Опасный возраст - Иоанна Хмелевская

Откровенно говоря, домой приходилось возвращаться в любое время суток, почти всегда через базар. Ни одна собака не пристала ко мне, ничего плохого со мной не приключилось. С тех пор не верю в нападения.

Хотя бывало по-разному, несколько раньше приятель моего мужа набрался впечатлений совсем иного рода… Жил на Жолибоже около площади Вильсона, спортсмен в хорошей кондиции. Все произошло зимой или поздней осенью — темнело рано. К ним неожиданно пришли гости, и жена попросила:

— Послушай, у нас нету сахара. Сбегай в коопторг, до половины восьмого открыт, успеешь. Купи кило.

Сбегал, купил, шел домой с пакетом в руках. Неожиданно его окружили — четверо, может, пятеро. Не обратил внимания, в спешке хотел пройти между ними, задел одного, извинился, да тип отреагировал недоброжелательно. Приятеля моего мужа зажали в кольцо, и какой-то верзила врезал ему кулаком.

Приятель, как я сказала, был спортсмен. Уклонился и врезал сам, не успев сообразить, что делает. Отскочил к стене, обеспечив себе тыл, битва закипела, услышал топот: со всех сторон площади Вильсона на подмогу фраерам мчалась окрестная шпана.

Приятель использовал свои данные и кондицию, съездил по уху одному, второму, двинул в живот третьему, очистил себе путь и рванул домой, за ним погоня, но он успел влететь в дверь. Гости и жена оторопели: хозяин дома ввалился весь в крови, с разорванным пакетом сахара, молча схватил топор и ринулся обратно. Гости и жена перехватили его уже на лестнице, с трудом привели в человеческое состояние.

На ночь согласился оставить хулиганов в покое, а с утра отправился в отделение милиции, изложил суть дела и потребовал разрешение на ношение оружия. Разумеется, не получил. На отказ разразился громовой тирадой:

— Ставлю в известность! — драл глотку так, что на улице было слыхать. — С сегодняшнего дня ношу с собой обрезок трубы, залитой свинцом, нападут — за последствия не отвечаю!!!

И точно, раздобыл обрезок трубы, разгуливал с ним по своему району специально поздним вечером и ночью. Никто к нему не цеплялся — хулиганов больше не видывал даже издали.

С того времени прошло лет пять, возможно, нравы изменились, во всяком случае я ходила без трубы — никто не напал. Не знаю почему. Характерец мой, видно, издали давал себя знать или еще что?..

Одновременно в моей жизни происходили всяческие жуткие дела и все норовили свиться в один клубок.

Приблизительно через год я рассталась со своим дорогим хахалем. Нет, он не бросил меня — необходимость приперла: подписал контракт на работу в дальних краях. По размышлении я пришла к выводу, что событие оное весьма романтично, прямо крестовые походы, не иначе. «На крестовые походы он коня нещадно гнал, ночью, в лунные восходы, он все Ванду вспоминал» — такую песнь до войны распевали в поварнях, и очень она подходила к случаю. Вот я и переживала свою версию этой песни, стоя в аэропорту Окенче…

Не столько с горя, сколько из-за беспокойного и буйного характера начала через «Польсервис» добывать контракт в Сирию. Подала необходимые документы, отправилась на дополнительный курс французского — Господи Боже, и когда я только все успевала?.. Сдала экзамен, и привет, на сем заклинило, сунуть взятку не пришло в голову, да и денег на взятку не было. В Ирак собрались двое моих приятелей, Петр и Юрек, Петру тоже пришлось сдавать экзамен по английскому, язык он знал, но в польсервисовской комиссии сидел старый хрен, на дух его не переносивший.

— Слушай, помоги, — взмолился Петр. — Надо этого прохвоста как-нибудь изъять, не могу ему сдавать, завалит, как пить дать. Там еще сидит нормальная баба, если его унесет, сдам ей. Изыми ты гада, Христом-Богом прошу.

Фамилию назвал, я поехала, снизу позвонила, хрен спустился. Петр, понятно, стреканул наверх. Повела беседу насчет преподавания иностранных языков — мне, дескать, необходимо именно у него поучиться; лингвистика исчерпалась быстро, пришлось черт знает что молоть, неожиданно поймала себя на том, что мы говорим про кулинарные рецепты. Какие деликатесы лучше в жару, а какие зимой. В итоге уж придумать не могла, как из этой процедуры выпутаться. Сияющий Петр давно сошел вниз, а я все еще вела изысканную салонную беседу, и сдавалось, буду вести ее до Судного дня.

Как видите, не веду, удалось вывернуться. Петр с Юреком уехали, всякое у них там случалось, а мне осталась регистрация в «Польсервисе», на том мои успехи кончились.

Избавившись от роли жены, я возобновила некоторые знакомства институтских лет. Ирэна Любовицкая, уже давно вышедшая замуж и носившая другую фамилию, предложила устроить общие именины у меня. Мебели в моем доме маловато, зато места хватало, детей на сутки удалось сплавить. Я с радостью согласилась на предложение — еще бы, выдались единственные именины, где обошлось без теток и без бабок. И вообще, похоже, это мероприятие я от семейства скрыла.

Собралось двадцать семь человек. И здесь-то наконец появился "Клин клином" — моя первая книга.

Я познакомилась с паном из комнаты триста тридцать шесть. Приятелем Ирэны с детства. Фигура эта в моем творчестве сугубо принципиальная. Обаятельный, в ту пору только что разведенный и, возможно, чуть-чуть недовольный жизнью, подвыпил в меру, почти незаметно. Твердо решил остаться, когда гости разойдутся. Ну и оставайся, мне-то что. Я была омерзительно трезвая, все еще рюмки водки в рот не брала, а спать и вовсе не хотелось — к бессонным ночам привыкла. Гости ушли, Януш остался, я водворила на место мой уникальный стол с древесноволокнистой столешницей, вздохнула и предложила чай. По-английски, ранний — одну заварку с небольшим количеством молока. Он согласился. Попробовал, похвалил и с легкой досадой упрекнул:

— Знаешь, ты создала такую атмосферу, что и поцеловать тебя боюсь.

Я сразу воспрянула духом: после всего именинного гвалта только эротических эксцессов недоставало. Да и вообще начинать знакомство с постели по-прежнему не любила, тем более знакомству нашему всего-то менее суток, нечего и дурака валять. Всю свою жизнь, учебу и работу я проводила в основном среди мужнин, товарищеские отношения были просто необходимы, иначе спятишь; никаких различий полов, все добрые приятели, и точка. Будь еще страшна как смертный грех, так вовсе нет, понятно, не Бог весть какое чудо красоты, но могла нравиться, и что же, с каждым спать?!.. Озвереть можно! Или отказом каждого восстанавливать против себя?.. Еще того хуже! Следовательно, все отношения приходилось строить на общечеловеческом уровне, и я быстро этому научилась.

Януша мне удалось не обидеть, попили чайку, он вышел за газетой, проболтали, пока не вернулись дети, все оставалось в норме; кажется, я даже прибралась и приготовила поесть. Потом он ушел — видимо, хотел побриться, а ведь у меня все бритвенные принадлежности от мужа остались. А потом он позвонил…

Рекомендую «Клин клином». Из книги явствует, влюбилась я по уши. Не скроешь — весь город знал, что бегала за ним, совсем ошалела; да, бегала, факт, а он сумел наши отношения поддерживать так, что я не въехала по новой во всевозможные неврозы. Был хорошо воспитан и очень умен.

Жил он не в Варшаве, а в Лодзи, это благодаря ему я возлюбила милицию.

Ума не приложу, как связно описать разные перипетии, ведь все происходило почти единовременно, как раз тогда в голове у меня прокручивались еще и дома культуры. Читатели постоянно допекают меня, где беру замыслы и прочее. А откуда мне их брать и зачем — жизнь доставляет все в количествах, превышающих человеческие возможности.

Пожалуй, попробую по порядку, начну с милиции.

Моя мать с детьми поехала в Подгуже. Нет, минутку, это было летом. А перед тем был Новый год…

Ну вот, опять-таки ничего не поделаешь — без отступлений не обойтись. И на очереди мощное, разветвленное во все стороны новогоднее отступление.

С Новыми годами меня преследовала сплошная невезуха. Еще и сейчас питаю надежду: кто-нибудь когда-нибудь пригласит меня на нормальную встречу Нового года, с танцами, с мазуркой, с шампанским, без всяких недоброжелателей, с партнером, который умеет танцевать и не станет грызться во время бала. Надежда, как известно, мать дураков, и сдается, лишь подтверждаю сию истину, воздвигаю ей монумент в железобетоне, граните и даже в иридоплатине. Окажись в моей голове хоть крупица ума, прогнала бы эту надежду метлой и скалкой для теста.

Последний Новый год, который с некоторой натяжкой можно оценить удовлетворительно, случился, когда мне минуло семнадцать лет и мы с Янкой упились в целях экспериментальных. Но у меня огромный реестр треклятых новогодних мероприятий, из него явствует: несколько существенных деталей прошляпила. Я тогда и в самом деле отправилась чистить зубы, но Янка не осталась лежать в постели, а увязалась за мной — спасать от незапланированного падения.