Проклятый ангел - Александр Абердин

Этот мерзавец изнасиловал их практически одновременно, а они до этого вообще не знались с парнями и так их запугал жуткими рассказами о расправах над непокорными, что девушки не смели даже пикнуть. Их быстро обучили всему, чему нужно и уже через какую-то неделю стали снимать фильмы с их участием и тут им хоть в чём-то повезло, высокие и красивые, они сразу же понравились зарубежным покупателям свежей клубничке, а поскольку в обеих была видна особая стать, то им с тех пор пришлось сниматься только в элитных фильмах, без всяческих гнусностей. Им действительно приходилось часто выезжать для съёмок за рубеж и они работали с самыми выдающимися режиссёрами большого порно. Они даже трижды снялись у какого-то Тинто Брасса. Как только встречусь с ним, сразу же такое над ним сотворю, что его смерть будет всем остальным уроком. Пять лет назад Очкастый несколько смягчил свои жесткие требования по отношению к своим рабыням и рабам, которых он презрительно называл — мыши. Думаю, что из-за встречи с Дарваном.

Ну, а три года назад, когда спрос на Машу и Лику резко упал, он не бросил на «грязные съёмки», а отпустил на вольные хлеба и даже помог с трудоустройством и девушки было подумали, что они уже на свободе. Обе устроились на работу в престижное модельное агентство, поскольку обладали артистическим даром и очень хорошо разбирались в съёмочном процессе. Маша начала учить девушек основам сценического мастерства и занималась постановкой имиджа, а Лика стала фотографом, видеооператором и монтажером. Буквально всего за год они поднялись, как сказала Лика, из «грязи в князи» и даже купили себе квартиры. Маша приобрела себе ещё и «Мерседес», а её подруга накупила специальной съёмочной и монтажной аппаратуры, в которую вкладывала чуть ли не все свои деньги. А ещё Маша тайно, не говоря об этом никому, кроме Лики, год назад вышла замуж за Василия, с которым познакомилась в храме. Развязка наступила совсем недавно и я стал её свидетелем и самым непосредственным участником.

В общем история жизни этих двух жизнерадостных, несомненно талантливых и трудолюбивых девушек и очаровательных красавиц, продрала меня до костей и даже заставила если не разрыдаться, то глухо застонать. Ох, придёт однажды время казни и тогда и Очкастый, и его киллеры узнают, какова она из себя, месть ангелов и особенно та казнь, которой они могут подвергнуть таких гнусных выродков за все их злодеяния. Мы приехали в санаторий, поставили на стоянке «Хаммер» и пошли в номер Маши. В нём всё сияло чистотой и в вазах стояли свежие цветы. Наша третья ночь уже не была такой безумной, как предыдущая, хотя мы и не бездельничали. На следующий день мы встали довольно рано, в семь утра, позавтракали в VIP-кабинете санаторской столовой и принялись готовиться в дорогу. Я отправился люкс Очкастого, он находился рядом, а также обыскал ещё три номера, в которых остановились остальные бандиты, но так ни разу в них не ночевали. Ничего интересного я там не нашел, даже оружия и боеприпасов.

Когда я принёс чемоданы Очкастого в номер Маши, то достал из одного песочного цвета наряд для прогулок по горам, удобные кроссовки и оделся по-походному. Сегодня нам предстояло найти новую тюрьму на открытом воздухе для наших узников. Перевезти их туда я намеревался завтра. Однако, перед этим Лика переоформила наше пребывание в санатории, в результате чего пятеро отдыхающих из него съехало, а трое заселилось в один люкс. После этого мы доехали до банка, Лика поменял на рубли двадцать тысяч евро и мы поехали в горы, через посёлок Новокисловодский, где я удостоверился в том, что оба бывших бомжа работают хорошо и не пьют ни капельки. За это я вручил каждому по пятьдесят тысяч рублей подъёмных. Эти двое мужчин из-за своего пристрастия к спиртному потеряли в своей жизни всё, но теперь хотели вернуться к нормальной жизни. Мои деньги не решали всех их проблем, но могли им помочь в самый трудный и ответственный для них момент.

Лика и Маша тоже поддержали их тёплыми словами и сказали, чтобы они думали только о победе и верили в своё счастье, тогда у них всё обязательно получится, ведь исцеление от меня они получили и потому на здоровье им уже не приходится жаловаться. Да, это так, их обоих я вылечил весьма основательно и если они снова не сопьются, то проживут больше ста лет, а ведь одному было всего тридцать пять, а второму тридцать девять лет, возраст полного расцвета сил для мужчины. Мы проехали небольшое село Кичи-Балык, переехали по мосту через речку Кичмалку и снова повернули на восток, к Кабардинскому хребту, до которого только так и можно было добраться. Когда я сказал Лике, какое место мне требуется для тюрьмы на открытом воздухе, девушка сразу же открыла свой ноутбук, вошла в Интернет, погуглила в нём и вскоре стала показывать мне рельефную, трёхмерную карту, на которой я быстро нашел почти отвесную каменную стену над горной речкой, обращённую на юг. Как раз у подножия Кабардинского хребта на Кичмалке.

За рулём мощного, военного джипа сидел опытный, правда, слишком азартный, водитель и потому тяжелая машина, оснащённая пятисот с чем-то сильным двигателем, быстро ехала по горной дороге. Справа и слева от нас, словно раскинулись огромные зелёные волны, это бугрились предгорные альпийские луга. Погода стояла восхитительная, правда, было немного жарковато. Увы, но мы не могли открыть в бронированном «Хаммере» окна, они, из-за толщины стёкол, не были для этого предназначены, но кондиционер работал всю дорогу, так что воздух в нём хотя и был напитан яблочным запахом, радовал нас своей свежестью. Выезжая утром из санатория, мы услышали о смерти отдыхающего из Москвы, но спрашивать подробностей не стали. Ну, этот ладно, помер сам, по своей собственной инициативе, но мне в скором времени предстояло стать палачом всех остальных и чем ближе был этот час, тем поганее становилось у меня на душе. Разумеется, всё по той же причине, по которой я наотрез отказался стать военным, из-за своего миролюбия и неприятия насилия.

Наверное, это только на словах все ангелы крутые и решительные, как и я, а как доходит до настоящего дела, тем более такого, как покарать преступника, мы начинаем паниковать. Когда же мы подъехали к высокому, каменному обрыву, сложенному из плит желтоватого камня, и вышли из машины, то не смотря на безмятежный покой и воздух, напоенный запахом цветов, мне окончательно стало не по себе. Меньше всего мне хотелось ошибиться с Очкастым и его подручными, чтобы самому в итоге не сделаться злодеем потому, что не моё это дело, выступать в роли судьи людям. Не мог я и оставить всё без внимания и просто пройти мимо, а допрос, пусть и проведённый с помощью магии, абсолютно ничего не решал. Ну, узнаю я, что все шестеро являются отъявленными мерзавцам и что с того? Кто я такой, чтобы брать в свои руки этот чёртов меч правосудия. Пристрели я из чего-нибудь Порнушку и Беса, когда, открыв глаза, увидел направленные на меня пистолеты, мне бы сам Господь Бог не смог бы предъявить никакого обвинения.

Да, сейчас все шестеро преступников были мною пойманы, я мог изобличить их во всех совершенных ими преступлениях, вот только я не знал, где находится тот судья, в руки которого мне следует их теперь передать. Этот суд точно находится не на Земле, а до Высшего суда не могут докричаться даже ангелы живущие на Небесах. В общем положение моё, по здравому рассуждению, на самом-то деле сделалось ещё хуже, чем было в тот момент, когда я проснулся и увидел дула двух пистолетов, грозящих разнести в клочья и меня, и, что самое страшное, Машу. Поэтому я выбрался из «Хаммера», превращённого по словам Лики Очкастым в роскошный лимузин, помог выйти из машины Маше, сидевшей на переднем сиденье между мной и нашим очаровательным водителем, устало опустился на ближайший камень и принялся тупо смотреть на обрыв. Мне нужно было что-то срочно предпринимать, а что именно, я не знал. Моя затея приковать Очкастого и его киллеров к каменной стене над водой магическими цепями, как я хотел сделать это несколько минут назад, почему-то показалось мне в данную минуту верхом подлости.

По большому счёту сейчас все шестеро испытывали не такую уж и мучительную боль и это были скорее муки совести, нежели боль физическая, а это совершенно разные вещи. Магическая парализующая плеть, представляющая из себя мощнейший инструмент, в момент удара не только парализовала моих пленников, но и сделала их практически неуязвимым к любым внешним воздействиям кроме тех, которые мог оказать на них я сам, как её единственный повелитель. Или те люди, которые выполняли мои распоряжения, но при этом я находился рядом. Именно поэтому девушки и смогли разоружить их и вытащить всё из карманов. Постороннего человека магический заговор парализующей плети огрел бы так, что мало не показалось бы. В общем они всё слышали и видели, их скорее всего терзали муки совести, хотя это и не факт — (какая совесть может быть у Очкастого), им, несомненно, было страшно, но никакого особого дискомфорта все шестеро моих пленников точно не испытывали. Поэтому сейчас моя собственная совесть была чиста.