Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведь он вырос в республике ЦЦ, в заповеднике традиций, в стране, где безмерно уважали прошлое, лелеяли старые обычаи и даже предрассудки. Некогда эта республика была тюрьмой для черных: их держали за колючей проволокой, третировали, избивали, убивали. Конечно, погромы забылись давным-давно, но о цвете кожи здесь помнили. Помнили и старались .соблюдать некое равновесие. Так уж было тут установлено: президентом мог быть и приезжий, но тогда вице-президентом выбирали обязательно коренного цитадельца. И если председателем была женщина, то секретарем – обязательно мужчина. И если в школе черному мальчику давали награду, обязательно натягивали награду и белому, даже если он не заслуживал (а иначе будут упрекать в пристрастии!). И когда Том принес в журнал первую свою научную работу о медицинских машинах, строящих теории, ему сказали: “Работа примечательная, но в этом году мы ее не можем публиковать: у нас слишком много было черных авторов”.
Равноправный, но в пределах нормы.
Пришлось отослать статью в Конго. Там ее напечатали.
Том и сам уехал бы в Конго доучиваться, но жалко было оставлять мать. А Флора Нгакуру ни за что не хотела покинуть Дар-Маар. Тут она прожила жизнь, тут похоронила мужа, вырастила пятерых детей, дочерей выдала замуж. И подруг у нее полна улица – в чужой стране и посудачить не с кем. А главное-в чужих странах нет молитвенных домов. Оставшись вдовой в тридцать лет, прожив нелегкую и бескрасочную жизнь, мама Нгакуру цеплялась за несбыточные обещания веры: “Твоя жизнь, тетя Флора, не удалась, но после смерти ты получишь награду, встретишься с покойным мужем, отдохнешь от возни с детишками”. Мать Тома отлично могла прочесть книги, опровергающие церковные сказки, но она и не хотела опровергать: лелеять надежду было приятнее.
И в других странах в прошлом последней опорой бога были женщины с неудавшейся личной жизнью: старые девы, матери, потерявшие детей, одинокие старушки.
Все-таки учиться у себя на родине Том не стал, предпочел уехать в Англию. Пять летных часов для стратолайнера не так далеко. Каникулы, летние и зимние, Том мог проводить с матерью. И на этот раз он прилетел в декабре. После промозглой, сырой Англии так приятно было погреться под летним солнцем!
Здесь и застала его эпидемия.
На третий день, когда стало ясно, что эпидемия опасна, Том сам пришел в Санитарный штаб, записался в карантинную команду. Матери он ничего не сказал: боялся, что она разволнуется, начнет уговаривать его уехать в Лондон, подальше от заразы.
Но в тот же день Флора Нгакуру сама завела разговор об отъезде.
– Когда у тебя кончаются каникулы, Том?
– Еще есть время, мама. Я заказал билет на послезавтра.
На самом деле Том бессовестно лгал: он и не собирался заказывать.
Мать посмотрела на него строго.
– Отмени заказ, Том. Будущему доктору негоже бежать от болезни. Не для того тебя учили.
И Том остался. А потом его поставили в пару с Ниной, и общее горе обернулось для него радостью.
Он стыдился своей радости, но не мог унять ее. Проснувшись поутру, с улыбкой думал о предстоящей встрече с беленькой москвичкой, расставшись, перебирал в памяти ее слова и взгляды. Так приятно было, что ойа все время обращается за помощью к нему: “Ой, Том, я совсем запуталась в этих дворах!”, “Как вы думаете, Том, не взять ли анализ крови?”, “Ой, Том, дайте руку, я ничего не вижу на этой лестнице!”
Любитель порядка и методичности, Том начертил громадную карту района. По ней удобно было составлять отчет, наглядно видно было, где эпидемия гаснет, где нарастает. И лишний предлог был, чтобы пригласить Нину:
– Совсем рядом. Минут на двадцать зайдем. Мама нас пирожками угостит,
– А ваша мама не рассердится?
– Что вы, она добрая. Только не говорите с ней о боге: она обидится.
Нина, конечно, разахалась опять:
– Ой, Том, неужели у вас так много людей верит в бога? А ваша мама считает его добрым? Как же она объясняет, почему он наслал эпидемию? Том, я не буду спрашивать вашу маму, я обещаю. Может быть потом, когда мы подружимся.
И Том возликовал молча. Как хорошо, что эта милая москвичка хочет подружиться с его мамой.
Потом они сидели над планом и ставили красные точки. Каждая точка-заболевший, отправленный в карантин, обреченный на гибель. Нина роняла слезы на схему.
– Подумай, Том, тридцать два человека за день! – И тут же силилась улыбнуться: – Ой, Том, я такая слезливая, наверное, из меня не получится врача!
Том утешал, а мать его кормила Нину пирожками – горячими, шипящими, масляными, с перцем, корицей и чесноком.
– Ой, тетя Флора, такие чудесные пирожки, я никогда не ела таких.
– Ой, Том, у тебя такая симпатичная мама! Если я поцелую ее, она не обидится?
И тут же:
– Тетя Флора, а что у вас на улице Благодати? Что там, клуб, склад или пента-кино? Почему столько женщин заболевших?
– Молитвенное собрание было,-созналась тетя Флора, мрачнея.
– Тетя Флора, вы скажите вашим знакомым, пусть не ходят в молитвенный дом до конца карантина. Я не хочу обидеть вашего бога, может, он и всемогущий на небе, но у нас на Земле нельзя без антисептики.
– Да, доченька. Я и сама думаю, что бог забыл нас. Правильно говорится в науке: Земля – песчинка среди звезд. Верно, бог и не замечает нас совсем.
После третьего посещения Нины тетя Флора сказала сыну:
– Том, голова у тебя есть на плечах, ты думаешь о чем-нибудь? Соседки спрашивают: “Невеста или кто?” Нет, уж ты не смущай северяночку, ищи свою, цитадельскую. Ведь эта приезжая не захочет с детишками возиться, четырехлетних сдаст в интернат. Знаешь, как у нас косятся на таких? Кукушками обзывают.
– Скажешь тоже, мама! Ну причем тут женитьба и детишки? Мы коллеги, мы работаем вместе, мы дружим.
– Чего там! Дело житейское. Все так: сначала дружат-потом женятся.
Ким с Ладой тоже заходили после обхода, ставили свои точки на карте. Лада-натянутая и утомленная, Ким – сурово насупленный. В его душу не проникла радость. Вот и Лада рядом, и ходят бок о бок с утра до ночи… Увы, Ким не сумел бы пировать во время чумы. Не научился снимать сочувствие вместе с халатом. Даже Нина, всплеснув руками, могла воскликнуть: “Только двенадцать точек новых, сегодня хороший день!” Ким сердито напоминал, что двенадцать точек – это обреченные люди.
Лада сказала ему однажды:
– Ким, ты ужасно правильный, ты правильный сверх меры, до отвращения. Нельзя быть таким непримиримым даже врачу. На свете существует естественная старость, каждую секунду кто-нибудь покидает этот мир, От похорон не уйти, но нельзя всю жизнь думать о предстоящих похоронах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Во веки веков и да будет так ! - Роберт Блок - Научная Фантастика
- Млечный Путь №2 (2) 2012 - Коллектив авторов - Научная Фантастика
- Желание верить (сборник) - Виталий Вавикин - Научная Фантастика
- Проклятие волков - Фредерик Пол - Научная Фантастика
- Ш.У.М. - Кит Фаррет - Контркультура / Научная Фантастика / Социально-психологическая
- Ия, или Вторник для романтики - Георгий Гуревич - Научная Фантастика
- Вы только поверьте - Леонид Панасенко - Научная Фантастика
- Месторождение времени - Георгий Гуревич - Научная Фантастика
- Таланты по требованию - Георгий Гуревич - Научная Фантастика
- Тайна Бермудского треугольника - Александр Александрович Мишкин - Научная Фантастика / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика