Цветок яблони - Пехов Алексей

Много позже, гораздо позже, возможно через сто с лишним лет, во всяком случае так показалось Шерон, пришло осознание реальности.

Того, что она вырвалась, что спала, а точнее умирала и дар ее едва не сожрал разум. Пришла дрожь, озноб, от которого стучали зубы, но Лавиани меланхолично гаркнула, чтобы несли еще горячей воды.

– Большая ценность теперь. Слуги разбежались, остались только дураки вроде нас. Но если завести дружбу на кухне, то всегда найдутся те, кто нагреет котел кипятка, – сойка делала вид, что не замечает, как трясет девушку.

– Ты и «завести дружбу»? Сплошное противоречие, на мой взгляд, – через силу промолвила Шерон. – Меня удивляет, как ты нас терпишь, а уж кого-то еще…

– Это они меня терпят, – кровожадно ухмыльнулась убийца Ночного клана. – И страдают. Тэо сказал, из-за меня вскоре разбегутся последние, несмотря на приказ этого ублюдочного герцога. Ничего, что я так громко о владетеле? Ну и шаутт с ним.

Она с интересом перебрала большие пузатые флаконы из разноцветного стекла, сняла пробку с одного, понюхала, скривилась. Взялась за другой, с одобрением цокнула языком и вылила в ванну Шерон.

Весь флакон, отчего по комнате, забивая уже совсем слабый аромат кладбища, начал расползаться запах ландышей из поднимающейся над водой горячей пеной.

– Кстати говоря, это собственная ванна герцогини. Но она тоже сбежала подальше от Рионы, так что ощути себя ее светлостью.

– Ты грустная.

– Да что ты? Потому что решила тебя утопить здесь?

– Мы давно знакомы. Тебе не свойственно столько говорить. Ты словно хочешь сама утонуть в собственных словах.

– Ц-ц-ц, – чуть разочарованно, сквозь зубы протянула сойка. – Это не грусть. Разочарование. Рыжая убила мою мечту. Ее немного оправдывают обстоятельства, но совсем немного. Вот на столечко.

Лавиани показала Шерон два сведенных пальца. Зазора видно не было. Совсем.

– Что бы ни случилось, уверена, она не специально. Ты можешь рассказать о том, что произошло, пока меня не было?

– О… – сойка с видом актера, воздела руки к небу. – За эти недели приключилось столько милых моему сердцу чудачеств.

Она рассказала все, что знала, сухо, лаконично и уже без привычной доли цинизма.

– Спасибо, что не щадишь мои чувства.

– Когда появится время, мы обязательно обнимемся и прольем море слез из-за того, что ты, заключив сделку с Гвинтом, укокошила полностью отвратительный для меня, но все же не самый плохой город. Но сейчас как-то рановато распускать сопли.

– Моя вина безмерна.

– В точку, – согласилась Лавиани, начав перенюхивать полку с цветочными мылами. – Надо было послать этого разноглазого ублюдка на ту сторону. Тогда бы мы потеряли Бланку, с большой вероятностью тебя, а Мильвио пошел мстить и началась сущая потеха. Мерзкая собачонка, конечно же, не переродилась в эту гнусь, но все равно доставила проблем. Но ты бы уже об этом не узнала. Ты лишь маленькая фигурка, которая выполнила маленький шаг, что привел к катастрофе. А вот задумала эту катастрофу отнюдь не ты.

Сойка замолчала, когда за спиной Шерон раздались легкие шаги – служанка принесла новую партию горячей воды. Тонкая струйка потекла в ванну, и Шерон заметила насмешливую ухмылочку Лавиани, которая наблюдала за горничной. Было в этой ухмылке нечто странное, ядовитое. А еще рука сойки легла на один из четырех метательных ножей, что были прикреплены к ее поясу.

Так что указывающая подняла взгляд на склонившуюся над ней служанку.

– Слишком много чести для меня, Яс.

– Что ты, дорогая сестра, – карифка поставила бронзовый кувшин на пол и присела на краешек ванны, любезно улыбаясь. – Мне не в тягость услужить тебе, после столь долгой разлуки.

– Хотелось бы объяснений, – Шерон обратилась к Лавиани, которая внимательно следила за гостьей. – Я вроде вырвалась из сна, но сейчас создается впечатление, что… нет.

– Ну… – сойка пожевала губу, словно бы в сомнении. – Она та, кто помогла привести тебя в чувство. Я посоветовалась с Мильвио и мы решили, что нам требуется любая помощь. От кого угодно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это «кто угодно» звучало столь показательно, словно Лавиани говорила по меньшей мере о матери всех скорпионов Феннефат.

– Игральные кости, – Шерон быстро анализировала случившееся. – Это меня вернуло. Ведь так?

– «Если тзамас потерял себя и заблудился в смерти, вложи ему в рот кубики, что связаны с ним крепче, чем ты с матерью». Так иногда возвращали вас в прошлом, когда вы безумели от силы, таящейся в даиратах.

– Просто, – Лавиани скорчила рожу. – Только хрен догадаешься без подсказки. Так что ее милейшая светлость оказала большую услугу.

– Какова цена, Яс?

– Безопасность моей семьи. Моей страны. И я не прошу никаких гарантий, кроме тех, что ты уже дала в письме моему мужу.

– Ты привезла желудь?

– Он будет у тебя через несколько месяцев. Как только преодолеет весь путь через пустыню и море. Если, конечно, Треттини уцелеет к тому времени.

Шерон провела пальцем по стенке ванной, взяла немного пены, подула на нее, пустив во все стороны мыльные пузыри.

– А что между мной и твоим достойным мужем?

– Полагаю, мы все должны отринуть недоразумение, оставить его в прошлом и двигаться в будущее, каким бы темным оно ни оказалось.

– Я слышу твое слово или слово твоего мужа?

– Слово Карифа.

Указывающая поднялась из ванны, взяла лежавшее на табуретке большое полотенце, завернулась в него.

– Я выполню свои обязательства и отплачу тебе за то, что ты помогла.

– Большего мне не надо, – Яс обворожительно улыбнулась. – С герцогом этой потерянной Шестерыми страны я поговорила, а потому, раз все решено, спешу на корабль и плыву назад, ожидая от тебя добрых вестей.

– Вы не станете помогать Треттини?

– После того, что я увидела? Увы. Тут все будет потеряно, как только падет Лентр. Нашей армии не попасть сюда без кораблей. Мы сосредоточим свои силы в Алагории и постараемся сдержать племянника моего мужа. Эрего да Монтаг пожалеет, если заявит притязания на трон грифов.

– С ним Темный Наездник или кто там стоит за его спиной. Надеюсь, вы уедете отсюда как можно скорее, и мы встретимся в Ринии.

– А может и раньше. Нет смысла сражаться за то, что мертво. А здесь осталась лишь смерть.

– Смерть это мой хлеб и мой воздух, – возразила ей Шерон. – Я наращу плоть на ее кости и отправлю биться за нас.

Яс ответ понравился:

– Хорошо если так. Хорошо, что та девушка с кукольным личиком, которую я встретила в Небесном дворце, столь изменилась. Твое лицо стало взрослее, а волосы белее. Теперь я боюсь тебя, Шерон из Нимада. И это тоже хорошо. Возможно, у нас еще есть надежда на победу над тьмой, раз сама смерть может выступить за простых людей.

Стоило бы сказать, что Яс не самый простой человек в мире. Но это было слишком глупо и совершенно не нужно.

– Такие, как они, ничего не забывают, – произнесла Лавиани, когда жена Грифа Пустыни ушла вместе с почетным караулом вооруженных до зубов гвардейцев, ждавших ее за дверью.

– Знаю, – указывающая смотрела на себя в зеркало. Теперь уже не половина головы ее была белой, а большая часть. Лишь одна темная прядь над лбом осталась прежней.

– И в будущем, вполне возможно, они припомнят тебе тот побег из Эльвата. И мне, кстати говоря, тоже.

– Знаю. Но до этого будущего всем нам следует дотянуть.

– Давай-ка, одевайся и пора проваливать из дворца. Надо убедиться, что она отчалила и не замышляет какую-нибудь пакость.

Оставшись одна, Шерон еще раз посмотрела на свое отражение.

– Я не спросила твоего имени… Ты сделал не меньше, чем Яс. Может быть и больше, вытащив меня из бездны, тзамас. А я даже не знаю, как тебя зовут.

Они собрались вместе, когда наступил полдень и бледное призрачное солнце, не способное опалить даже снежинку, едва-едва появилось над городской стеной, уже неделю зарастающей странной бледной плесенью.