ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДЕЯТЕЛИ РОССИИ (1850-ых—1920-ых гг.) - Давид Шуб

(Курсив Ленина) (Сочинения Ленина. Второе издание. Том 11, стр. 221.).

Восторгаясь произведением прусского генерала Клаузевица, Ленин тут же в заметках на полях книги высказал свою собственную мысль: «Хороший вождь и… недоверие к людям».

Своими главными союзниками Ленин считал не сознательный пролетариат, а, подобно Нечаеву, людское отчаяние и озверение. Подстрекая к дерзанию членов своего ЦК, не веривших в успех восстания, он накануне Октября писал им: «За нами верная победа, ибо народ уже близок к отчаянию и “озверению”». (Подчеркнуто и кавычки в подлиннике).

Г. В. Плеханов был совершенно прав, когда он в своей последней статье, написанной им в январе 1918 г. вскоре после разгона Учредительного Собрания, писал:

«Тактика большевиков есть тактика Бакунина, а во многих случаях просто-напросто тактика Нечаева. Курьезное совпадение. По свидетельству М. П. Драгоманова, который сам пережил эпоху нечаевщины, Нечаев распространял среди учащейся молодежи весть, что в Западной Европе 2 миллиона интернационалистов готовы восстать и поддержать революцию в России. Читателю известно, что теперь у нас распространяется в рабочей среде столь же мало основательная весть о готовности западноевропейского пролетариата поддержать русскую социальную революцию. Это все та же метода, только применяемая в гораздо более широких размерах»

(Г. В. Плеханов. Годна рoдине, Париж 1921. Т. 2-й, стр. 267.).

Мартов, в течение многих лет ближайший друг и товарищ Ленина, в 1903 году порвавший с ним, в 1911 году в своей брошюре «Спасители или упразднители»? писал о ленинской «нечаевщине».

«Ленин не был «нечаевцем», он был вторым Нечаевым. От первого Нечаева он отличался не только своей образованностью и интеллектуальным превосходством. Сергей Нечаев был совершенно искренний, отчаяннейший фанатик. Он готов был ради торжества своей идеи поджечь мир, но согласен был в любой момент и сам сгореть, что он доказал своим мужественным поведением на суде, а потом за все годы своего заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. О Ленине этого нельзя сказать, хотя фанатик он был, может быть не меньший, чем Нечаев. То, о чем мечтал Нечаев, Ленин провел в жизнь. Но пожертвовать своей собственной жизнью ради торжества своей идеи он не был способен.»

В ноябре 1872 г. под влиянием вести об аресте в Цюрихе Нечаева и выдачи его русскому правительству, Бакунин писал Н. П. Огареву:

«Несчастного Нечаева республика выдала. Что грустнее всего, это то, что по этому случаю наше правительство, без сомнения, возобновит Нечаевский процесс и будут новые жертвы. Впрочем, какой-то внутренний голос мне говорит, что Нечаев, который погиб безвозвратно и без сомнения знает, что он погиб, на этот раз вызовет из глубины своего существа, запутавшегося, загрязнившегося, но далеко не пошлого, всю свою первобытную энергию и доблесть. Он погибнет героем и на этот раз ничему и никому не изменит. Такова моя вера! Увидим скоро, прав ли я»

(Письма Бакунина, стр. 443-444.).

Бакунин оказался прав. Нечаев ничему не изменил. История, по замечанию E. E. Колосова, «реабилитировала Нечаева ценой дискредитации “нечаевщины”». Сам Бакунин с 1873 года почти устранился от практической деятельности и поселился в Локарно. Умер он в Берне в 1876 году от водянки.

Марксист Ю. Стеклов, ярый противник анархизма все же в третьем томе своего труда о Бакунине пишет:

«

Можно по-разному оценивать деятельность Бакунина, в частности, его работу в Интернационале. Можно даже оспаривать за нею всякое положительное значение — точка зрения, с которой мы лично не согласны. Но никто не станет отрицать того, что Бакунин был глубоко предан интересам трудящихся, что он горячо желал освобождения угнетенного человечества, что он страстно стремился к социальной революции и готов был для дела свободы сложить свою голову».

Свой трехтомный труд о Бакунине Стеклов заканчивает так:

«Вся жизнь Бакунина была своего рода героической эпопеей, которая до сих пор сохраняет свое величие и способна пробуждать в новых поколениях лучшие чувства и звать их к подражанию во имя неустанной борьбы с миром угнетения и эксплуатации».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Г. В. Плеханов и большевики до 1914 г.

I

Георгий Валентинович Плеханов был выдающимся представителем русского, да и международного марксизма. Н. А. Бердяев говорит о нем:

«После Маркса и Энгельса, Плеханов был одним из наиболее значительных среди признанных теоретиков марксизма… Он стал человеком Запада, рационалистического склада… В его книгах находили умственную пищу несколько поколений русских марксистов, в том числе Ленин и вожаки коммунизма».

Бердяев пишет:

«В 80-х годах, Плеханов основатель русского марксизма и социал-демократии, ведет ожесточенную полемику против идей Ткачева… Полемика эта представляет большой интерес, т.к., поистине, можно поверить, что Плеханов дискутирует против Ленина и большевиков в эпоху, когда они еще не существовали… Плеханов также — против бакунизма и бунта».

Еще в 1883 году Плеханов в своем первом марксистском сочинении «Социализм и политическая борьба» предупреждал, что попытка какой-либо революционной партии, представляющей меньшинство населения, захватить власть с целью установления в России социализма окончится тем, что производством будет заведовать «социалистическая каста». Плеханов писал:

«При такой опеке над народом народ не только не воспитался бы для социализма, но или окончательно утратил бы всякую способность к дальнейшему прогрессу, или сохранил бы эту способность, лишь благодаря возникновению того самого неравенства, устранение которого было бы непосредственной целью революционного правительства».

Так писал Плеханов в 1883 году в своем первом марксистском произведении «Социализм и политическая борьба». А через год в своем следующем произведении «Наши разногласия» Плеханов предостерегал лидеров тогдашней революционной партии против попытки с их стороны силой вводить социализм в России. Плеханов писал:

«Если бы у нас действительно установилось народоправление, — то… народ на вопрос — нужна ли ему земля и следовало ли отобрать ее у помещиков, — ответил бы: «Да, нужна и отобрать ее следовало»… На вопрос же — нужно ли ему «начало социалистической организации», — сначала ответил бы, что он не понимает, о чем его спрашивают, а затем, с большим трудом поняв, в чем дело, ответил бы: «нет, мне этого не нужно»… Если же правительство, образованное захватившими власть революционерами, станет, тем не менее, вводить социализм, то решить эту задачу оно должно будет или в духе современного социализма, чему помешает как его собственная непрактичность, так и современная степень развития национального труда и привычки самих трудящихся; или же оно должно будет искать спасения в идеалах «патриархального и авторитарного коммунизма», внося в эти идеалы лишь то видоизменение, что вместо перувианских «сынов солнца» и их чиновников национальным производством будет заведовать социалистическая каста».

Так писал Плеханов в 1883 и 1884 годах. И с этой позиции он за всю жизнь никогда не сходил. Плеханов был основоположником русского марксизма и правоверным последователем диалектического материализма, но его марксизм был совершенно иной, чем так называемый «марксизм-ленинизм».

В своей, вышедшей в 1950 г. в Париже, «Истории русской философии» профессор В. Зеньковский пишет:

«В общем надо сказать, что, оставаясь правоверным последователем диалектического материализма, как его строили Маркс и Энгельс, Плеханов всегда оставался все же внутренне свободным. Большой литературный талант, тонкое критическое чутье делали Плеханова живым и интересным писателем, в котором верность марксизму никогда не заглушала ни подлинного морального благородства, ни интереса к истине и ее прогрессу… Плеханов был лично благородным и этически глубоким человеком… В основе всей его идейной –эволюции лежали именно моральные мотивы».

Так пишет в своей «Истории русской философии» беспристрастный русский ученый профессор Василий Зеньковский. И именно потому, что Плеханов был лично благородным и этически глубоким человеком и что верность марксизму никогда не заглушала в нем ни подлинного морального благородства, ни интересов к истине и ее прогрессу, он еще задолго до революции окончательно разошелся с Лениным. Плеханов сурово осуждал политику и тактику большевиков, а в 1917 году был одним из самых ярых противников Октября и считал его величайшим историческим несчастьем.