Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел - Рихард Гаррис

Присяжные всегда бывают чувствительны к неправдоподобному. Если вы будете предлагать вопросы в этом направлении свидетелю, дающему наполовину правдивое и наполовину вымышленное показание, вам, может быть, удастся найти неправдоподобное в его рассказе. Конечно, многое из того, что сказано о приемах допроса одного свидетеля, применимо и к другим, но возможно, что, помимо разоблачения внутренней несостоятельности и невероятности показания, вам удастся совсем уничтожить его, показав присяжным, что слова свидетеля вообще не заслуживают доверия. Если так, вам нечего допрашивать дальше, если только вы не имеете в виду опровергнуть его объяснения показаниями свидетелей с вашей стороны.

Рассказ этого свидетеля похож на стену со старательно наклеенными обоями. На беглый взгляд случайного посетителя все, казалось бы, сделано безупречно; но внимательный наблюдатель заметил бы, что во многих местах рисунок прерывается, чтобы подойти к размерам и очертаниям стены, несмотря на все искусство, с которым отдельные куски пригонялись друг к другу, чтобы скрыть от глаза их несоответствие. Как целое, стена кажется покрытой непрерывными узорами; но, если вглядеться в подробности, наклейка видна; полного совпадения рисунка быть не может.

Искусный лжец не тот, кто измышляет факты, а тот, кто приспособляет их. Вымышленный рассказ редко обманывает слушателей; но ряд видоизмененных действительных фактов, приспособленных к цели лжеца, часто достигают цели. Величайший лжец тот, кто умеет примешивать как можно меньше лжи к действительным событиям.

10. РЕШИТЕЛЬНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Можно указать еще один тип свидетелей; это свидетели «положительные» (преимущественно женщины или люди с женскими свойствами). Как бы она ни ошибалась, такую свидетельницу трудно заставить отказаться от показания, ею данного; но иногда бывает возможно постепенно и понемногу привести ее к тому, что она изменит сказанное или со свойственной ей положительностью будет удостоверять гораздо больше, чем показала вначале; а коль скоро сказано гораздо больше, есть уже шансы на возможность опровергнуть ее слова; иногда они уже сами по себе составляют противоречие сказанному раньше ею самой. Если вы поведете допрос с надлежащей ловкостью, она, по всем вероятиям, будет с одинаковой настойчивостью утверждать два или три таких обстоятельства, которые исключают одно другое. Нет свидетеля, которого было бы труднее вынудить взять назад свое показание, но зато ее легче, чем всякого другого, привести к противоречию с ее собственными словами.

Присяга представляется ей не как средство сдержать ее готовность ко лжи, а как подтверждение ее положительных заявлений,— удостоверение в верности, как голова королевы на поддельном шиллинге. Она без всяких колебаний подтвердила бы под присягой, что Авель первый ударил брата, если бы была вызвана в качестве свидетельницы со стороны Каина. Она всегда стоит за то, что она считает «своей стороной». Не пытайтесь разъяснять ей, что она ошибается. Неосторожный вопрос, вроде следующего: «Как могло это быть?» — вызовет один ответ: «Не знаю, как могло быть; это вам лучше знать; я знаю, что было». Легче уверить уличную собачонку, что лай вышел из моды, чем убедить такую свидетельницу, что ей следовало бы быть осмотрительнее в своих показаниях перед судом.

11. СВИДЕТЕЛЬ «СКЛАДНАЯ ДУША»

Другой тип свидетелей, нередко встречающихся в суде, это — глупые свидетели. Этот тип имеет много разновидностей; я имею в виду обратить внимание читателя на одну из них. Это самый вежливый и любезный человек; он соглашается со всяким, потому что всякому желает угодить. Его общественное положение более отличается скромностью, чем блеском, и судьба не сочла нужным одарить его каким-либо чрезвычайным обилием или глубиной умственных сил для его дальнейших успехов на жизненном поприще. Впрочем, он умеет действовать скребницей или возить тачку.

Если вы считаете, что перед вами свидетель, из показания которого, как из теста, можно сделать все что угодно, вы не ошибаетесь; из теста можно, например, вылепить лодку; но вопрос в том, поплывет ли она? Можете ли вы, применив к делу все свое искусство, сделать это показание полезным для вашего клиента? Вы легко можете заставить этого свидетеля отказаться от всего, что он удостоверил при первоначальном допросе (на вопросы вашего противника); это так же просто, как распустить плетеное или вязаное кружево; но что вынесут из этого присяжные? В большинстве случаев они улыбнутся и подумают: и фокусники же эти адвокаты, особенно при перекрестном допросе! Первый фокусник у них на глазах спрятал в шляпу гуся, а вы вытащили из-под нее попугая. И они одобрительно покачивают головой, довольные доставленным им развлечением: «В театр ходить не надо». Но они все-таки знают, что видели гуся, и, если им будет предложен вопрос, кто сидел под шляпой, решение будет: гусь (слово «ВОО5С» (гусь) в разговорном языке производит приблизительно такое впечатление, как у нас сказанное очень ласково слово «дурак»).

Другими словами, нет никакого смысла добиваться прямых противоречий в показании такого свидетеля. Присяжные отнесут одну половину ваших успехов на счет вашей ловкости, другую — на счет его глупости; и если не будет каких-либо иных поводов для сомнения, они примут за верное первоначальный рассказ, посмеявшись над его ответами при перекрестном допросе.

У этого свидетеля есть свое слабое место,— он робеет. Предположим иск о самовольном пользовании и порче лошади. В исковом прошении значится, что ответчик без разрешения владельца оседлал его лошадь и проехал большое расстояние вскачь; лошадь вернулась запаленной и испорченной совершенно. Ответчик возражает, что имел разрешение от истца ездить на его лошади, когда тот ею не пользовался, и взял лошадь в силу этого разрешения; утверждает, что ехал обыкновенной рысью, что лошадь не запалена и проч. «Складная душа» вызван со стороны истца, у которого служит конюхом; он показывает, что конюшня оказалась отпертой, лошади нет. «Никому он коня не выводил, а глядит, конь идет весь в мыле, ровно запаленный».

«Складная душа» не столько озабочен служением истине, сколько желанием угодить всем и каждому кругом; он «понимает обхождение» и не желает делать неприятностей никому; а более всего опасается, чтобы его как-нибудь не прогнали с места. Он сунулся было раз помирить Ивана Иванова с женой, так теперь знает и в чужие дела носа не сует; кабы не повестка, разве он пошел бы на суд? Вы спрашиваете:

Вы говорили, была хорошая погода?

Точно так.

Не так, чтобы очень сыро?

Да, не слишком сыро.

Сыровато, так сказать; пожалуй, и парило?

Именно, что парило.

При такой погоде у лошади может быть сильная испарина?

Чего-с?

Испарина. Вспотеет лошадь.

Вспотеет! О, это обязательно; как не вспотеть.

Лошадь стриженая или нет?

Никак нет.

Могла вспотеть.

Маленько могла закуриться.

Могла закуриться. Вы, кажется, тоже иногда не прочь закурить?

«Складная душа» так смущен вашей шутливой любезностью, что все лицо его расплывается в тумане; видно только, что он улыбается самым почтительным образом.

Кажется, курите, или, может быть, я ошибаюсь? — Как можно больше любезности; он щедро заплатит за нее.— Не курили ли вы трубку, когда пришел хозяин?

Как будто курил.

А не говорил ли он, что жалеет, что позволил ответчику брать лошадь, потому что ответчик шалая голова и туда заедет, что его и не сыщешь. Посади нищего на коня, он поскачет... к черту. Ну, мы нехороших слов повторять не будем. Говорил это хозяин?

«Складная душа» все еще улыбается в тумане; он начинает щипать себе подбородок.

Говорил или не говорил?

Как будто что-то такое сказал.

То самое, что я говорю, или нет?

Что говорил, а чего и не говорил. Судья:

Чего же, собственно, он не говорил? «Складная душа» забыл вопрос.

Поверенный ответчика:

Про шалую голову говорил?

Это говорил.

И что очень жалеет?.. —- Да как же не жалеть...

А решились ли бы вы утверждать, что он не говорил, что напрасно разрешил ему брать лошадь,— может быть, не этими самыми словами, но в этом смысле? Можете вы утверждать, что он ничего подобного не говорил?

Уж не знаю, как сказать, говорил или не говорил. Нам тоже лгать не приходится,— отвечает «складная душа».

Вы, пожалуйста, не думайте, свидетель, что я требую от вас его подлинных слов; я только спрашиваю: вы сказывался он в этом смысле или нет?

Прирожденная вежливость «складной души» не в силах устоять перед столь любезным допросом; он нежно поглаживает себя по подбородку и произносит:

Может быть, и говорил.

Это далеко не исключительный образец показаний типа «складная душа». Но подобный допрос не достигает цели. Присяжные вернутся к его первоначальному показанию, отбросив ответы, получаемые такими приемами.