Квартирник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Когда на утреннем разводе, я, не выспавшийся, но довольный как слон, протянул начальнику уголовного розыска увесистую пачку явок от Глазырина, я решил, что попал в цирк. На до мной смеялись все — от начальника и его замов до последнего стажера.

— Ты, Паша, чаще на разводы ходи — минут через несколько, отсмеявшись, начальник небрежно бросил мне пачку обратно, но она не долетела, а рассыпавшись, упала на пол: — Твой старший уже от него напринимал явок, ни одна не подтвердилась. Хорошо, что не зарегистрировали в книге учета, а то бы кучу отказных делали. Извини.

— Там под каждой явкой справка с номером уголовного дела. У них у всех способ — путем высверливания замка на спичечный коробок ниже замочной скважины. Дрель со сверлами изъяли на вчерашней краже. Вчерашний вор был знакомый Глазырина, хранил его инструмент, а вчера решил, так сказать, воспользоваться наследством. А сегодня Глазырин готов на «проводке» показать, где часть имущества с этих краж хранит. Но раз вы этими раскрытиями кидаетесь — я наклонился к рассыпавшимся бумагам: — я из в роту ППС отдам, пусть они уголовный розыск по количеству раскрытых квартирных краж обойдут. Разрешите идти?

— Павел, сядь. Я же сказал, извини. Если это все так, то ты большой молодец. После развода останься и все покажи. А пока все свободны — начальник задышал чаще, видно, по толщине бланков понял радужные перспективы розыска на ближайший месяц.

Ближе к обеду гражданин Мельников, очевидно, за ночь, изменивший свое мировоззрение, вежливо и подробно рассказал следователю, что его знакомый Глазырин попросил несколько месяцев назад сохранить комплект инструментов, который он периодически забирал и возвращал, объясняя это нерегулярными «халтурками». Узнав, что Глазырин арестован за совершение квартирных краж, Мельников, испытывая к пожилому человеку теплые чувства, как к лицу, заменившему отца, которого Мельников никогда не знал, решил, не осознавая последствий, имитировать квартирную кражу, чтобы органы внутренних дел решили, что эти кражи совершает человек, оставшийся на свободе, а не Глазырин. Вещи хозяев квартиры Мельников планировал в последствии выбросить во дворе дома, но не сумел довести свой умысел до конца по не зависящим от него причинам. В содеянном раскаивается, осознавая всю их противоправность и просит применить к нему меру пресечения, не связанную с изоляцией от общества и трудового коллектива. Услышав эту фантастическую и драматическую версию, следователь усмехнулся, но записал в протокол этот феерический бред — в эпоху гласности и плюрализма следователи слышали и не такое.

Женщина лет тридцати пяти, в квартиру которой привел следственную группу Глазырин, сначала бросилась на шею позвякивающему «браслетами» вору, затем безропотно принесла из кладовой пору старых, еще фанерных чемоданов, полных вещей и безделушек. Как пояснил Глазырин следователю, вещи, хранящиеся в этих чемоданах были им похищены, но по разным причинам, не проданные. Какая вещь из какой квартиры похищена, он уже не помнит, но следователь без труда разберется с этим вопросом.

Гражданина Мельникова под мое честное слово и поручительство комсомольской организации жилищно-эксплуатационного управления района через семьдесят два часа выпустили под подписку. Глазырин получил за сотню краж шесть лет путем частичного поглощения наказания. Я же получил премию в размере двух должностных окладов и должность старшего опера, но это была уже другая история.

Глава 12

Глава двенадцатая. Цвета апельсина.

Пришедшее в конце сентября бабье лето порадовало горожан четырьмя солнечными днями, чтобы тут же смениться ледяными, затяжными дождями. Хорошо, что отопительный сезон у нас начинают традиционно в середине сентября, что дома и в кабинете было тепло и уютно. Но вот на улице… Мытье лап Демона перетекало во влажную уборку коридора и санузла, так как этот тростниковый кабан, выплескивая на утренней и вечерней прогулке накопившуюся энергию носился по мокрому пустырю кругами, периодически поскальзываясь на мокрых глиняных дорожках, опрокидывал своих четвероногих приятелей и приятельниц, а потом норовил, выплескивая переполняющее его счастье, облизать мне лицо, положив грязные лапы на плечи любимому хозяину. По этой причине на прогулку с псом я ходил исключительно в наряде «а-ля бомж».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Трудности были и на работе. Весь месяц я служил палочкой выручалочкой отдела, которая, поломавшись для приличия, была готова в любое время дать «раскрытие» из запасов, полученных от незабвенного Глазырина. Начальник розыска смотрел ласково, как подвыпивший отец на сына— отличника, топорщил черные как смоль усы, фыркал, как обожравшийся рыбой морж и ставил в пример. Капитан Близнюк меня больше не задевал, утром добросовестно докладывал о моих планах на день, а вечером озвучивал то, что я ему доложил. Но мира у нас с ним не было. В журнал раскрытий я вписывал исключительно свою фамилию, остальные члены группы, палец о палец не ударившие, чтобы мне помочь, к мой ближний круг не входили. Близнюк как-то выкручивался, дав как раскрытие квартирной кражи проникновение в комнату коммунальной квартиры, когда пьяный мужик вломился в бабульке — соседке в поисках не хватившей выпивки, и употребил из холодильника кроме литра деревенского самогона еще и тазик свеже — сваренного холодца. Выехав в дежурные сутки к возмущенной старушке, бравый капитан с трудом дотащил безмятежно спящего на кровати злодея до дежурки, уложил пьяного соседа почивать в камеру, а утром, на пару с ним опрокинув по пятьдесят грамм, принял мужчины мокрую от слез явку с повинной. А что? Допросить злодея в дежурные сутки было невозможно по причине крепкого сна. Дверь в комнату бабули была выломана? Была. Следовательно, кража с противоправным проникновением в жилище есть, и можно ставить в отчетности галочку.

Второй раз счастье группе по раскрытию квартирных краж прилетело из ИТК номер два общего режима. Молодой человек всей душой принял блатную романтику, вписываясь в местное сообщество мелких хулиганов, в числе которых он влез в ларек «Союзпечати». Вечером молодая банда, оккупировав две, утащенные от подъездов и установленные в густых кустах, скамейки, праздновали великую криминальную победу, распивая бутылку благородного «Агдама» и угощая ворованными сигаретами «Родопи» всех, включая малолеток-второклассников. Густые кусты сыграли с парнями злую шутку — там же, вняв фуражку, чтобы не сверкнула кокарда с гербом СССР, стоял и внимательно слушал воровскую сагу местный участковый, который на следующие утро и собрал всех участников криминального события в опорном пункте. После легкого постукивания томом сочинения В.И. Ульянова (Ленина), в благородном, синем переплете, по бестолковым головам, в идеи воровского братства продолжал верить только наш герой, который по совету друзей взял вину на себя, так как у двух приятелей уже были условные сроки, а у третьего маме нельзя было волноваться, у нее было больное сердце. Получив за кражу из ларька два года условно с отсрочкой на два года, наш герой решил, что больше никогда и нигде. Этой мысли он твердо следовал два месяца, после чего решил, что изъятие у учащихся младших классов двадцати копеек, выданных родителями на обед, особым грехом не считается… Юноша благополучно «робингудил» разных детей, обходясь мелочевкой, пока его не соблазнила красная десятирублевая купюра, которую нес в школу малыш, для оплаты поездки на экскурсию в соседний город. Не задумываясь, что это провокация со стороны судьбы, ранее судимый гражданин выхватил бумажку с портретом Ильича, благородно оставив ребенку двадцать копеек на обед, и уже через час щедро угощал своих корешей на тех же скамейках крепленным плодово-ягодным. Мама ребенка, поставленная перед фактом, что сын не сдал крупную сумму на экскурсию, в течении пяти минут выяснила фамилию злодея, который до восьмого класса учился в той же школе, и кипя от возмущения помчалась в милицию. Итог был печален — за второе преступление срок был отмерян реальный, так как фамилия героя была не Навальный, и через два месяца стремящийся юноша, оказавшийся в месте, куда он и стремился. А дальше было как в несмешном анекдоте, что экскурсия в Ад очень сильно отличается от эмиграции. Парню не хватало духовитости, в понятиях он плавал, да и вообще, был немного туповат. Песни о парне дерзком, на рывку уходящем от лягавых он исполнял плохо, да и вообще, выглядел как-то мутно. Поняв, что надо менять прописку, а то возле него начались нехорошие движения, парень побежал к местному оперу и написал явку с повинной о совершении им нескольких квартирных краж в Городе, надеясь сменить место пребывания на некоторое время. Вариант с глотанием фольги, пришиванием пуговиц к пупку и прочие шалости запертых за колючей проволокой мужчин, он решил оставить напоследок.