Ржевская бойня - Светлана Герасимова

Этот опыт неудачных действий пехоты при наступлении летом – осенью 1942 г. был учтен при разработке нового «Боевого устава пехоты Красной Армии», введенного в действие в ноябре, и это можно отнести к положительным результатам операции.

При разборе причин неудачи операции действия всех родов войск подверглись критике.

Описывалась немецкая мощная, глубоко эшелонированная полоса оборонительных укреплений, только первая линия которых была прорвана советскими войсками. Разведка дала информацию о переднем крае обороны противника, но о глубине обороны информации не было, а ведь операция готовилась достаточно долго. Можно ли говорить в этом случае о хорошей подготовке операции? Артиллерия на первом этапе операции выполнила задачу по взлому немецкой обороны, а вот в глубине система огня противника взломана не была. Да и на последующих этапах наступления возникли проблемы с боеприпасами, ведь на длительность операции не рассчитывали. Во всех описаниях армейских операций отмечается плохое взаимодействие пехоты, танков, авиации, артиллерии.

Выше уже говорилось о неэффективном использовании в операции бронетанковых войск. В новом издании Военной энциклопедии в статье об этой операции в качестве положительного момента отмечается создание командованием Западного фронта подвижных групп. Авторы предпочли проигнорировать документ, опубликованный еще в 1999 г. в сборнике документов из серии «Русский архив. Великая Отечественная. Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. Документы и материалы 1942 г.», в котором действия этих групп подвергнуты Генеральным штабом серьезной критике: «Все эти группы своих задач не выполнили, ни разу за свою пехоту, как это требуется от подвижных групп, не вышли, понесли исключительно большие потери и были расформированы». Основной причиной неуспеха этих групп называлась импровизация при их создании. Документ заканчивался словами: «Прошу доложить командующему фронтом о нецелесообразности применять в дальнейшем импровизированные танковые группы». Неумелое использование танков, отсутствие взаимодействия с пехотой отмечалось и на других направлениях. Танковые части часто переподчинялись, перебрасывались, вводились в бой поспешно, без разведки, по частям, в лесном бою действовали без поддержки. Плохо использовалась радиосвязь. В результате большое количество танков не привело к достижению конечных целей операции, что было признано командованием бронетанковых и механизированных войск Западного фронта и командованием фронта.

26 мая 1943 г. был арестован генерал-майор А. Ф. Бычковский, который, в частности, был обвинен и в том, что во время наступления 31-й армии в августе 1942 г. «в бытность свою командиром подвижной танковой группы, преступно организовал выполнение поставленной перед ним задачи, в результате чего операция не удалась и материальная часть возглавляемой им танковой группы была уничтожена противником». Нашли стрелочника! Безусловно, с обоснованностью ареста Бычковского трудно согласиться, поскольку не он один виноват в том, что произошло в августе 1942 г.

Много нареканий вызвали действия авиации. Вспомним уже цитируемую директиву Ставки ВГК от 4 августа, кстати тоже опубликованную. По мнению начальника штаба 20-й армии Л. М. Сандалова, в самом начале операции авиация действовала эффективно, но в дальнейшем она не имела тесной связи с наземными войсками, летчики еще не освоили новые самолеты, прикрытие наземных войск осуществлялось на 15–20 минут.

При анализе действий конницы Л. М. Сандалов констатировал нецелесообразность ее ввода в прорыв при наличии у противника крупных танковых сил. Неужели нужно было воевать год, чтобы понять, что конник с шашкой против танка неэффективен?

Критике подверглось и управление войсками на всех уровнях. В журнале боевых действий Западного фронта за август 1942 г. говорится о растянутости ударных группировок, несогласованности действий разных родов войск, несвоевременном вводе войск в прорыв, о нерешительности, пассивности, безынициативности отдельных командиров высокого ранга. Одной из причин неэффективного руководства войсками было слепое выполнение приказов свыше, неумение или нежелание большинства командиров всех уровней взять на себя ответственность, применить маневр, обход, гибкость в управлении своими частями. Соединения и части, возглавляемые такими командирами, неделями и месяцами били в одну точку, теряя людей и не добиваясь успехов. Подтверждением этого могут служить бои за д. Полунино севернее Ржева, когда части наступавшей здесь дивизии пытались взять ее, атакуя с севера, почти двадцать дней. Когда был назначен новый командир дивизии, лично изучивший другие пути подхода к деревне, она была освобождена в ходе жестокого, но всего лишь двухчасового боя при наступлении с юга и с севера. Позднее на совещании у командующего фронтом этого комдива пытались критиковать за неправильное использование танков. Соседняя дивизия штурмовала д. Галахово южнее Полунино с 5 по 26 августа ежедневно. Как результат, в братской могиле в д. Полунино лежат останки более 12 тысяч советских воинов, 11,5 тысячи погибших лежат на Московской Горе в г. Зубцове.

Управление войсками в армиях и ниже во многом зависело от методов деятельности фронтовых штабов, да и Генерального штаба также. Можно, например, высказать удивление тем, что мощная группировка войск, созданная к августу 1942 г. на центральном участке советско-германского фронта, была распылена, действовала в трех разных направлениях: на ржевском, сычевском, гжатском, «в лоб» против мощной, глубоко эшелонированной обороны противника. Распыленность сил и средств видели коллеги командующего Западным фронтом: И. С. Конев, сменив Г. К. Жукова, сразу предложил завершить Гжатскую операцию. Некоторые армии действовали в разных направлениях: 29-я – на север, к Ржеву, и на юг, к Зубцову, 5-я армия – на север, на Карманово, и на юг, к Гжатску. Фронты и армии вводились в операцию разновременно, тем самым утрачивался элемент внезапности. Неужели введение еще «одной-двух армий» решило бы перечисленные проблемы?

Причины неудач операции до сегодняшнего дня волнуют и рядовых участников тех событий. Именно они в первую очередь расплачивались своими жизнями и здоровьем за ошибки и непрофессионализм своих командиров. Ветеран 52-й стрелковой дивизии 30-й армии Х. А. Шакиржанов рассуждает: «Почему под Ржевом каждый шаг нам доставался ценой большой крови? Уж не потому ли, что мы плохо воевали? Нет и нет, боевой дух у нас был высок, однако многого нам не хватало: и вооружения, и боеприпасов, и опыта. Сказывалась нехватка квалифицированных офицерских кадров, неграмотное решение ряда тактических вопросов под Ржевом со стороны высшего командования. Кто же в основном командовал в начале войны? Это директора школ, предприятий и заводов». П. П. Шеховцев, связист 215-й стрелковой дивизии 30-й армии, считает, что «выбор места наступления – Ржев – самый неудачный на всем Калининском фронте. Наступление на город через Волгу, на ее высоком берегу… да еще при тех технических средствах, которые мы имели во время наступления, не могло иметь каких-либо шансов на успех и вело к излишним потерям… Неужели наше верховное командование не нашло лучшего места для наступления?..»

* * *

Итак, 30 сентября очередная «незавершенная» наступательная операция советских войск в районе ржевско-вяземского выступа закончилась. Разворачивалась она параллельно со Сталинградской оборонительной операцией. Но если на южном участке советско-германского фронта летом 1942 г. войска вермахта активно наступали, то в центре немецкие войска, за исключением операций по очистке своих тылов и операций на флангах своей центральной группировки, вынуждены были в основном вести активную оборону. Такая стратегия навязывалась им действиями советских войск. Можно сказать, что на центральном участке советско-германского фронта, несмотря на неудачи в целом, стратегическая инициатива оставалась у Красной Армии. Действия советских войск сковали здесь значительные силы противника, выключив их из активных наступательных действий. Для удержания позиций в центре Восточного фронта немецкое командование неоднократно перебрасывало сюда резервы и войска с других участков фронта, в том числе из Европы. Тем самым армии Западного и Калининского фронтов помогали обороне Сталинграда, Кавказа, действиям наших войск на других фронтах Великой Отечественной войны. Кроме того, по словам Г. К. Жукова, «активные действия наших войск летом и осенью 1942 г. на западном направлении против немецкой группы армий «Центр», по расчетам Ставки, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте мы готовим зимнюю операцию». Уже в сентябре советское командование разрабатывало новую наступательную операцию в районе ржевско-вяземского выступа под кодовым названием «Марс».