Собрание сочинений - Леонид Трефолев

5 мая 1876

Немецкая поэзия

СТАРОЕ И МОЛОДОЕ

(Из Г. Гервега)

                        — Ты слишком, молод. Рассуждать                           Тебе еще нельзя.                        Умей, как мы, дней светлых ждать                           Спокойно, не грозя.                        Да поклонись пониже нам                           И пыл в своей груди,                        Подобный бешеным волнам,                           Смири и остуди!

                        Ты слишком молод. Все дела                           Твои ничтожны, верь!                        Мы слышим: речь твоя смела,                           И ты рычишь, как зверь.                        Но, в тесной клетке разъярясь,                           Не мучь страны родной                        И прежде череп свой укрась                           Священной сединой.

                        Учись почтительно к седым                           Склоняться волосам.                        Пусть _пламя_ обратится в _дым_!                           Пусть закуешьея сам                        В вериги _опыта_! Потом,                           Разбив свои _мечты_,                        Бог даст, в отечестве святом                           Полезен будешь ты.

                        — Вы правы, деды в отцы,                           Не смеем вас винить.                        Но вам седые мудрецы,                           Грешно и нас казнить.                        Вы — стражи _прошлого_; оно ж                           Содержит вас в плену.                        Мы не поднимем меч и нож                           На вашу седину.

                        Но вслушайтесь и в нашу речь,                           Жрецы отживших каст:                        Кто может _будущность_ сберечь,                           И кто ее создаст?                        Поверьте, люди древних лет,                           Без нас наступит тьма!                        Вы шли… И мы проложим след                           Под знаменем ума.

                        Умом, наукой и трудом                           Мы сбережем скорей,                        Чем вы, наш милый старый дом                           И наших матерей.                        А ваши дочери… Без нас                           Кто будет их любить?                        За что же нас в тяжелый час                           Вы вздумали губить?

                        Но старцы слушать не хотят,                           Что любим мы добро.                        Седины их во тьме блестят,                           Блестят, _как _серебро.                        А мы _вперед_ пойдем бодрей,                           Не внемля их речам,                        И _золотистый_ шелк кудрей                           Раскинем по плечам.

                        О, не казните молодежь                           За гордый, вольный крик!                        В нем правду, может быть, найдешь                           И ты, седой старик?                        Мы ценим славу и добро                           Твоих минувших дней;                        Мы уважаем _серебро_,                           Но _золото_… ценней!

Французская поэзия

КОНЬ

(Из Барбье)

                     О Франция! Во время мессидора,[19]                       Как дикий конь, ты хороша была,                     Не ведала, что значит бич и шпора,                        Стальной узды носить ты не могла.

                     Ничья рука к тебе не прикасалась,                        Чтоб оскорбить лихого скакуна;                     Под всадником враждебным не сгибалась                        Могучая широкая спина.

                     Как хорошо, как девственно-прекрасно                        Блистала шерсть, не смятая никем!                     Подняв главу, ты ржала громогласно,                        И целый мир был от испуга нем.

                     Но овладел скакуньею игривой                        Герой-центавр; пленился он тобой:                     И корпусом, и поступью, и гривой.                        Сел на тебя… И стала ты рабой!

                     Любила с ним ты разделять походы                        При свисте пуль, в дыму пороховом,                     И пред тобой склонилися народы,                        Разбитые на поле боевом.

                     Ни день, ни ночь очей ты не смыкала,                        Работала без отдыха с тех пор,                     По мертвецам, как по песку, скакала.                        В крови по грудь неслась во весь опор.

                     Пятнадцать лет, взметая поколенья,                        Носилась ты на кровожадный пир;                     Пятнадцать лет, в боях без сожаленья                        Копытами давила целый мир.

                     Но наконец, без цели и предела                        Устав скакать и прах в крови месить,                     Изнемогла и больше не хотела                        Топтать людей в всадника носить.

                     Под ним, дрожа, шатаясь, умирая,                        Усталые колена преклоня,                     Взмолилась ты; но бич родного края                        Не пощадил несчастного коня.

                     На слабый стон он отвечал ударом,                        Бока сдавил у лошади сильней,                     И в бешенстве неукротимо-яром                        Всю челюсть вдруг он сокрушил у ней.

                     Конь поскакал, но в роковом сраженья,                        Невзнузданный, свой бег остановил,                     Упал, как труп, и при своей паденьи                        Он под собой центавра раздавил.

1867

ПЕСНЯ РАБОЧИХ

(Из П. Дюпона)

                      Мы все встаем поутру с петухами,                         Когда, дымясь, мерцают ночники;                      Мы, бедняки, питаемся крохами,                         И свет дневной нас гонит в рудники.                      Работают там плечи, ноги, руки,                         С природою в убийственной борьбе;                      Но, ничего за тяжкий труд и муки                         Под старость мы не сбережем себе.                         Дружно, братья, станем в ряд,                         Выпьем все из братской кружка!                         Пусть палят во весь заряд                         Истребительницы-пушки,                         Посылая смерть народу!                            Мы встаем,                            Дружно пьем:                         "За всемирную свободу!"

                      В глуби морской мы перлы собираем,                         Из недр земли сокровища берем.                      Мы сделали родную землю раем,                         Но под землей, в аду своем, умрем.                      За вечный труд какая, нам награда?                         Останемся мы сами ни при чем…                      Ведь не для нас сок сладкий винограда,                         Ведь не себя мы в бархат облечем.                         Дружно, братья, станем в ряд,                         Выпьем все из братской кружки!                         Пусть палят во весь заряд                         Истребительницы-пушки,                         Посылая смерть народу!                            Мы встаем,                           Дружно пьем:                         "За всемирную свободу!"

                      Безвременно, согнув в труде жестоком                         Наш тощий стан, мы гибнем ни за грош.                      Зачем наш пот бежит с чела потоком,                         И нас зовут "машинами" за что ж?                      Обязана земля нам чудесами;                         Построили мы новый Вавилон.                      Но пчеловод, насытившись сотами,                         Рабочих пчел из ульев гонит вон.                         Дружно, братья, станем в ряд,                         Выпьем все из братской кружки!                         Пусть палят во весь заряд                         Истребительницы-пушки,                         Посылая смерть народу!                            Мы встаем,                            Дружно пьем: —                         "За всемирную свободу!"

                      Презренного ребенка-чужестранца                         Питает грудь несчастных наших жен,                      А он потом — дитя штыка и ранца —                         Стоит, в крови кормилиц погружен,                      Он мучит их, тиранит, угнетает,                         Нет для него святого ничего!                      Себе за честь и славу он считает                         Разрушить грудь, кормившую его.                         Дружно, братья, станем в ряд,                         Выпьем все из братской кружки!                         Пусть палят во весь заряд                         Истребительницы-пушки,                         Посылая смерть народу!                            Мы встаем,                            Дружно пьем:                         "За всемирную свободу!"

                      И в рубищах, в подвалах наших бедных                         Скрывался, под гнетом торгашей,                      Мы жизнь влачим из-за копеек медных                         В сообществе нетопырей-мышей.                      Они, как мы, друзья угрюмой ночи,                         Они, как мы, не насладятся днем,                      Хоть и у нас горят, как звезды, очи,                         И кровь кипит живительным огнем.                         Дружно, братья, станем в ряд,                         Выпьем всё из братской кружки!                         Пусть палят во весь заряд                         Истребительницы-пушки,                         Посылая смерть народу!                            Мы встаем,                            Дружно пьем:                         "За всемирную свободу!"

                      И каждый раз, когда из нас струится                         Кровь честная и обагряет мир,                      Свободой мы не можем насладиться                         И создаем из деспота кумир.                      Побережем свои поля для хлеба,                         А не для битв: _Любовь сильней войны_!                      Мы будем ждать, когда повеет с неба                         На всех рабов дыхание весны.                         Дружно, братья, станем в ряд,                         Выпьем все из братской кружки!                         Пусть палят во весь заряд                         Истребительницы-пушки,                         Посылая смерть народу!                            Мы встаем,                            Дружно пьем:                         "За всемирную свободу!"

28 октября 1873