Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Естественно, среди левых, приобретавших все большее влияние, стали высказываться антиправительственные лозунги и даже призывы к вооруженному восстанию. Причем это было свойственно не только большевикам. Петербургская организация анархо-коммунистов, которую возглавлял И. Блейхман, бросила лозунг «Долой временное правительство!» еще 21 апреля 1917 г. В этом анархисты опередили большевиков на несколько месяцев. А 9 июня И. Блейхман на волне забастовки рабочих Выборгского района и при поддержке матросов-анархистов создал Временный революционный комитет, ставящий себе целью продолжение революции вплоть до перехода к социализму и коммунизму. Знаменитая демонстрация 4 июля, в которой видят первый массовый протест против Временного правительства и в которой большевики заявили о себе как о мощной силе, тоже была организована при активном участии анархистов. Анархистам удалось разагитировать 1-й пулеметный полк и матросов Кронштадта. По призыву анархистов собралось от 8 до 10 тысяч солдат и матросов. Причем, в отличие от большевиков, которые пока не настаивали на вооруженном свержении власти, анархисты сразу ориентировались на вооруженную борьбу.
Не будем забывать, что анархисты принимали участие и в Октябрьском восстании. Причем речь идет не только о солдатских и матросских массах, увлеченных анархизмом, но и о руководстве восстания. Анархист И. Жук 25 октября 1917 возглавлял отряд шлиссельбургских красногвардейцев (200 человек). Анархист А. Железняков возглавлял отряд матросов, который, как и некоторые другие анархистские отряды, участвовал и в штурме Зимнего дворца. Анархисты даже входили в штаб восстания (И. Блейхман, Г. Боргацкий, В. Шатов, Е. Ярчук).
Исходя из этих фактов можно с уверенностью сделать вывод, что даже если бы большевиков и не было, анархисты, несомненно, предприняли бы попытки свергнуть временное правительство, воспользовавшись тем, что на их стороне была все растущая и растущая военная сила из солдат и матросов петроградского гарнизона. Собственно, такую попытку они уже предприняли 3–4 июля 1917 г. Попытка сорвалась, так как правительство имело еще некоторую популярность и влияние. Но к середине осени оно их уже значительно порастеряло и восстание анархистов просто было бы обречено на успех.
Этот вывод разделяют и современные специалисты по истории анархистского движения в России. Так, Л.Д. Наумов пишет об этом: «И если уж стране суждено было пройти через социалистическую революцию (а после Февраля… это стало неизбежным), то выбирать приходилось демократическому лагерю не между „умеренными“ Керенским и Аксельродом и „экстремистами“ Лениным и Троцким, а между бунтовщиками Блейхманом и Волиным и государственниками-большевиками. Умеренным в русской революции просто не было места».
Теперь мы должны вспомнить обстоятельство, которое часто остается без внимания, благодаря чему наше восприятие октябрьских событий страдает искажениями. Власть в результате вооруженного восстания 25 октября не перешла к ЦК партии большевиков. Власть перешла ко II Всероссийскому съезду рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, который сформировал новое правительство России – Совет народных комиссаров (Совнарком). Это не было случайностью: начиная с февраля 1917 в России, наряду с временным правительством, существовала параллельная власть – Советы, в которых были представлены рабочие, крестьяне, солдаты и матросы, возглавляемые представителями социалистических партий (эсеров и обоих крыльев российской социал-демократии – большевиков и меньшевиков). Советы не были порождением марксистского проекта, они возникли стихийно в ходе революции 1905 г. и так же стихийно возродились в феврале 1917 г.
Более того, Советы плохо вписывались в теории социал-демократии, зато прекрасно соответствовали общинному духу русско-евразийской цивилизации. Крестьянам, которые, по статистике, составляли большинство – около 80 % тогдашней России (а на деле еще больше, так как львиную часть из оставшихся 20 % составляли тоже крестьяне, только либо надевшие солдатские шинели и матросские бушлаты, либо совсем недавно переехавшие в города и ставшие рабочими), идея Советов, напоминавших им сельские, «мировые» сходы, была ближе и понятнее, чем идея парламентской демократии западного типа, которую воплощало временное правительство. Можно согласиться с С.Г. Кара-Мурзой в том, что с февраля по октябрь 1917 России и ее народу была предоставлена уникальная возможность – выбрать между западным, либеральным, и советским, общинным, проектами. И сам факт того, что по мере развития революционных событий власть временного правительства слабела, а его популярность среди народа таяла, а Советы, наоборот, набирали популярность и власть, является весьма показательным. Народ выбрал Советы (в отличие от большой части интеллигенции и вообще высших сословий бывшей империи, которые выбрали западническую демократию). Причем этот выбор состоял не только в поддержке власти Советов после вооруженного восстания 25 октября 1917 г. (а вспомним, что практически по всей стране Советы мирно и беспрепятственно взяли власть в свою руки), но и в самих результатах выборов в Учредительное собрание, про которое так много говорят нынешние либералы, видя в нем несостоявшийся шанс развития событий по буржуазно-демократическому пути.
Состав Учредительного собрания также свидетельствовал о том, что буржуазный проект провалился. Кадеты – партия, чья идеология воплощала концепцию западнического либерализма в наиболее чистом виде – потерпели сокрушительное поражение, не набрав и 20 представителей (и это при том, что именно кадеты во многом были застрельщиками и поначалу руководителями революционных событий, именно они активнее всех ратовали за Учредительное собрание, и, наконец, только они имели в своих рядах такое количество высокообразованной интеллигенции, что смогли вести самую широкую и разнообразную пропаганду). Также весьма скромные результаты получили умеренные социал-демократы («меньшевики»), которые, как и кадеты, были носителями европоцентристских ценностей. Подавляющее же большинство получили эсеры – партия своеобразного русского крестьянского социализма, наследники народников с их идеей невозможности в России капитализма и выбора в пользу общины. В сущности, состав Учредительного собрания позволял говорить, что Россия проголосовала за социализм, пусть и в его немарксистском народническом варианте. Разгон Учредительного собрания был неизбежен, так как оно представляло собой живое противоречие, будучи буржуазно-демократическим по форме и социалистическим по содержанию. То же обстоятельство, что значительная часть эсеров (так называемые правые эсеры) вступили в союз с меньшевиками-европоцентристами и выступили против большевиков и Советов, еще ничего не доказывает. В истории часто бывает, что одна политическая сила провозглашает некий идеал, но сама ему не следует, а, может, в силу политической конъюнктуры, начинает ему противостоять. Другая же политическая сила, которая по своей программе далека от этого идеала, наоборот, его воплощает и отстаивает. Большевики по своей программе противостояли народникам. Но именно большевики отстояли и народническую программу передела земли (декрет о земле, во многом подготовленный эсерами на основе «крестьянских наказов»), и народническую по сути политическую модель Советов.
Вовсе не случайно, а вполне закономерно, что народ российский выбрал в 1917 г. именно власть Советов, а не буржуазно-демократическую власть временного правительства и не какую-нибудь иную третью власть. Ведь была же возможность, что с ослаблением временного правительства власть перехватят «правые», националисты вроде военных заговорщиков во главе с Корниловым. Но симпатии народных, рабочих, крестьянских и солдатских масс снова качнулись в сторону Советов, военные заговорщики не смогли поднять даже подконтрольных им солдат, так что «правая рука» путчиста Корнилова, генерал Крымов, даже от бессильного отчаянья застрелился. Советская цивилизация – с ее общинным духом, крестьянским, «нутряным» демократизмом, обостренным пафосом социальной справедливости, почти религиозной верой в просвещение и рациональность – была связана своими корнями с традиционной русской и евразийской цивилизацией. Российское третье сословие, крестьяне, сбросившие власть своих господ, не могли организоваться иначе как на манер крестьянского мира, деревенской общины, только адаптированной к новым, модернистским реалиям, то есть в виде Республики Советов, Советской власти[14]. И дело здесь вовсе не в Ленине и большевиках, которые лишь возглавили идущую снизу советскую стихию, но вовсе не создавали ее. Советская власть в России 1917 г. была неизбежна с коммунистами или без них, так как она являлась закономерным следствием развития политической ситуации после Февраля и, кроме того, отвечала духу, «цивилизационной матрице» крестьянской России.
- Единая Россия – партия русской политической культуры - Андрей Исаев - Политика
- СОЮЗ РАБОЧЕГО КЛАССА И КРЕСТЬЯНСКОЙ БЕДНОТЫ - Марат Сергеевич Удовиченко - Политика / Экономика
- Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920 - Майрбек Момуевич Вачагаев - История / Политика
- НАТО точка Ру - Дмитрий Рогозин - Политика
- Народ и власть в России. От Рюрика до Путина - Эрик Форд - Политика
- Путинское десятилетие вернуло России надежду на возрождение - Игорь Стрелков - Политика
- Том 2 - Иосиф Сталин - Политика
- Политология: учебник для студентов вузов - Коллектив авторов - Политика
- Возвращение примитива. Антииндустриальная революция - Айн Рэнд - Политика
- Секреты глобального путинизма - Патрик Бьюкенен - Политика