Кай из рода красных драконов (СИ) - Бэд Кристиан

Я сам не понял, как увёл летящий в ухо кулак в слабую зону и послал его обладателя «головой к земле», как и положено было в стихотворении поэта Кольцова.

А что? Хорошее стихотворение. Бабушка меня разным стихам научила: и про скифов, и про то, как кобылу овсом из цилиндра кормить. Школьные я позабыл, а бабушкины — помню.

Мерген стихов Кольцова не оценил. Он поднялся, отряхивая руки, и стал озираться, бурча нехорошие слова про чью-то мать, родившую байстрюка от медведя**. Судя по выражению испачканного золой лица, он не верил, что это я его повалил.

Ну, я же — мелочь совсем. Недоросток. Веса бы не хватило.

Он шарил вокруг глазами, подозревая, что кто-то из барсов вмешался и толкнул его в спину. А молодые воины чинно сидели на земле у котла с бараниной и ехидно ему улыбались.

Мерген засопел, опустил взгляд на меня. Ощерился, чуя подставу.

Попадись он мне в моём мире — сразу бы понял, что пора валить с этой милой полянки. Росту-то в нём на европейский манер было — хрен да маленько. Сантиметров сто шестьдесят или сто шестьдесят пять. Этакая вошь в чепчике.

Я засмеялся. Ой, нехорошо это было — подростку ржать над таким вумным дядей. Но кто бы смог удержаться? Столько высокомерия было в красной роже Мергена, украшенной грязными разводами — прямо местечковый Рэмбо.

Я ржал. Засмеялись и молодые барсы: негромко, но очень обидно. Мергену нужно было или как-то суметь отступить с честью, или…

Он не сумел. Взревел, схватился за ножны и… я скользнул под руку с мечом, которым меня намеревались с размаху разрубить пополам.

Удар был такой же прямолинейный, как и всё, что я тут уже видел: безо всяких финтов и обманок. Словно я не мог ни уклониться, ни отпрыгнуть в сторону. Странно.

Мерген, конечно, не удержал равновесия: пролетел мимо меня и чуть не грохнулся во второй раз.

Барсы захохотали уже во всю мощь молодых глоток, а из крайнего аила вышел Ичин и стал с интересом наблюдать за нашим поединком.

Убивать Мергена я не планировал, хотел проучить как следует. Потому и смеялся — выводил из себя. Были у меня подозрения, что барсы — сильно горячие, и от возраста эта черта не зависит.

Камай был достаточно хорошим фехтовальщиком для воспитательного мероприятия, а я знал много приёмов айкидо, где вес и сила противника — ему же в минус.

В сумме это делало из поединка цирковой номер. И спасало Мергена лишь то, что я ещё не очень освоился с телесной памятью Камая. Иначе устроил бы ему форменное избиение мечом плашмя по причинным местам.

Мерген бросался на меня, как бык на красную тряпку. Камай проводил приём, а я делал обманное движение, сбивал с ног.

Злости во мне накопилось достаточно, чтобы понимать: да, я издеваюсь над товарищем по отряду. Старшим товарищем. И мне с ним ещё как-то служить потом вместе.

Но ведь не я же ударил ножом его волка? И если Мерген реально мудрее меня и старше — пусть сумеет выйти с честью из этого поединка. А не сумеет — загоняю до полусмерти.

Пусть потом жалеется Ичину. Вот барсы-то посмеются!

Когда я в очередной раз пропустил Мергена мимо себя, а потом врезал ему мечом плашмя так, что в спине у недошамана сочно хрустнуло, он наконец всё понял.

Мой внешний вид был подставой, обманкой. И не ему было со мной драться.

Мерген остановился, с трудом переводя дыхание. Пелена упала с его глаз, и в них закрутились какие-то мысли.

Кажется, он сообразил, что я не тот, за кого себя выдаю. Но не отступил, а повёл себя странно.

Распрямился, выкрикнул что-то в небо. Потом сомкнул обе ладони на рукояти меча и с криком воткнул его в землю, рухнув рядом с ним на колени.

Его словно бы притянуло к земле, окутало дымкой.

И тут же за спиной у Мергена вырос чёрный вихрь с огненными глазами.

«Вот ёпрст… — подумал я. — Это уже не призрак, это, наверное, что-то демоническое».

Вид у вихря был совершенно потусторонний. Он напоминал фантастического пришельца из жерла вулкана — чёрная остывающая лава и огонь в её глубине.

Барсы вскочили с криками. Но помочь они мне вряд ли могли. От твари шёл страшный холод, несмотря на её огненные глаза. Она засасывала в себя, омертвляла.

Истэчи, метнувшийся было навыручку, закричал и осел в траву. Я едва не выронил меч — так сковало холодом руки.

— Зажигайте большой огонь! — крикнул Ичин. — Всё в костёр! Быстрее!

Я не видел — послушались ли его барсы. Тварь наползала на меня, как облако, грозя опутать и заморозить.

Пот тёк мне в глаза — так палило солнце. И вместе с этим я замерзал изнутри!

Но так не бывает! Это же он морочит меня! Внушает мне, что я замерзаю!

Я зарычал, сбрасывая морок. Я — сам огонь! Хрен ты заморозишь сибиряка! Я сто раз в проруби купался. Меня только в жар бросает от холода, поняла, тварь!

Может, это было самовнушение — но стало теплее.

Вихрь словно бы понял, что его обман не прошёл — закрутился сильнее. Удар сердца — и он превратился в воина в чёрной кольчуге от шеи до самых кончиков пальцев и в шлеме, скрывающем лицо.

Только холод от него никуда не делся. Но он меня уже не пугал, а потому и не действовал.

— Это демон из нижнего мира! — заорали за спиной барсы.

Чёрный воин сделал текучее движение и оказался от меня на расстоянии удара мечом.

Я, вернее, рефлексы Камая, едва успели парировать удар.

Запястье прошило болью. Я покачнулся, но сделал ответный выпад. И наши мечи скрестились с противным скрежетом.

Его меч был длиннее и тоньше. Только потому мой выдержал и не сломался.

Я отскочил, а в чёрного воина полетели горящие головни. Засвистели стрелы — это отдыхавшие в аилах воины выбежали к кострищу.

Но чёрный демон не обращал внимания ни на огонь, ни на стрелы. Тех, кто пытался ударить его мечом, он отшвыривал, не удостаивая даже взглядом. И упавший — оставался лежать.

У меня ныло запястье и руку ломило уже до плеча.

Подшаг, разворот… Лучше всего пока выходило уклоняться и отступать.

Я старался не скрещивать с демоном оружие — его удары болью отдавались во всём теле.

Атаковать тоже не пытался, экономя силы и не понимая, где у демона уязвимое место. И тварь меня постепенно выматывала.

Ещё шаг назад… Я оступился и упал на колено.

И тут же передо мной вырос Ичин с двумя мечами — коротким и длинным. Коротким он отразил удар твари, а длинный успел сунуть мне.

Я схватил его левой, ощутил неожиданно-привычную тяжесть, но поменял мечи, перекинув подарок Истэчи в левую, а правой схватив длинный клинок шамана.

На это ушли секунды, но тварь успела отбить выпад Ичина и отшвырнуть его с дороги.

Шаман рухнул на землю. Он успел надеть свой хуяг из кожи, и я понадеялся, что фейковая кольчуга хотя бы смягчила удар. Или эта тварь не убивает, а замораживает противников?

Разбираясь с Ичином, чёрный воин раскрылся на миг, и я неспортивно и жутко врезал ему коротким мечом по запястью кольчужной перчатки.

Не знаю, была ли там рука, но тварь дёрнулась. А я принял на левый меч её ответный удар и рубанул правым.

Прямо по шее. Туда, где шлем соединялся с доспехом.

Вспыхнули искры, и леденящий душу вой показал, что я наконец-то куда-то попал.

Меч Ичина и в правую лёг как влитой. И теперь я прилично доставал чёрного воина, раз за разом вскрывая его защиту. Вот только убить не мог.

Мы схватились как две адские твари. Камая учили работать с двумя мечами. Он бился в полную силу, используя короткий «подарок», как дагу и щит. А более длинным мечом Ичина успевал доставать визжащую тварь.

Я не видел уже ни лесистого склона горы, ни каменного козырька над охотничьей тропой. Всё слилось в единое движение: бой с чёрным воином, не уступавшим мне ни в скорости, ни во внезапно появившейся силе.

Мы разнились только в искусстве владения оружием, но демон был мёртв и неутомим, а мои силы кончались.

Барсы что-то кричали, в демона летели камни, горящие стрелы. Друзья пытались отвлечь внимание чёрного и дать мне шанс. Тщетно.