Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме? - Юрий Сенин

…находившийся в это время в казарме шофер Люханов объяснил, что всех убитых он увез на грузовом автомобиле в лес, добавив, что кое-как выбрался: темно, да пеньки на дороге. В какую сторону были увезены убитые и куда девали их трупы — ничего этого Люханов не объяснил, а я сам не спросил. Тогда я заинтересовался еще узнать, как вынесли убитых из дому, полагая, что опять-таки при переноске окровавленных тел должно остаться много кровавых следов; кто-то из команды (не помню кто) сказал, что вынесли трупы через черное крыльцо во двор, а оттуда — на автомобиль, стоявший у парадного крыльца: говорили, что тела выносили на носилках; сверху тела были чем-то закрыты; следы крови во дворе заметали песком.

…Все то, что я узнал об убийстве Царя и его семьи, меня очень заинтересовало, и я решил, насколько возможно, проверить полученные мною сведения. С этой целью 18-го июля я зашел в ту комнату, где произведен был расстрел, и увидел, что пол был чист, на стенах также никаких пятен не обнаружил.

В задней стене заметил три дырочки, глубиной с сантиметр каждая; больше никаких следов стрельбы я не видел. Осмотр я производил уже вечером и торопился, боясь, что кто-либо из начальства заметит, что я интересуюсь этим делом. Следов пуль или штыковых ударов на полу осмотренной мною комнаты я не заметил, крови нигде не обнаружил».

Стрекотин по своей инициативе рассказал Летемину о том, что он видел, находясь на посту. Скупость его рассказа объясняется, видимо, не тем, что он чего-то не хотел сказать, а тем, что видеть он мог лишь немногое. Он находился перед открытой дверью комнаты, где происходил расстрел, а за этой дверью, между ним и расстреливаемыми стояли двенадцать солдат и Юровский, которые ограничивали его обзор. Видеть Наследника и Царицу, которые сидели на стульях, он просто не мог. Тем не менее, подушка, которой защищалась служанка, взаимно подтверждает и его рассказ, и рассказ Агафоновой.

Кроме протоколов допроса в распоряжении следователя были предметы, безусловно, принадлежащие Царской семье, найденные в лесу и тут же объявленные вещественными доказательствами факта убийства Царской семьи, хотя трупов убитых так и не нашли.

В то время, как Сергеев расследовал обстоятельства убийства Царской семьи, Екатеринбург был буквально наводнен слухами о ее спасении. Но сведения об этих слухах попадали в основном в Уголовный розыск к его начальнику Кирсте. Отношения между Сергеевым и Кирстой были, мягко выражаясь, натянутыми.

В своем представлении и.д. Главнокомандующего Западным фронтом генерал-лейтенанту Дитерихсу от 1 февраля 1919 г. Сергеев так отзывался о начальнике Уголовного розыска: «Начальник розыска, увлекаясь своей ролью, пытался действовать независимо от судебной власти, что, конечно, отражалось на ходе и успешности работ; состав остальных чинов розыска хорошо мне известный по моей прошлой службе в Прокурорском надзоре, так же был далеко не на высоте своих задач».

В результате информация, получаемая Уголовным розыском, по-видимому, не доходила до Сергеева, хотя она и попала в следственные материалы. Или же он просто ее игнорировал. Так, например, в следственных материалах содержится рапорт субинспектора Уголовного розыска летучего отряда М. Талашманова от 23 августа 1918 г., который доносил начальству о том, что жена красноармейца Ивана Гущина утверждала: «… мне говорил мой муж, что бывшего Царя в ночь на 17 июля шофер на автомобиле увез живым на вокзал, и его отправили в Пермь и оттуда намерены были передать в руки Германии».

Там же, в следственных материалах, содержится протокол допроса кондуктора Омской железной дороге А.В. Самойлова, в котором он рассказывает о разговоре с красноармейцем А.С. Варакушевым, служившим в отряде, охранявшим Царскую семью.

Фрагмент из этого протокола: «После объявления большевиками о том, что они расстреляли бывшего Государя, я, прочитав об этом в газете, спросил Варакушева, правда ли это. Он мне ответил, что сука Голощекин распространяет эти слухи, но в действительности Государь жив. При этом Варакушев рассказал мне, что Николая и его жену заковали в кандалы и в автомобиле Красного Креста увезли на вокзал Екатеринбург I, посадили их в вагон, а затем отправят в Пермь. Про семью бывшего Государя Варакушев сказал, что она пока осталась в доме Ипатьева, но куда ее девают, ничего не говорил. Этот разговор у меня с Варакушевым был в тот день, когда большевики объявили о расстреле Николая. Во время этого разговора Варакушев предложил мне, если я желаю, посмотреть Николая на вокзале, но в этот день я на вокзал не пошел, а за день или два до сдачи города я был на вокзале Екатеринбург I за получением денег, и там я встретил Варакушева. Он мне показал на стоявший на пятом или шестом пути состав из нескольких вагонов 1 и 2 класса, впереди коих был прицеплен паровоз на парах. А за этим составом на следующем пути стоял один классный вагон, окна в котором были или закрашены краской, или завешены черной занавеской. В этом самом вагоне, по словам Варакушева, находился бывший Государь с женой. Вагон этот был окружен сильно вооруженными красноармейцами. Варакушев говорил мне, что вагон с бывшим Государем должен идти по горнозаводской линии. Куда отправили этот вагон и когда, я не знаю, и Варакушева более не видел».

Следы секретного поезда, который не останавливается на больших станциях, а только на разъездах и о котором опасно спрашивать у начальства, просматриваются и в других документах. Единственно где их нет, так это в железнодорожной документации, куда записывались сведения о выходящих поездах, включая время отправления и список сопровождающих лиц, так как листы, относящиеся к 15–25 июля были вырваны.

Не могла не дойти до следователя Сергеева и информация о допросе официантки Советской столовой С. Томило-вой, поскольку под протоколом ее допроса стоит подпись Остроумова, осматривающего нижний этаж дома Ипатьева вместе с Сергеевым.

Относительно подобной информации следователь Сергеев писал в упомянутом выше представлении генералу Дитерихсу: «Вредно отражалось на ходе расследования также и то распространение в населении, на основании различных слухов, убеждение в том, что бывший император и его семья живы и увезены из Екатеринбурга и что опубликованные советской властью сведения по этому поводу провокация и ложь; это убеждение было усвоено и большей частью представителей военной власти, и под влиянием этого создавалось отношение к производимому следствию как делу, в лучшем случае бесполезному».

1 февраля 1919 г. Сергеев направил генералу Дитерихсу представление, в котором объяснял длительность расследования недостатком средств, отсутствием квалифицированных помощников, отрицательным отношением местного населения к следствию, наметил план будущих разработок. Рассказал также о необходимости ведения следствия, не выходя за рамки закона и юридических норм. Не помогло ничего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});