Весна 2018: Бог из машины - Нетылев Петрович

  Впрочем, в тех редких, учитывая поздний час, случаях, когда попадались прохожие, он делал вид, будто двигается несколько в другом направлении - чтобы буквально через улицу вернуться на прежнее...

  Подходя к своему дому, Чезаре был вдвойне осторожен. Если кто-то заметит, что пленного притащили именно сюда, даже полный дурак сообразит, что у кардинала рыльце в пушку. Поэтому он трижды перепроверил, не наблюдает ли кто, прежде чем заходить...

  Войдя внутрь, кардинал потащил пленного в погреб. С точки зрения избавления от кровавых следов, конечно, разумнее было тащить в ванную, но... Есть ведь еще и психологический эффект. С этой точки зрения жестокий священник должен тащить жертву в мрачный подвал, а не мрачную ванную...

  Крепко связав пленного, чтобы тот чисто физически не мог повторить свою акробатику, Чезаре потряс рабочего за плечо. Пленный медленно открыл глаза, после чего увидел перед собой весьма колоритный образ киношного Дракулы, удивлённо поднял брови и задал поистине гениальный вопрос:

  - Мама? И надолго вы к нам?

  Чезаре смахнул несуществующую пылинку с левого крыла и улыбнулся со всем обаянием демонического облика, демонстрируя выдающихся размеров клыки.

  - Это зависит от того, как скоро ты расскажешь мне все, что знаешь. А от того, насколько честно ты будешь отвечать, зависит, насколько большая часть тебя уйдет отсюда.

  Чтобы не возникало сомнений, что именно он имеет в виду, Чезаре продемонстрировал клинок, в этот раз выглядевший наподобие заточенной по краю берцовой кости. В его голосе звучала тень привычной добродушной насмешки, но немигающий взгляд багровых глаз был холодным и змеиным. Он всматривался в лицо жертвы, стараясь определить признаки лжи, и казалось, что этот взгляд, по выражению лорда Байрона, свинцовым лучом ложится на щеку...

  - Не-не-не, мама, что вы, я не изменял вашей дочери! - испуганно ответил 'гастарбайтер', попытавшись отползти подальше. Однако это был просто цирк. Пленник был предельно напряжён, а его глаза целенаправленно шарили по помещению, выясняя как можно больше о текущей ситуации.

  - Кажется, ты не понимаешь всей тяжести своего положения, - с деланным сожалением вздохнул Чезаре, - Что ж, скоро поймешь.

  С этими словами он прижал левую руку жертвы и начал отрезать фалангу мизинца. Клинок был предназначен скорее для колющих ударов, что затрудняло дело, но по крайней мере, он был острым. Если бы Чезаре взял кухонный нож или что-нибудь в этом роде, было бы тяжелее... И больнее.

  Хм, стоило задуматься...

  В следующую секунду Чезаре обложили непечатным с ног до головы, потом обратно, с головы до ног, и положили сверху вишенку. Все попытки сопротивления 'гастарбайтера' оказались совершенно бесполезными. Благо, амагусом рабочий, судя по всему, не был, однако, быть тёщей этому патлатому раздолбаю Чезаре уже надоедало.

  - Теперь ясно? - поинтересовался священник, не торопясь приступать к следующим пальцам, - Тебе требуется не так много деталей, чтобы говорить. Все остальное можно отрезать без особого вреда для дела.

  - Ты ведь не очень опытен в этом вопросе, верно? - в отрезании пальцев возникла небольшая передышка, и рабочий улыбнулся вымученной холодной хищной насмешливой улыбкой.

  - Надеешься мирно сдохнуть от кровопотери? - понимающе ухмыльнулся Чезаре, - Не беспокойся, я отслеживаю твое состояние.

  Словно в подтверждение он достал аптечку, натянул хирургические перчатки и крепко перетянул бинтом остаток пальца. Такими вещами, как дезинфекция, он не заморачивался: все равно, если пленник продолжит упорствовать, умрет он отнюдь не от заражения крови.

  - Ты не заметил, что вопроса-то, собственно, не было?

  - А что, если бы я задал его сразу, ты бы на него ответил? - поинтересовался Чезаре, склонив голову набок, - Скорее всего, ты ответил мне одним из тех милых выражений, которые ты произносишь в присутствии, между прочим, духовного лица. А если бы я с самого начала предложил обговорить условия, начались бы стандартные реплики на тему 'пытать человека не у каждого духу хватит'... А так - мы этот этап прошли за блестяще короткий срок! Ну так что, ты готов к конструктивному диалогу?

  - Скорей уж лица бездуховного, - хладнокровно парировал мужчина, - Священнослужителям ведь запрещено проливать кровь, а ты, морда вампирская, явно этого жаждешь.

  Он ухмыльнулся.

  - Или у тебя не хватает духу НЕ пытать, а?

  - Знаешь... - задумчиво протянул Чезаре, разглядывая пленного, как экзотическую зверюшку, - Ты не в том положении, чтобы хамить. Особенно если учесть, что у тебя еще есть шанс, проявив должную сознательность, убраться отсюда подобру-поздорову... Ну, относительно.

  В действительности, правда, он в этом сомневался. Если сам рабочий и был тем, кто призывал демонов, то получается, что его роль в заговоре гораздо значительнее, чем оно казалось. Это не просто осведомитель.

  - Я ведь не садист, - добавил кардинал, слизывая кровь с лезвия, - Нынешняя ситуация доставляет мне не больше удовольствия, чем тебе. Так что придержи язык и выслушай мои условия.

  - И это говорит тот, кто не додумался заблокировать шкатулку? - с интересом изогнул бровь рабочий.

  - Это говорит тот, кто может нарезать тебя мелкими ломтиками, - возразил Чезаре, косясь все же на шкатулку.

  - Дык, пожалуйста, - с натужной безразличностью пожал плечами 'гастарбайтер', - Аллах Акбар, и всё такое.

  - Что же такого наобещали тебе твои хозяева, - участливо осведомился Чезаре, - Что ты готов ради них мучиться и мучить других?

  - Не так уж и мало, товарисч, - хмыкнул рабочий, - Всего лишь волооких гурий, рай и бессмертие души. Согласитесь, это как-то более внушительно, чем абстрактное бренчание на арфе на облачке.

  - Употребление термина 'волоокие' наводит на мысль о скотоложстве, - усмехнулся кардинал, - К тому же, я бы на твоем месте предпочел бренчать на арфе при полном отсутствии музыкального слуха, чем терпеть, пока какой-то отморозок отрезает мне пальцы...

  Откуда-то сверху раздался звук пистолетного выстрела.

  - Именно поэтому, товарисч, я - это я, а вы - всего лишь марионеточный священник в муравьином государстве, - высокомерно отозвался пленник.

  - Попытка засчитана, - ответил Чезаре, с интересом прислушиваясь к звукам, издаваемым незваным гостем, - При той малости, которую ты обо мне знаешь, совсем неплохо. Но может ли попасть в рай (неважно, какой религии) человек, обрекший на страшные муки кого-то из дорогих ему людей? К примеру, милую Бэтти?

  Он понятия не имел, кто такая эта Бэтти, но предполагал, что если пленник называет ее имя в бреду, значит, она достаточно дорога ему.

  - Ты имеешь в виду неверную, товарисч? - улыбка на губах рабочего стала шире.

  - Видимо, по-хорошему ты не понимаешь, - вздохнул Чезаре, - Ладно, вернусь и поговорим по-плохому.

  С этими словами он сунул комок бинтов в рот пленному, чтобы не попытался предупредить проникшего, затем накинул на себя невидимость и тихо пошел искать столь шумного гостя. На пороге, однако, он обернулся, надеясь, что слова пленного - такой же блеф, как и его собственные:

  - Если хочешь знать, сейчас она у моих людей на другой базе. Попытаешься сбежать, и ее запытают до смерти. Подумай об этом.

  Едва только открыв дверь, мужчина увидел невысокого гостя в белоснежном плаще с высоким, закрывающим половину лица, воротником, и в треугольной шляпе. Незнакомец сжимал в руке крупнокалиберный револьвер несуществующей марки с серебристым тиснением. Колоритный образ... И что самое неприятное, Чезаре знал, кто это.

  Белый Робин считался одним из самых разыскиваемых сигма-преступников. Человек идейный: себя он позиционировал скорее как вигилланта и даже порой называл супергероем. Более всего он был известен как вор сигмафинов; и именно это делало его таким опасным, при полном отсутствии собственных магических способностей. В частности, его плащ не пробивался, как считалось, вообще ничем. То есть, абсолютно. И это был лишь самый известный экспонат его коллекции.

  Чезаре прикинул, что из его арсенала способно пронять неуязвимого противника. Выходило, что ничего. Кроме того, он также не знал, есть ли у Белого Робина что-то, позволяющее видеть сквозь невидимость.

  Аккуратно прикрыв за собой дверь, Чезаре начал тихо подкрадываться, дабы в случае конфликта больверк Робина был менее эффективен, чем оружие ближнего боя. Параллельно он готовился принять человеческий облик: это дает хоть какой-то шанс решить дело миром, тогда как увидев демонический облик, искренне верующий Робин стал бы стрелять сразу.

  Не обнаружив в пустой комнате ничего интересного, Робин развернулся и... замер, подняв свой болверк на уровень глаз двумя руками. Ствол почти упёрся в грудь Чезаре, однако не последовало ни выстрела, ни разговора. Немного раскосые большие глаза Робина, обладающего на редкость завидными ресницами, слепо шарили по коридору, словно тот пытался понять, что именно его насторожило. Мысленно выругавшись, Чезаре призвал на помощь все свое мастерство незаметного перемещения, чтобы оказаться у него за спиной. Затем сложил руки в молитвенном жесте и проявился со словами: