Чешские легионы в Сибири (Чешское предательство) - Константин Сахаров

А кроме того — чехи обязались помочь большевикам путем снабжения местных красноармейских банд оружием и боевыми припасами. Чехи возили в своих поездах большевицких агентов; было тогда же установлено, что они провезли, например, видного коммуниста Виленского, руководителя борьбою против атамана Семенова и будущего комиссара всего Забайкалья.

Бесконечно тяжело было положение многих русских офицеров, добровольцев и их семей, которые почему-либо отбились от нашей армии, двигавшейся усиленными маршами на выручку адмирала Колчака к Иркутску. Эти люди, по большей части больные или старые, а также женщины и дети, должны были ехать в санях одиночным порядком. Так как «русских» поездов не было, вся железная дорога была захвачена чехами и набита их эшелонами, — то, естественно, что многие обращались с просьбой о месте в вагоне к чешским офицерам, рассчитывая на их самое примитивное благородство.

Чехи имели в своих поездах мест, более чем достаточно; не надо забывать, что на 50.000 чехов было 20.000 вагонов. Им не стоило ничего принять в свои эшелоны несколько тысяч отбившихся от армии русских.

Но всего чаще на эти просьбы следовал грубый и циничный отказ. Иногда чехи принимали в свои поезда таких пассажиров, но затем на одной из ближайших станций выдавали их большевикам — для расстрела.

За разрешение проехать в нетопленом конском вагоне, чехи брали от пяти до пятнадцати тысяч рублей. От женщин они требовали золотые вещи, то, что еще осталось последнее у несчастных при себе. Но и плата не обеспечивала жизни и доставления в Забайкалье, где была в то время безопасная от большевиков зона.

Генерал-лейтенант *** приводит случай, имевший место около станции Оловянная.[45] Там из проходящего чешского эшелона было сброшено с моста в реку Онон три мешка. В этих мешках оказались трупы русских женщин, принятых чехами в свой эшелон, а потом, после надругательств, убитых чешскими солдатами. Нет возможности установить хотя бы приблизительно синодик замученных, погубленных и преданных чехами в Сибири, за этот период их движения к океану для отправки на родину.

На станцию Яблоновую, в Манчжурии, явились однажды в период эвакуации чехов хунхузы, с требованием, чтобы находящаяся там крупная лесная концессия внесла им немедленно 300 иен. На протест управляющего концессией против такого сверхъобычного побора, предводитель хунхузов вежливо объяснил, что из проходящего мимо эшелона чехи продали хунхузам два пулемета с лентами и требуют немедленной уплаты.

Управляющему концессией, — так сообщает газета «Дело России», 1920 г., № 13, — осталось подчиниться. Деньги были даны, и пулеметы получили от чехов хунхузы.

Дойдя до Владивостока, чехи стали постепенно, по мере предоставления им «союзниками» транспорта, грузиться на суда, стаскивая сюда же и награбленное имущество. Никто не мог защитить интересы нашего народа и страны, так как все русское национальное было тогда уничтожено или принуждено было скрываться, остатки белой русской армии совершали свой тяжелый поход через Сибирь, а затем отстаивали Забайкалье; временно у власти оказались полубольшевики. Эти люди были слеплены из одного теста с чешскими политиками, и они помотали чехам дополнить их запасы, не забывая и себя.

«Оши расхищают частное имущество, частные грузы, частью отдают их чехам по баснословно дешевой цене, частью грузят при содействии чехов на иностранные пароходы, будто в советскую Россию.» — Так писали в те дни газеты Д. Востока.

Потому-то не было возможности не только защитить от вороватых чешских рук русское имущество, но даже собрать все документы о том, зарегистрировать все. Только частью удалось тогда выполнить эту задачу некоторым русским людям, по своей частной инициативе.

На этом ведь и был построен весь расчет чешской банды, — они надеялись, что все им сойдет с рук безнаказанно. Для того они и предали на убийство главного свидетеля — адмирала Колчака.

Ниже два таких документа, помещенные в газете «Дело Росоии», 1920 г., № 10:

«Верховному контролю чеховойск. — Товарищества российско-американской резиновой мануфактуры «Треугольник», г. Владивосток.

В 1918 году, апреля 26-го дня, было отправлено из Петрограда за пломбами товарного двора, тридцать два вагона груза, принадлежащего товариществу «Треугольник» и содержащего в себе резиновые автомобильные и грузовые шины. При следовании в пути, в мае месяце 1918 года, груз находился на станции Чишма, около Уфы, в период наступления на эту местность чехо-войск. При оккупации этой местности и в виду потребности чехо-войск в автомобильных и грузовых шинах для военной цели, весь означенный груз, в количестве тридцати двух вагонов, был реквизирован отрядом чехо-войск и продвинут на станцию Челябинск, а затем далее, на станцию Екатеринбург, в адрес технической авто-части чехо-войск. По прибытии груза на товарный двор станции Екатеринбург, в наличии оказалось только двадцать восемь вагонов с грузом, которые и были там приняты автомобильной ротой чехо-войск, остальные же четыре вагона были в пути использованы чехо-войском для своих нужд. В декабре 1918 года двадцать восемь вагонов с грузом распоряжением чехо-войск были продвинуты на станцию Курган, где и оставались до марта 1919 г., а затем были отправлены до станции Зима, на которую прибыли в апреле месяце 1919 года. На станции Зима груз частично был переупакован в ящики и повагонно, разновременно отправлен во Владивосток, в адрес авто-парка чехо-войск. На станцию Владивосток 1 марта 1920 г. прибыли восемнадцать вагонов, были перегружены на пароход «Мадо-Васко» с чехо-войском и отправлены в Чехо-словакию. Следующие семь вагонов с означенным грузом прибыли на ст. Владивосток в адрес авто-парка чехо-войск 21-го числа марта сего года и также подготавливаются к погрузке на очередной пароход с чехо-войском, для отправки в Чехословакию, остальные же три вагона находятся еще в пути следования по тому же назначению во Владивосток.

Основываясь на том положении, что при условиях гражданской войны, частные грузы, реквизируемые какими-либо частями войск враждующих сторон не составляют военной добычи, а должны быть возвращены владельцу по принадлежности, в случае же использования таковых грузов для надобности военных частей, последние обязаны возместить владельцу груза стоимость такового. Вышеозначенный груз — собственности товарищества «Треугольник», отделение которого находится во Владивостоке. Стоя на страже интересов фирмы и принимая во внимание факт реквизиции чехо-словаками выше-означенного груза и намерение вывезти таковой из пределов России, отделение товарищества «Треугольник» обращается с просьбой к верховному контролю чехо-войск — возвратить фирме находящийся еще во Владивостоке груз и уплатить стоимость вывезенного количества груза, согласно прилагаемого при сем перечня.

Согласно прилагаемой описи на все вышеозначенные 28 вагонов груза, стоимость таковых определяется по ценам 1918 г. в период реквизиции его чехо-войсками в сумме 38.092.815 (тридцать восемь миллионов шестьсот девяносто две тысячи восемьсот пятнадцать рублей.

Владивосток, марта 28-го дня, 1920 г.»

Ответ:

«Отделение высшего контроля чехо-войск в России. № 437, мая 4 н. ст. 1920 г. Владивосток. Товариществу российско-американской резиновой мануфактуры «Треугольник» во Владивостоке.

В ответ на Ваше заявление от 28 марта с. г., имеем честь сообщить, что Вашу претензию относительно уплаты рубл. 38.692.815 — к большому нашему сожалению признать не можем, так как отсутствуют доказательства, что упомянутые 32 вагона резиновых шин во время их захвата чехо-словацкими войсками представляли собственность фирмы «Треугольник».

Произведенное расследование показало, что весь означенный товар составлял часть военного имущества красной армии, отнятого у ней в бою. Решить же вопрос законности приобретения резиновых шин со стороны красноармейских властей мы не имеем ни права, ни основания, даже несмотря на то, что автомобильный резиновый материал во все военное время составлял предмет государственного реквизиционного права и означенный товар, по всей вероятности, уже заранее перешел во владение военного ведомства.

Начальник отделения высшего контроля чехо-войск в России капитан Шимунский.»

Но тем не менее владивостокский консул одной из союзных стран остановил погрузку этой резины на чешские пароходы, — ведь были затронуты не только интересы русских, а и иностранных подданных, общество было российско-американское. А самый тон ответа чешского капитана напоминает отговорку того любителя чужих золотых часов, который, будучи пойман на улице с поличным, начинает спрашивать у собственника часов, где у того свидетельство из магазина о покупке их.

Когда интересы иностранцев не были затронуты, то они смотрели на коммерческие подвиги чешского «гения» холодно, равнодушно и только иной раз, — кто почестнее, — с презрением.