Лишний в его игре - Алена Игоревна Филипенко

то, что мне нужно, но я уже близок.

* * *

Через несколько дней перед сном я крадусь к машине Катерины Николаевны, прихватив садовый распылитель с водой. Щедро опрыскиваю все дверные замки на машине. Наутро караулю соседку неподалеку.

Катерина Николаевна опаздывает — выходит на десять минут позже обычного. На ней — пальто нараспашку; она спешит к машине. Дергает ручку — дверь не поддается. Катерина Николаевна смотрит на дверь с недоумением и дергает снова. Трогает подряд все ручки, затем судорожно копается в сумочке, что-то ищет, но не находит.

Дожидаюсь, когда на ее лице появится беспокойство, выхожу из укрытия и спешу к машине с флакончиком размораживателя замков в руке.

— Здравствуйте, Катерина Николаевна! — бодро здороваюсь я. Она вздрагивает — кажется, я перестарался с радостным тоном. Напугал.

— Давайте помогу. Увидел вас из окна и вот, захватил! — Я трясу флакончиком.

Подхожу к водительской двери, вставляю тонкую трубочку в замок и щедро опрыскиваю, затем перехожу к другой двери. Катерина Николаевна рассыпается в благодарностях:

— Ох, Даня, ты снова меня спасаешь! И что бы я без тебя делала?

Если бы не я, вы бы давно уехали. Но, естественно, я скромно молчу.

Через три минуты двери уже можно открыть.

— Давай подвезу тебя, — предлагает она.

— Ой, да я сам, вы же опаздываете, — смущаюсь я.

— Ничего, школа по пути.

Я сажусь в машину.

— А Ярослав почему не с вами? — спрашиваю я по дороге.

— Ты что, он же слишком взрослый, чтобы мама подвозила его в школу, — улыбается она. Я улыбаюсь в ответ. Поступок Ярослава такой детский.

Катерина Николаевна останавливается у школы. Мы прощаемся, я собираюсь выйти, но она вдруг говорит:

— Даня, я тут подумала… — Она осекается. Смотрит вперед, через лобовое стекло, словно окончательно принимая важное решение. Затем переводит взгляд на меня: — Я пересмотрела свой график и нашла в нем окошко. По понедельникам в шесть вечера у меня есть свободный час. Я готова тебя взять. Бесплатно и бессрочно — пока не прорешаем с тобой все билеты.

Дыхание перехватывает.

— Спасибо! — радостно отвечаю я и удивляюсь, как легко это получается. — Я… Вы… У меня просто не хватит слов описать, как много это для меня значит!

— На здоровье! — отвечает Катерина Николаевна, польщенная, что ее предложение вызвало у меня такие эмоции. — И до понедельника!

Я выхожу, провожаю отъезжающую машину взглядом. От восторга я чувствую, что стал легче воздуха и вот-вот взлечу. Никогда еще моя мечта не была так близко.

Ярослав

10

К Хмарину учителя цепляются гораздо чаще, чем к другим. А ведь он идет на медаль, и ему очень важны оценки. И вообще меня все больше возмущает наша классуха с ее «позорными местами». Бесит Рысев, который травит должников. Бесит ущербный Соколов, который поддерживает подобное гнилье. Соколов вообще всю мою школьную компанию бесит. Мы постоянно его обсуждаем, возмущаемся или пускаем едкие шуточки.

У него денег полно, родители ему отстегивают чуть не тысячами, и вот он себе откровенно пытается купить друзей. Вечно кого-то куда-то зовет, предлагает угостить, за кого-то заплатить. Это низко, все мои такое осуждают. Никто и не ведется на его деньги. Да и если кто поведется, его другие засмеют. Еще и во фрики запишут.

Так вот, я решил бороться с системой: не сдал деньги на очередную ерунду, вступился за Хмарина на английском. Дерьмово, конечно, что влепили двойку. Да еще и Хмарин оказался тем еще неблагодарным говнюком.

Ничего, двойку я так оставлять не собираюсь, я точно знаю, что получил ее незаслуженно. Английский у меня в старой школе был сильный. Несколько дней думаю, что можно сделать, как заставить англичанку признать свою неправоту.

Защищаю Хмарина и других должников — я же теперь один из них. Помогает. Ребят оставляют в покое. Вот только Хмарин и тут недоволен, вечно кажется на что-то обиженным. Сидим за одной партой, а он все так же угрюмо молчит. Ну молчи и дальше, не очень-то ты мне нужен, мне есть с кем поболтать.

Вообще угрюмость Хмарина меня даже не раздражает. Он забавный, когда хмурится или нудит. Ну просто мультяшный злодей с хмурой миной и этой его шишкой! Почему-то в такие моменты губы у меня сами растягиваются в улыбке. Мне все любопытнее. Да, Хмурь прячется от мира за прочными баррикадами. Но какой он на самом деле? Что он любит, кроме шишек? Что его смешит? О чем он мечтает? Какая у него любимая еда? В кого он влюблен? Не то чтобы я хочу подружиться с ним: вряд ли найдется на Земле парень, менее располагающий к дружбе. Но я будто поспорил сам с собой, смогу ли расколоть его.

В понедельник третьим и четвертым уроком у нас идут русский и литература. После третьего, на большой перемене, все, как обычно, убегают в столовую. Я мешкаю и выхожу из класса одним из последних. В кабинете остается только Хмурь. Мне почему-то становится неловко. Я спрашиваю:

— А ты чего не идешь?

Хотя прекрасно понимаю, что из-за денег.

— Не голодный, — бросает он, и тут же у него урчит в животе. Кажется, он понимает, что я это слышал. Резко меняет свое мнение: — Вообще я брезгую школьной едой. Пару лет назад у нас в пирожках нашли сальмонеллу.

Я ухожу в столовую. Вернувшись, молча кладу перед Хмурем «Сникерс». Он лишь поджимает губы:

— Это что?

— Тебе. В нем нет сальмонеллы.

Но порция занудства гарантирована:

— Зато в нем пальмовое масло, которое приводит к атеросклерозу и болезни Альцгеймера.

— Ну как хочешь, — миролюбиво говорю я.

Вот же говнюк. Но мне так хочется расколоть его броню.

Дома я прошу маму собрать мне завтрак с собой и на следующий день приношу в школу еду: два яблока, печенье, йогурт и сок. На большой перемене остаюсь в классе и выкладываю все это на середину парты, показывая Хмурю, что я взял завтрак на двоих.

— Тут нет пальмового масла и сальмонеллы.

Хмурь брезгливо смотрит на еду. Отворачивается.

— Да ладно тебе выпендриваться! Не отравлено же!

Хмурь не реагирует. Я давлю:

— Я же слышу, что у тебя урчит живот.

По-прежнему — ноль реакции. Я поднимаю руки и развожу их в стороны, показывая, что не вооружен.

— Хорошо, чел, давай так. Если ты возьмешь что-нибудь, я не буду засчитывать себе очки. И не буду тебе это припоминать. И вообще как-то юзать против тебя. Даже на