Жена для киллера (СИ) - Владимирова-Бойко Марина

— Всего пять кодов, думаю и кейсов пять.

— Нам бы один открыть, — мягко проговорил Марат и бросил на меня беглый взгляд.

— Вот напротив одного из написанных кодов стоят две буквы — А.Е. Нам пообщаться бы с этим Громовым? Мне кажется это его инициалы.

— А что с ним общаться? Мне кажется, что дело Громова — закрыли. Отлистал он Волкову приличную сумму денег, которая возможно и хранится в кейсе.

— Ладно, это всего лишь предположение. У нас пока нет ничего! — отчаянно воскликнула я. — И утверждать, что у тебя именно кейс с уликой Громова, мы тоже не можем, так как по идее их должно быть пять.

— А какие еще там инициалы?

— А.О., В.Е…, - знакомо?

— Нет, даже предположений нет, — спокойно ответил он. — Какие еще уголовные дела были в его сейфе?

— Больше ничего. По всей видимости, это дело имело для Волкова особую ценность, — я глубоко вздохнула. — Нам еще долго ехать? — задала вопрос и полезла в сумку, чтобы положить бумаги.

— Утром приедем. А сейчас нужно поспать.

Я положила сумку под голову и, поджав под себя ноги, старалась расположиться на не слишком удобном сиденье электрички. Прикрыла глаза и почувствовала, теплую руку Марата. Он провел ей по моим волосам. Как же хорошо. Даже не хочется открывать глаза. Под сильный стук колес и приятное прикосновение я погрузилась в сон.

Даже не помню, что мне снилось. Теперь мне так редко стали сниться сны. Просто выключался свет, и я погружалась в темноту. Открывала глаза, когда наступало утро. Солнечное или туманное. В этот раз было точно также.

Открыв глаза, посмотрела в окно. Мы стояли на станции. Люди с сумками, чемоданами, суетливо бегали по перрону. К нам подошла пышногрудая проводница и объявила, что наша станция следующая. Мы начали собираться. Затем состав тронулся, еще десять минут в пути и вот мы приехали.

Наконец-то вышла из душного вагона. Почувствовался свежий воздух. Не такой, как в Москве. Чистый, росистый. Скорей всего мы где-то за городом. Пустой перрон, а рядом — небольшое здание, которое по всей видимости и есть станция. «1000 км» — бегло прочитала я табличку. А затем огляделась и увидела, что вокруг меня такая красота. Настоящая багровая осень. Красно-желтая листва на деревьях еще не совсем опала, голубое небо без единого облачка. Блестящее солнце уже поднялось высоко и освещает своими лучами все вокруг.

— Как у бабушки в деревне! — первое, что я сказала, когда осмотрелась.

— Да, здесь красиво. Я тебе еще озеро покажу …

Мы шли по прямой, проселочной дороге. Марат крепко взял меня на руку. Даже если бы я захотела вырвать руку — не вырвала. Марат крепко обхватил мою ладонь. Но я и не хотела. Так спокойней. Так приятней.

Мы шли минут двадцать. Когда подошли к небольшому кирпичному дому, с невысоким забором, то на встречу к нам вышел седоволосый мужчина на вид лет шестидесяти. Большие глаза, коротко стриженые волосы, крупное телосложение. Одет он просто: спортивные штаны, теплый тулуп, под которым виднелась тельняшка, такая же, как у моряков.

— Здравствуйте! — поприветствовал он нас дружелюбным голосом. Затем открыл калитку и пожал руку Марату.

— Познакомься Катерина, это мой отец Борис Петрович…

Глава 30

Никогда не думала, что познакомлюсь с его отцом. Слегка засмущалась, мои щеки запылали.

— У тебя очень красивая невеста, — раздался голос Бориса Петровича. — Пойдемте в дом? Чего стоять на пороге.

Теперь он считает меня его невестой. Не знаю, плохо или хорошо это, но я не стала возражать. Возможно, так будет даже лучше. А возможно, он сказал это просто так, чтобы не вызвать лишних подозрений.

Мы зашли в дом. Прихожая, просторная кухня, большой зал.

Отец Марата пригласил нас на кухню. Я помогла приготовить бутерброды, Марат заварил чай. Мы сели за стол и я впервые за долгое время почувствовала себя уютно. Как в семейном кругу. Мы сидели за круглым столом, пили чай и болтали ни о чем.

Затем Марат показал мне дом. Много просторных и уютных комнат. Я смотрела и почему-то представила, что здесь так хорошо жить с детьми. Просторный двор, чистый воздух, рядом лес. Я так увлеклась общением с Маратом, его отцом, что и не заметила, как наступил вечер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда за окном начали сгущаться сумерки, Марат показал мне мою комнату. Дизайн в черно-белых тонах, одна большая кровать, шкаф-купе, аккуратный письменный стол, кресло. Ничего лишнего.

— Это твоя комната? — спросила я и повернулась к нему лицом. Я чувствовала, что между мной и Маратом что-то происходит. Такое сильное притяжение. Как он смотрит на меня, как смотрю на него я. Улавливаю его взгляд, тут же опускаю глаза, краснею, отворачиваюсь. Нет, Кать. От себя не убежишь. Сердце не обманешь.

— Моя. Я остановлюсь в комнате брата.

— Почему ты привел меня к себе домой? — посмотрела в его большие глаза, в которых увидела свое отражение.

Он подошел ко мне близко-близко. Обхватил мое лицо своими большими руками. Склонил ко мне свою голову. Я почувствовала его горячее дыхание. Сразу захотелось запустить руки в его волосы.

— Потому что ты мне снишься, — шепотом отвечает он. — Потому я хочу, чтобы ты стала моей. Только моей. Навсегда.

Не сдерживаю чувств, закрываю глаза, обхватываю сильную шею и тянусь к его губам. Марат жадно целует меня.

Это когда бабочки в животе. Когда, пусть весь мир подождет. Не могу вырваться из его горячих объятий. Не могу и не хочу. Это самый сладостный сон. Хочется кричать от эмоций, которые переполняют меня, от той пламенной, мощной энергии, исходящей от него. Но сдерживаюсь и снова растворяюсь… Полностью растворяюсь в нем. Мое сердце бешено бьется, выпрыгивает из груди. Меня тут же накрывает волной. Волной страсти, любви и дикого желания.

Проснулась на его плече. Встала с кровати, накинула на себя его рубашку и отодвинув шторки посмотрела в окно. Ранее-ранее утро. Пелена густого тумана окутывала все вокруг. Увидела, как Борис Петрович заводит машину, уезжает. Значит, с Маратом мы остались одни. Не могу избавиться от мысли, что этой ночью я совершила безумный поступок. Но я никогда раньше ничего подобного не испытывала. Чувства до сих пор переполняют меня.

Бегу на кухню, чтобы скорее заварить ему кофе. Но тут появляется он. Смотрю на его сильное, мускулистое тело. Облизываю пересохшие губы и совершенно не замечаю, как наливаю в турку воды больше, чем надо. Вода льется через край на мои босые ноги, а я продолжаю смотреть на него.

— Доброе утро красавица! — говорит он, а затем подходит ко мне, нежно обнимает и целует в щеку. От его поцелуев у меня пробегают мурашки по телу.

— Тебе помочь? — шепчет он мне на ушко.

— Хочу сделать тебе кофе.

— Все же я помогу.

Он выхватил у меня из рук турку. Теперь в его присутствии у меня ничего не получалось. С одной стороны, я теперь не знала, как себя вести. Правда ли то, что он сказал? Или просто хотел меня соблазнить и провести ночь? Я не знала, что и думать. Стою, ругаю себя, а на душе так хорошо, тепло, просто потому что он рядом. Здесь и сейчас.

Глава 31

Быстрицкий

Быстрицкий наблюдал за происходящим, смотря в небольшую щель. Он никак не мог поверить своим глазам. Он же лично присутствовал на месте происшествия, осматривал все. Хоть в тот момент его голова была забита совсем другим, он мог отличить мертвого человека от живого.

Капитан удобно расположился за сараем и продолжал следить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В сарае, возле небольшого стога сена, сидел парень. Это был брат Катерины — Никита Фомин, которого совсем недавно хоронил Левин. На его лицо падали яркие лучи света, Быстрицкий его сразу узнал. Тем более он никогда не жаловался на провалы в памяти, тем более такие глобальные. Ноги Никиты надежно связаны веревкой, на руках — кандалы. Далеко не убежит. Сам же Левин зашел в сарай, достал из сумки бутылку воды, батон и палку колбасы.