилив сил. Вот что значит — мотивация!

Место, которое я выбрала для ухода в мир иной, было не самым удачным для того, чтобы долго оставаться незамеченной. Лестница, как и в любом громоздком особняке, была массивной, широкой, а еще под ней был вовсе не чулан, где мог проживать небезызвестный мальчик со шрамом, а продолжение коридора. Люди здесь ходили, причем регулярно. Но пряталась я не от всех подряд, а от Макото, который, только что пробежал по этой самой лестнице, на повышенных тонах рассказывая о том, что он кому-то что-то куда-то засунет, причем очень глубоко. И раз главный агрессор этого дома пока меня не видит, можно и отдохнуть.

Выдохнув, я легла прямо на пол, раскинув руки и ноги. Ну и чего он на меня так въелся? Я же вроде четко до него донесла — у меня с Нильсеном романа не будет. Не то чтобы я была против… Но это все равно неосуществимо, так почему бы не успокоить несчастного влюбленного? И вместо того, чтобы поблагодарить и мирно разойтись, он меня чуть не убил. Здесь, похоже, все ненормальные.

— Харви? — услышала я знакомый голос и открыла глаза. Нильсен стоял прямо надо мной и с интересом рассматривал тело, лежащее у его ног. — Что ты здесь делаешь?

— Притворяюсь мертвым.

— Хм… Интересное у тебя хобби. Позволь спросить, почему ты именно сейчас решил отрепетировать собственную смерть?

— А вдруг Макото решит, что то, что мертво, умереть не может и не станет меня убивать.

— Шикарная тактика, — серьезно покивал начальник. — Возьму на вооружение, — заметил он и, просто перешагнув через меня, пошел дальше.

Хоть бы встать помог, придурок. Я тут, понимаешь ли, страдаю из-за того, что у кого-то бойфренд слишком ревнивый, а ему плевать!

Ну и подумаешь, я девочка самостоятельная, сама дойду. Слишком замечтавшись, я упустила из виду момент, когда крики перестали сотрясать стены этого дома, но смела надеяться, что раз Макото замолчал, то чем-то очень сильно занят, и я все же смогу дойти до своей спальни.

***

Вчера, кое-как доковыляв до своей комнаты, я завалилась спать, практически не раздеваясь. Только сняла бороду и размотала эластичный бинт, перестав напоминать мумию. Но у меня оставались незавершенные дела, и я решила ими заняться вместо завтрака.

— Привет, Ева, — сладким голосом произнесла я, как только лицо сонной брюнетки появилось на экране телефона.

— И тебе не болеть, — радостно отозвалась она.

— У тебя слишком счастливый вид для того, кому жить осталось максимум пару дней.

— Всегда знала, что умру молодой и красивой. За что меня собираются убить на этот раз? И главное — кто?

— На этот раз по твою душу приду я, так что на помилование или легкую смерть можешь не рассчитывать! — предупредила я подругу, а затем окончательно сорвалась. — Ты о чем вообще думала?! Нет, я знала, что ты у нас интеллектом не блещешь, но не думала, что настолько! Признайся, ты — мое кармическое наказание за грехи в прошлой жизни? Или я когда-то сбила твоего любимого хомячка, и теперь ты мне жестоко мстишь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Неужели вибратор не понравился?

— Да ты… Да я тебе… Его Нильсен почти увидел!

— А почему «почти»? — лицо подруги вытянулось. — Надо было продемонстрировать и предложить сравнить размеры, — подмигнула она мне.

— Ева, — зарычала я, — не нервируй меня. У меня и так здесь жизнь на русские горки похожа, а теперь еще и ты добавляешь.

— А что у тебя там происходит?

— Отелло японский у меня здесь происходит, — печально вздохнула я.

— Таааак, это становится по-настоящему интересно, — Ева заняла более удобную позу, как будто собралась смотреть интересный фильм. Если она сейчас побежит попкорн делать, я ее точно убью!

— Вот так и знала, что ты меня втайне ненавидишь. Ничего интересного, — заявила я и рассказала вчерашнюю историю.

Ева так и не раскаялась в том, что послала мне тот злополучный вибратор. Впрочем, другого я от нее и не ожидала. А вот после того, как услышала о ревности Макото, всерьез задумалась.

— Ну вот и чего он так взбесился? — захныкала я. — Я ведь к нему со всем сердцем! Успокоить пыталась! Как могла заверяла, что не собираюсь разрушать их союз. Но нет! Надо свою неудовлетворенность на мне вымещать!

— Псих, подумал ежик, — непонятно хмыкнула подруга. — Ладно, так и быть, я решу эту проблему. Будешь мне должна. Хотя и так мне должна как земля колхозу.

— Не-не-не-не, — я поспешила остановить энтузиазм Евы. — Не надо! Я думаю, Макото вполне обойдется без вибратора.

— Да не буду я ему вибратор посылать, дура, — скривилась подруга. — Ну, отвлеку как-нибудь…

— Что-то мне уже страшно, — призналась я.

— Отставить сомнения! Сейчас мамочка все уладит, — подмигнула Ева и отключилась.

И почему у меня такое чувство, что я только что сильно ухудшила свое положение? Черт, она точно хочет моей смерти. И как она собралась Макото отвлекать? Зная Еву, предполагать можно что угодно, вплоть до того, что она подожжет его квартиру. Ладно, если подруга всерьез решила взяться за Сэма, я могу успокаивать себя хотя бы тем, что теперь буду страдать не одна.

***

Рабочий день прошел на удивление спокойно. Я ни разу не видела Нильсена, занимаясь своими прямыми рабочими обязанностями. Днем мне даже позвонила Рэйчел с хорошими новостями. Оказывается, новый корсет почти готов и уже завтра днем она сможет привезти мне его в ближайший к поместью городок. Воодушевившись, я почти забыла, что где-то здесь разгуливает маньяк, который жаждет моей крови. Впрочем, от Макото целый день ничего не было слышно, и я даже подумала, что он успокоился и осознал, что его ревность беспочвенна.

Но было очень наивно полагать, что вселенная сделает мне такой подарок, как целые сутки без вреда для моих нервов. Уже после того, как я закончила работать и даже нормально поужинала в компании коллег, меня ждал очередной сюрприз.

Открыв двери в свою комнату, я на секунду застыла, а моя челюсть попыталась отвалиться и упасть на пол. Прямо на моей кровати лежал Нильсен с блаженным выражением лица, какое бывает у человека, только что отправившегося на заслуженный отдых после десяти лет непрерывной работы.

— Что ты тут делаешь? — спросила я, когда обрела способность выдавливать из себя звуки, но получалось откровенно плохо — голос хрипел и дрожал.

— Лежу, — откликнулся Нильсен, для демонстрации еще и закинул руки за голову, принимая самую безмятежную позу из всех возможных.

— П-почему здесь? — я даже неаристократично ткнула пальцем, чтобы донести до него всю абсурдность ситуации.

— На полу неудобно.

— А…э… Почему у меня в комнате? — теперь в моем голосе прослеживались уже рычащие нотки.

Я действительно начала злиться. Но долго ярость не задержалась. До меня вдруг дошло — он ведь находится в моей комнате! В панике пробежав глазами по обстановке, я остановила взгляд на горе одежды в углу. В этот особняк я брала исключительно мужские вещи, поэтому на стуле в хаотичном порядке лежали брюки, рубашки, толстовки. Но кое-что все же портило общую композицию — женские трусики, которые ярким розовым пятном дополняли картину и смотрелись, как вишенка на шоколадном торте.