Под кожей (ЛП) - Стоун Кайла

Лукас кивает.

— Я смирился с этим, по-своему.

Я хочу снова назвать его неудачником, но сдерживаюсь. Слова застревают у меня в горле. Он не хочет говорить об этом. Я прекрасно знаю, каково это.

— Существует связь между творчеством и психическими заболеваниями, — продолжает Лукас. — Творческие люди больше чувствуют, больше думают. Они чувствительнее. Большинство людей стараются не замечать болезненные вещи, а художники зацикливаются на них. Папа всегда говорит, что мама слишком много думает. Слишком много бульона портит кастрюлю. Или что-то в этом роде.

Мы продолжаем идти, и я слушаю, что он рассказывает. Он кажется таким нормальным человеком, совсем непохожим на поверхностных придурков, которые нас окружают. Я не разговаривала так уже много лет. Забудьте об этом. Я вообще ни с кем не разговаривала. Мое сердце сжимается.

Порыв ветра поднимается, развевая пряди волос по моему лицу. Я дрожу.

— Тебе холодно. Ведь сейчас середина октября в Мичигане. Мне не следовало приводить тебя сюда.

— Во-первых, ты никуда меня не «приводил». А во-вторых, я в порядке.

— Нет, ну правда. Здесь капец как холодно. — Он поворачивается и прикрывает глаза рукой, как будто это поможет ему лучше видеть в темноте. Костер — лишь отблеск на горизонте.

— Я знаю, как согреться, если ты хочешь, — предлагает он.

Я отшатываюсь от него, мои руки уже сжались в кулаки. Какой же дурой я была, думая, что он чем-то отличается от остальных? Он прочитал слова, нацарапанные на плитке в душевой над туалетом для мальчиков, и теперь думает, что ему тоже перепадет. Он думал неправильно. И я тоже. Я опять облажалась.

— Иди на хрен, придурок. Если ты думаешь…

— Эй. Эй. — Он снова поднимает руки, в одной зажата зажигалка. — Притормози. Я собирался спросить, не хочешь ли ты побегать.

Я уставилась на него в недоумении.

— Побегать?

Уголок его рта приподнимается.

— Да, например, быстро двигать ногами? Это повышает температуру тела.

Теперь я действительно чувствую себя идиоткой. Но и дикое, глупое облегчение. Я снова позволила себе дышать.

— О. Я имею в виду, хорошо. Я думала…

Он машет рукой.

— Не парься. Я занимаюсь бегом. Это моя фишка. В своей старой школе я выиграл региональные соревнования и занял второе место в штате. Я даже занял третье место на дистанции 1600 метров на юношеских Олимпийских играх. Мне нравится бегать. А тебе?

— Я ненавижу бег. Я почти всегда пропускаю пробежку, а когда все же появляюсь, то хожу пешком, сколько бы тренер Тейлор ни кричал на меня.

— Это другое дело. Хочешь попробовать? Ты даже кроссовки уже надела.

— И джинсы, — поддакиваю я.

Лукас просто ухмыляется, его лицо серебрится в лунном свете. У него красивые черты лица, а темные глаза теплые и напряженные. Его взгляд вызывает во мне дрожь, которая не имеет ничего общего с погодой.

— Я не буду спешить.

Итак, мы бежим. Мои ноги стучат по влажному, набитому песку. Я пытаюсь согласовать свое дыхание с его дыханием. Но он длинный, долговязый и тренированный. Лукас почти сразу опережает меня, несется по песку, как антилопа, легко и грациозно. Я не свожу глаз с его спины, но как бы быстро ни бежала, не могу за ним угнаться. У меня заболел бок. Джинсы царапают и натирают свежие порезы на бедрах при каждом шаге. Но все исчезает, кроме ночного неба, усыпанного звездами, серебристых волн, пульса прилива и ритма моего собственного неровного дыхания.

Мы возвращаемся слишком быстро.

Я наклоняюсь и хватаюсь за бок, задыхаясь.

— Тяжело? — спрашивает Лукас, подбегая ко мне. Он даже не запыхался.

— В порядке, — хриплю я. — Или буду через минуту.

Снова звучит музыка. Пары танцуют или обнимаются на одеялах. Девушки кутаются в милые кардиганы или толстовки своих парней. Илай и группа ребят бросают футбольный мяч на пляже, кричат и гогочут, обгоняя друг друга.

— Хочешь поплавать?

— И замерзнуть до смерти?

— Ладно, глупый вопрос. В моей голове это звучало гораздо лучше. — Лукас проводит пальцами по волосам, от чего они еще больше растрепываются. — Если честно, я просто пытаюсь найти способ провести с тобой больше времени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Моя кровь в венах превращается в лед.

— Зачем?

— Потому что ты умная. Ты не такая, как все эти бараны. Ты мне нравишься.

Я качаю головой. Почему ему надо обязательно всё испортить?

— Я никому не нравлюсь, ясно? Только если они чего-то хотят. Так чего именно ты хочешь? Что ты задумал?

Его брови взлетают вверх.

— Ничего подобного. Я просто подумал, что ты интересная.

— Что ж, это не так.

Его улыбка меркнет.

— Я не хотел тебя расстраивать.

— И все же тебе это удалось.

— Прости. Я просто стараюсь быть дружелюбным.

Я смотрю на плещущиеся волны. Мое сердце — кусок льда.

— Разве я просила о друге?

Он двигается рядом со мной. Голос меняется, становится более жестким.

— Черт возьми, Сидни. Тебе необязательно быть такой злой. У меня тоже есть чувства.

Вина накатывает на меня, но я ничего не могу с собой поделать.

— Я никогда не просила тебя говорить со мной.

— Слушай, если ты этого хочешь, я оставлю тебя в покое.

Какая-то часть меня шепчет, «пожалуйста, не надо». И я не хочу оставаться одна. Но другая, более сильная контролирует ситуацию: жесткая, шипастая часть меня, которая не подпускает к себе никого и ничего.

— Хочу.

— Ладно, хорошо.

Я чуть не подавилась этим словом.

— Прекрасно.

Подходит Ксавьер, ухмыляясь своими светящимися в темноте зубами.

— Адская вечеринка, а, Шоу?

— Просто жопастическая.

— Спасибо.

— Это не комплимент, чувак, — замечает Лукас.

Ксавьер только хмыкает и поворачивается к нему.

— Пицца-бой! — кричит он, словно они лучшие приятели. — Мне нужна твоя помощь. Нам нужно больше еды, больше утолителей жажды. Я ни за что не пущу этих неудачников в дом моей бабушки. Я доверяю тебе, чувак.

— Что ты хочешь?

— Разве я только что не сказал? В холодильнике еще восемь упаковок. Принеси их сюда для меня. И не наступай на белый ковер. Нани убьет меня. Илай! Нам нужно пополнить запасы!

Илай подбегает и стучит кулаком по плечу Лукаса.

— Привет, старик. Как дела?

— Не очень.

Ксавьер передает Илайе ключи от дома.

— Я должен присматривать за всем здесь, если ты понимаешь, о чем речь. — Он подмигивает, когда Найя проскальзывает под его рукой и сжимает его талию.

— Пойдем, — говорит Илай Лукасу. — Давай поторопимся.

Лукас смотрит на меня. Я вижу тень в его глазах, тонкую линию рта. Он расстроен, и это из-за меня. Мой желудок сводит спазмом. В груди болит не только от бега. Так или иначе, это к лучшему. Я — плохая идея, просто все остальные уже знают об этом.

Лукас и Илай бегут по песчаной дорожке, а я направляюсь к столику с бочонками. Мне нужно выпить. Я тянусь за очередной порцией пива, когда кто-то сбивает меня с ног.

Я устремляюсь вперед, ударяюсь головой о стол, опрокидывая его. Желтые пивные бочонки падают на песок. Я оказываюсь на перевернутом столе. Одна нога сильно ударяется о холодильник, разбрасывая повсюду кусочки льда. Боль пронзает позвоночник, вспыхивает в колене.

— Вот растяпа, — раздается слишком знакомый голос.

Глава 15

Я поднимаюсь на ноги, вытираю песок с футболки и джинсов и встаю лицом к Жасмин. За ней стоят Марго, Найя, Пейтон, Ксавьер, Изабель и еще несколько человек. В кровь выплескивается ледяной адреналин. Я должна действовать умно. Здесь некуда бежать, нет угрозы со стороны учителей, чтобы предотвратить нападение. Слишком трусливые, чтобы встретиться в честном бою, они срежиссировали ситуацию. Они превосходят меня числом шесть к одному.

— Как жаль, что некоторые люди приходят без приглашения, — начинает Марго своим сиропным голосом, который использует прямо перед тем, как выцарапать вам глаза.