Рафин - Юлия Широкова

и свитер, и не производила особого впечатления. На премьеру же она заявилась при полном параде – макияж, причёска, вечернее платье. Вблизи её красота ошеломляла и внушала чувство неполноценности всем, кто смотрел на неё! Ну, может не всем, но моя самооценка вдруг резко опустилась ниже плинтуса. Я почувствовала себя невзрачной серой мышкой. Даром, что в Армани.

Рядом с ней был её муж – заурядная бизнесменская рожа. Пожал руку Косте. Бывшая сделала вид, что целует его в обе щеки. Окинула меня цепким взглядом. Я в это время натянуто улыбалась. На кой чёрт они сюда явились?

– Можно похитить его на минутку? – спросила, когда её муж отошёл, чтобы ещё с кем-то поздороваться.

– Нет, – ответила я, хотя и понимала, что вопрос риторический. Рафин удивлённо взглянул на меня. – Я пошутила.

После чего, оставив их вдвоём средь толпы, побрела к официанту, державшему поднос с шампанским.

Когда я опрокидывала вторую рюмку, ко мне подошла актриса, которая чаще других была экранной партнёршей Рафина. Его поклонницы её обожали и мечтали, чтобы он на ней женился. Ещё одна бывшая?

– Вы новая девушка Кости? – спросила она. – Интересно, как надолго Эмма позволит вам задержаться рядом с ним?

– Зачем он ей? Она же замужем!

– Муж – это деньги и статус, а Рафин – страсть…

– Почему же она не вышла за него замуж? Он тоже неплохо зарабатывает, наверное.

– Ну, что вы! По сравнению с её мужем и Рафин, и любой другой из наших артистов – нищеброды!

– Ну ладно, допустим, её понять можно, а муж то о чём думает? Зачем привёл жену на премьеру фильма, в котором её бывший играет главную роль? Неужели не ревнует?

– Кто знает… Может он мазохист и его возбуждает наличие соперника?

– А может, это он пытался прикончить Рафина?

Мы посмотрели друг на друга, потом снова перевели взгляд на сладкую парочку. Эмма поглаживала его бицепс сквозь пиджак и что-то торопливо говорила, Рафин стоял, засунув руки в карманы брюк и слушал её.

– Он выглядит рассерженным. Может чары Эммы уже не действуют на него, как прежде? Кстати, вы с ней чем-то похожи… Конечно, вы не такая красавица, как она, но типаж тот же.

Я решила проглотить замечание о том, что я не такая красавица (тем более, что оно было справедливым) и, пользуясь случаем, навести справки о сопернице.

– А сколько ей лет?

– Тридцать.

– Выглядит моложе… Она – актриса, модель или что-то в этом роде?

– Что-то в этом роде. Бездарность жуткая. Была замужем за Томашевским. Ушла от него к Рафину. Причём он на неё поначалу не повёлся, она его буквально преследовала, но после того, как ей наконец-то удалось затащить его в постель, он от неё уже больше не отходил… Видно в этом деле она оказалась наделённой не заурядным талантом! Ну, хоть в чём-то…

Я припомнила, что Томашевский – очень хороший, много снимающийся, но не особо популярный актёр.

Рафин в это время, дослушав бывшую, натянул на лицо улыбку, что-то кратко бросил ей в ответ, и направился ко мне. Актриса, с которой я успела немного посплетничать, тоже расцеловала его в обе щеки.

– Вы уже познакомились?– спросил Костя.

– Да, – ответила она, а потом шепнула ему на ухо, но так, чтоб я тоже услышала, – Зачем ты сводил татуировку? Если у тебя все бабы на одно лицо, то можно этого и не делать, пусть каждая думает, что это её портрет!

И отошла, довольная собой.

– Не обращай внимания, – сказал Рафин. – Просто бесится, что я так и не переспал с ней.

Через пять минут после начала фильма Костя сказал, что хочет выйти покурить. Вышел он не в вестибюль кинотеатра, а на улицу под дождь. В новом фильме он играл какого-то полусумасшедшего писателя (и почему писатели в кино почти всегда сумасшедшие?) и хотя история меня увлекла, минут через двадцать его отсутствие всё же начало тревожить и я выскользнула из кинотеатра вслед за ним. Он стоял окружённый стайкой поклонниц – женщин очень широкой возрастной категории. Наверное, они все уже успели с ним сфотографироваться и сейчас просто глазели на него, а самые бойкие задавали какие-то вопросы, на которые он тихо отвечал в паузах между сигаретными затяжками. Одна из девушек заботливо держала над ним зонтик, хотя дождь почти закончился. Я не стала подходить к нему, просто стояла и наблюдала со стороны. Через какое-то время он почувствовал мой взгляд, оглянулся и спросил:

– Поехали домой?

– Честно говоря, фильм показался мне интересным, я бы досмотрела…

– Не могу глядеть на себя – это просто мучение какое-то! Столько комплексов сразу вылезает.

– Не понимаю, какие у тебя могут быть комплексы? Ты же такой красивый!

Он лишь пожал плечами в ответ, но я больше не стала с ним спорить и мы поехали домой. Девчонки-поклонницы какое-то время бежали за его машиной, выкрикивая его имя. Всё происходящее казалось мне чем-то не реальным.

Утром я проснулась под музыку. Рафин, сидя в постели, перебирал гитарные струны. Сквозь оконные шторы пробивался не яркий солнечный свет. Заметив, что я открыла глаза, Костя протянул мне чашку с кофе (надо бы сказать ему, что я предпочитаю чай).

– В шестнадцать лет я мечтал стать рок-звездой… Как видишь, и у меня не все мечты сбылись!

– Бедняжка.

– А о чём ты мечтала в шестнадцать?

– Я мечтала стать Мисс Вселенной, топ-моделью и кинозвездой в Голливуде, получить Оскара и выйти замуж за Рики Мартина. Он тогда ещё не афишировал то, что предпочитает мужчин.

Рафин смотрел на меня удивлённо.

– Ну, у тебя и амбиции!

– Да, я была зверски честолюбива.

– И что же пошло не так? Ведь ты же смогла поступить во ВГИК?

– Да, но… Я даже не знаю, с чего начать! Всё и сразу пошло не так. Я не верила в себя. Боялась сцены. Меня начинало трясти всякий раз, когда я чувствовала, что на меня смотрят. А ещё я не имела никакого представления об актёрской работе, думала что просто нужно ходить, говорить какой-то текст… Разве это сложно? Но оказалось, что эта работа требует больших эмоциональных и энергетических затрат, а к такому я оказалась не готова. Я поступила в институт, думая, что первый большой шаг на пути к цели сделан и теперь можно немного расслабиться, но оказалось, что теперь каждый день будет как экзамен, во время которого я должна снова и снова доказывать, что я чего-то стою. И к этому я тоже была не готова. Знаешь,