Дневник покойника - Андрей Троицкий

– Я уже пробовал уговаривать и так и эдак, – сказал Радченко. – Бесполезно. У нее развивается комплекс вины, она хочет найти эту чертову тетрадь и вернуть ее Грачу. Если убийство женщины в поезде как-то связано с Дорис, надо предпринять меры безопасности. Мы с Поповичем больше не будем пользоваться мобильными телефонами и Дорис попросим никому не звонить. Я свяжусь с вами через обычный междугородний телефон, который есть на почтах, вокзалах и в аэропортах. Но только в случае крайней необходимости.

– Да, так будет лучше.

– Мы планируем завтрашним утром вылететь в Самару. Билеты я заказал. Постараемся найти Нурбекова, который остановился у дяди, заберем дневник и вернемся в Москву.

– Нурбеков скажет, что этого дневника в глаза не видел, или вообще не станет с тобой разговаривать, или просто пошлет подальше.

– Тогда я предложу за дневник приличную цену, от денег он точно не откажется, – ответил Радченко. – У меня с собой кредитная карта, на ней деньги, что выделены мне на непредвиденный случай. А вы включите эти расходы в счет спонсора Дорис. Как вам такая идея?

– Что ж, попробуй купить тетрадку, если иначе не получится, – согласился Полозов. – Только очень не разгоняйся. Будь экономным мальчиком, все-таки деньги не государственные. Все. Будь здоров.

Второй звонок Радченко сделал жене Гале и сказал, что его командировка затягивается, но ненадолго, буквально на один-два дня. Уже послезавтра он будет в Москве и расскажет то, чего не успел рассказать перед отъездом. Тут у него много работы, а чтобы друзья и коллеги не доставали телефонными звонками, он отключит мобильный. Поэтому, собственно, и звонит. Предупредить.

– Дима, что-то мне не нравятся твои срочные командировки, – ледяным голосом проговорила Галя, – эти разъезды по стране… Ты адвокат, а не коммивояжер. Ты должен работать с бумагами, встречаться с подследственными, выступать в суде. Вместо этого ты мотаешься где-то, впутываешься в какие-то опасные авантюры… И еще отключаешь телефон, чтобы не смогли узнать даже места, где ты сейчас есть. Больше ничего не хочешь сказать?

– Чего тут говорить? Я занимаюсь скучным делом. Работаю в архиве, сдуваю пыль с бумаг.

– Возможно, твое дело не такое уж скучное, – неожиданно выпалила Галя. – Накануне наша общая знакомая видела тебя на вокзале с очень симпатичной молодой женщиной. Вы садились в поезд. Дима, может быть, нам пора объясниться?

– Эта женщина – свидетель защиты, – без запинки ответил Радченко. – Она помогает мне разобраться в деле.

– Я не хочу слушать этот лепет. Тебя не хватает храбрости по-мужски во всем сознаться? Так? Но мне не нужно жалкое вранье. – И Галя бросила трубку.

Радченко еще долго вслушивался в короткие гудки. В голове вертелась фраза: «Поцелуй за меня нашего сынишку. И скажи ему, что я вспоминаю его каждую минуту. И очень вас люблю». Он сказал много лишнего, но почему-то эти важные слова произнести забыл.

Дима вышел из душного помещения почты и устроился на переднем сиденье такси. Как обычно в минуты неудач, он почувствовал звериный приступ голода и жажды, даже голова слегка закружилась.

– Вот что, шеф, у вас тут есть хороший ресторан?

– Есть разные, – уклончиво ответил водитель.

– Тогда отвези меня туда, где вкусно кормят.

Машина тронулась с места, Радченко отключил мобильный телефон. Он подумал, что Попович будет знакомить Дорис с достопримечательностями города до самого вечера, поэтому торопиться некуда, можно поужинать и даже пропустить пару рюмок.

В Воронеже сошли с поезда, когда поток пассажиров схлынул. Грач чувствовал себя несвежим и усталым после ночи, наполненный кошмарами сновидений. Подмывало спросить Бороду, как толковать сон, в котором насмерть режут мента, но, глянув на хмурые лица попутчиков, от вопросов воздержался. Плотно позавтракали в привокзальном ресторане. Борода и его приятели были чем-то недовольны. Как понял Грач, ночью случилось неприятное недоразумение, и теперь сообща решали, как все уладить.

За столом справа от Грача сидел черноволосый парень, его все называли Бобом. Парень был высок ростом. Он стягивал длинные волосы на затылке резинкой; получался тощий хвостик, болтавшийся за спиной. В мочке правого уха блестела сережка с бриллиантом, на грудь черной майки приколот английской булавкой золотой крестик с распятием. Покончив с едой, Боб стал вилкой вычищать грязь из-под ногтей.

– Ментов надо подключать, это однозначно, – сказал он. – Мы же не будем сами носиться за этой дамочкой по всему городу. Радченко и его попутчик не очень похожи на адвокатов. Надо их пробить и только тогда что-то предпринимать. А то, что не получилось прошлой ночью, – полбеды, с этим всегда успеется.

Грач распиливал ножом кусок мяса и косил взглядом налево, где сидел мужчина в летней куртке и черных очках. Приятели называли его Чибисом. Он принимал решения и считался за старшего. Темные с густой проседью волосы были зачесаны назад, седые усы сделались желтоватыми от табака. Чибис ходил тяжелой походкой, говорил медленно и был похож на человека, который вчера сильно перебрал.

– Да, надо с ментами договариваться, – согласился он, поманил пальцем официантку и, когда та подошла, поинтересовался: – У вас шоколадный десерт вкусный или как?.. Тогда принесите.

– И мне тоже, – попросил Боб.

– Я сам в свое время неплохо готовил шоколадный десерт, – сказал Чибис. – И шоколадный пирог с сыром. Вроде бы простая вещь – немного муки, яиц, соли, какао, и все дела. Но на самом деле все не так просто.

Позавтракав, на такси доехали до частного дома, обнесенного высоким забором. Чибис открыл дверь своим ключом. Оставив вещи, они с Бородой куда-то ушли, а Боб вошел в спальню, по-хозяйски завалился на кровать и сказал Грачу:

– Слышь, чувак, ты тут не шуми, – и через секунду уснул.

Павел, как бесплотная тень, слонялся по дому, выглядывал в окна, из которых открывался вид на все тот же глухой забор, старые вишни и собачью будку. Он томился от неизвестности и ждал возвращения Бороды. Надо проявить настойчивость и доказать этим людям, что толку от Грача никакого, с ним только лишняя морока, и его можно без ущерба для дела отпустить обратно в Москву.

Борода с Чибисом вернулись, когда уже стемнело. Они загнали во двор черный «Шевроле Трейлблейзер» и даже не стали вступать в разговоры. Показали Грачу фотографии двух мужчин. На одном снимке – адвокат Радченко, на втором – какой-то незнакомый человек.

– Значит, это адвокат? – второй раз переспросил Борода. – Не удивлюсь, если он окажется ментом.

Поужинали на скорую руку, Борода сказал Грачу, что на отдых остается всего час, а потом надо уезжать в Самару. Путь впереди неблизкий, за ночь и утро предстоит отмахать тысячу километров.

Глава 11

С самого утра Девяткин появился в канцелярии Московского городского суда и показал секретарю суда полицейский запрос, подписанный начальником уголовного розыска, с просьбой, чтобы майору были предоставлены материалы судебных заседаний по уголовному делу Игоря Грача. Суд состоялся четыре с половиной года назад в этом самом здании.

– Подождите минутку, – ответила Фомина. – Надо подписать ваш запрос у начальства. Потом вы спуститесь в архив и там можете сидеть хоть до вечера. Вам дадут все бумаги.

Она вернулась через двадцать минут и сказала, что всегда рада помочь, но сейчас ничего не получится. На дело Грача наложен гриф «секретно». Судебное слушание проходило в закрытом режиме, в зал не были допущены даже родственники потерпевших. Позднее, через месяц после оглашения приговора, судебные материалы были изъяты.

– Кем изъяты?

– Сама не могу понять, – пожала плечами Фомина. – У нас такое нечасто бывает. Никаких документов по этому делу не сохранилось. Я ходила в архив, материалов на Грача там нет. В карточке учета записано, что протоколы судебных слушаний временно изъяты. И все.

– Вы меня не обрадовали, – расстроился Девяткин. – Можно узнать хотя бы фамилию судьи?

– Мне очень жаль, – сказала она. – Это закрытые данные.

Девяткин вышел на улицу, бросил костыль на заднее сиденье, забрался в машину и позвонил Маше, хорошей знакомой из информационного центра Главного управления внутренних дел Москвы. Он попросил узнать, какой следователь вел дело некоего Игоря Грача, и уже через пять минут ему сообщили, что следователя зовут Павел Муратов, до выхода на пенсию служил в районном управлении внутренних дел, что рядом с метро «Сокол». Девяткин записал домашний телефон и адрес Муратова, а своей знакомой пообещал купить торт.

– А как же ты его принесешь? – спросила Маша. – У тебя в одной руке палка, в другой костыль.

– На голове, – ответил Девяткин. – Привязать только надо будет покрепче.