Браки совершаются на небесах (новеллы) - Елена Арсеньева

Это было не просто косвенное доказательство самых мучительных подозрений Генриха о связи сына с его женой. Это было колоссальное оружие в руках его врагов!

Нечего и говорить, что они приняли принца с восторгом. Его тотчас увенчали короной Италии (той самой короной, добиваться которой Генрих готовился с оружием в руках). Конрад стал своеобразным знаменем борьбы с императором! Для закрепления успеха Матильда лично сосватала ему нормандскую принцессу Констанцию. Свадьбу сыграли в замке Матильды, в Тоскане. Заодно сама Матильда вышла замуж за молодого герцога Швабского Вольфа, сына того самого пресловутого Рудольфа. Теперь враждебные Генриху силы верхней Германии и Италии объединились против него.

А виновной за все это в глазах императора была Адельгейда…

Во время заточения до нее дошло известие, что в Киеве умер ее отец, великий князь Всеволод. И как ни злобилась против него Евпраксия, как ни проклинала за то, что он продал дочь в чужедальнюю сторону, а все же замерло сердце. Она прекрасно понимала, что родство с правящим русским домом было ее единственной защитой. Теперь Генрих окончательно перестал соблюдать хотя бы зыбкую видимость приличий в отношении жены. Теперь у него были развязаны руки. В любой момент Адельгейду могут найти лежащей у подножия башни в луже крови – и найдется десяток свидетелей, готовых подтвердить, что императрица слишком любила смотреть на дорогу, перевесившись через перила, а ведь она, бедняжка, была подвержена частым и внезапным головокружениям…

Теперь ей следовало подумать не о чести, а о спасении жизни. Единственным человеком, которому Адельгейда более или менее верила, была ее служанка. Именно с помощью этой наперсницы и удалось заключенной императрице переправить в Тоскану письмо с призывом о помощи.

Многое видела в жизни графиня Матильда, однако она не поверила своим глазам, когда получила и прочла это письмо. Надо сказать, что авторы латинских хроник называли ее новой Деборой, сравнивали ее военные победы с победами Израиля над амалекитянами. Хронисты были, конечно, людьми заинтересованными. К примеру, один из них, монах Доницо, жил в Каноссе, в замке Матильды, и медленно, но верно сочинял поэму под названием «Vita Mathildis», то есть «Жизнь Матильды», снабжая рукопись изысканными буквицами, заставками и концовками… Нечего и говорить – Матильда привыкла к восхвалениям, поверила, что Бог за нее и с нею, однако втихомолку побаивалась, как бы настроение у Всевышнего не переменилось и он не переметнулся на сторону заклятого врага Матильды.

И Господь не подвел! Не только не переметнулся сам, но, напротив, привел к Матильде самых близких императору людей. Удача, какая неслыханная удача! Сначала сын Генриха, потом его жена… «Заточена в башню, бедняжка!» – восклицала сочувственно графиня Тосканская, а сама потирала руки: «Повезло, повезло, повезло!»

Матильда сразу догадалась, каким образом теперь можно непоправимо испортить жизнь германскому кесарю, опозорив его. Но сначала надо было освободить Адельгейду. Герцог Вольф Швабский, муж Матильды, разузнал о том, как охраняется императрица, передал ей весть и однажды в условленный час с отрядом испытанных воинов ворвался в башню, перебив стражу. Императрица была освобождена и переправлена в Каноссу. В ту самую, у врат которой Генрих несколько лет назад стоял на коленях, вымаливая прощение папы. Видимо, привезя Адельгейду именно сюда, императору тонко давали понять, что его ждет новое унижение – и теперь прощения он не добьется.

Здесь Адельгейду встретили со всеми почестями, подобающими императрице. Поклониться ей приехал Конрад и его жена Констанция.

Адельгейда встретила своего мимолетного возлюбленного бестрепетно. Слишком многое выдули из ее души те ветры, которые насквозь пронизывали башню, где она томилась три бесконечных года.

Теперь ею владело одно только желание: отомстить Генриху – и обрести покой. Она не сомневалась, что события эти должны следовать именно в таком порядке. Но как отомстить?

Матильда, бывшая не только гораздо старше Аделгейды, но и гораздо опытней ее в искусстве ведения войны и нанесения решающего удара, подсказала – как. По ее совету Адельгейда написала грамоту, в которой изложила все жалобы на мужа. Пришлось написать многое – не щадя себя. Прежде всего – о ночных таинствах еретиков-распутников. Матильда позаботилась о том, чтобы грамота императрицы была размножена переписчиками и разослана всем епископам – не только немецким, но и всем прелатам католического мира. Это был безумный канцелярский труд, однако «новая Дебора» добилась, чтобы он был исполнен более чем быстро.

Уже в апреле 1094 года в Констанце в Швабии состоялся германский церковный собор, который обсудил жалобу императрицы и признал Генриха виновным в святотатстве и неслыханном разврате. Но этого врагам императора было мало. Матильда представила Адельгейду Урбану II, и тот уговорил молодую женщину через год выступить на всеобщем церковном соборе в Пьяченце.

Адельгейда согласилась. Она была настолько измучена постыдными воспоминаниями, что жаждала избавиться о них, выплеснуть из души, поведав обо всем людям. Вдобавок, это ведь не просто люди, а отцы церкви. Она будет не просто говорить о своем позоре, но как бы исповедоваться тридцати тысячам духовников сразу. Каяться принародно в грехе… А главное – отомстит!

Когда Адельгейда вышла в это «чистое поле», где яблоку негде было упасть от невероятного множества собравшихся людей, страх овладел ею. Страх и оторопь. Наконец-то осознала она то, что следовало понять давно: вовсе не эти люди помогают ей отомстить Генриху. Именно она – орудие их мести! Для них она, с ее израненной душой и поруганным телом, существует лишь постольку, поскольку поможет сверзить с заоблачных высей нового Люцифера.

Ну что ж, пусть так. Она сделает все, чтобы грохот от его падения оказался оглушительным!

– Первый раз это случилось в Вероне, в замковой часовне. Мы пришли туда ночью. Горело только несколько свечей, люди все были в черных плащах с капюшонами. Может, они боялись друг друга, поэтому скрывали лица. Может быть, стыдились того, что будут свершать. А может, этого требовало их таинство. Среди них был епископ… Когда начали служить мессу, он держал в руке не крест, а козлиную ногу с копытцем и благословлял нас ею. Кругом звучали какие-то непонятные слова. Потом я узнала, что это христианские молитвы, произносимые наоборот. С конца до начала. Не молитвы, а заклятия служителей Вельзевула. Меня заставили выпить вина. Потом я очнулась лежащей на алтаре. И увидела, что рядом стоят мужчины, которые уже совлекли с себя черные плащи. Они были наги. Среди них был мой супруг, кесарь. И тот епископ. Он сказал мне, что я жертва вечерняя…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});